— Несомненно, вы помните мою маму? — печально спросил профессор, указывая на экспонат А.
— Э-э-э, гм-м-м! — сказал я, выдавливая из себя жалкое подобие улыбки.
— И мою тётю, — жалобно вздохнул профессор, словно жизнь становилась всё мрачнее и мрачнее.
— Так, так! — сказал я, выдавливая из себя ещё одно жалкое подобие улыбки в сторону экспоната Б.
— Только сегодня утром они говорили мне, что прекрасно вас помнят, — простонал профессор, видимо, потеряв всякую надежду.
Наступила тишина. Вся эта честная компания глазела на меня, напоминая персонажей из бредовых рассказов Эдгара Аллана По, и я почувствовал, что моя joie de vivre засохла на корню.
— Я помню Оливера, — сказал экспонат А и вздохнул. — Он был таким прелестным ребёнком. Какая жалость! Какая жалость!
Очень тактично, и, главное, рассчитано на то, чтобы гость чувствовал себя как дома.
— Я помню Оливера, — сказал экспонат Б, глядя на меня примерно так же, как крючкотвор смотрел на Сиппи, прежде чем усадить его на тридцать дней в тюрьму. — Скверный мальчишка! Он мучил моего кота.
В этот момент из-под софы появился кот. Задрав хвост, он подошёл ко мне и принюхался. Я всегда нравился кошкам; тем печальнее было, что мне пришили уголовное прошлое Сиппи. Я наклонился, намереваясь почесать его за ухом, — такой политики я неизменно придерживаюсь со всеми котами, — и экспонат Б тут же завизжал:
— Держи его! Держи!
Она кинулась ко мне очень даже резво для своих лет, схватила своего любимца на руки и посмотрела на меня с горьким негодованием, словно говоря: попробуй сделай пакость, если осмелишься! Ужасно неловко.
— Я люблю кошек, — смущённо пробормотал я.
Номер не прошёл. Симпатии присутствующих были явно не на моей стороне. По правде говоря, я готов был сквозь землю провалиться, и в этот момент в комнату вошла девушка.
— Моя дочь Элоиза, — мрачно сказал профессор, как будто ему ненавистно было в этом признаваться.
Я повернулся, чтобы поприветствовать молодую представительницу изящного пола, и у меня отвалилась нижняя челюсть. Я не помню, когда в последний раз был так потрясён, как сейчас.
Наверное, каждому из вас доводилось встречать человека, который напомнил бы вам какую-нибудь ужасную личность из ваших знакомых. Вот я, к примеру, однажды отправился поиграть в гольф — дело было в Шотландии — и в отеле столкнулся нос к носу с женщиной, как две капли воды похожей на мою тётю Агату. Может, она была приличной дамой, но я не стал этого выяснять и тут же умотал обратно в Лондон, не в силах вынести столь кошмарного зрелища. А однажды я перестал ходить в один из клубов только потому, что главный официант смахивал на моего дядю Перси.
Возвращаясь к этой истории, докладываю вам, что Элоиза Прингл самым свинским образом напомнила мне Гонорию Глоссоп.
По— моему, я уже рассказывал вам о Гонории, божьем наказании. Она была дочерью сэра Родерика Глоссопа, психомана, и я был обручён с ней примерно в течение трёх недель, пока старикан, к моему великому счастью, не записал меня в сумасшедшие и не расторгнул помолвку. С тех пор при одной мысли об этой девушке я просыпался в холодном поту от собственного крика. А Элоиза Прингл была её точной копией.
— Э-э-э, здравствуйте, — сказал я.
— Добрый вечер.
Её голос добил меня окончательно. Если б я закрыл глаза, то ни на секунду не усомнился бы, что слышу Гонорию, которая разговаривала, как укротительница львов, делающая выговор одному из своих питомцев за неприличное поведение. Я инстинктивно попятился и подпрыгнул чуть ли не до потолка, почувствовав под ногой что-то живое и мягкое. Раздался дикий мяв; затем послышался крик негодования и, обернувшись, я увидел тётю Джейн, стоявшую на четвереньках и пытавшуюся договориться с котом, который удрал под софу. Она бросила на меня взгляд, яснее всяких слов говоривший, что её худшие опасения подтвердились.
В эту минуту нас позвали обедать.
* * *
— Дживз, — сказал я, когда малый зашёл ко мне вечером. — Ты знаешь, я не слабак, но в этом дурдоме мне долго не протянуть.
— Вы не получаете удовольствия от визита, сэр?
— Нет. Ты видел мисс Прингл?
— Да, сэр. Издалека.
— Тебе крупно повезло. Ты хорошо её рассмотрел?
— Да, сэр.
— Она никого тебе не напомнила?
— Мне кажется, мисс Прингл удивительно похожа на свою кузину, мисс Гонорию Глоссоп.
— Кузину! Ты хочешь сказать, она кузина Гонории?
— Да, сэр. Старшая сестра миссис Прингл, урождённая мисс Блатервик, вышла замуж за сэра Родерика Глоссопа.
— Разрази меня гром! Теперь понятно, почему они так похожи.
— Да, сэр.
— Как две капли воды, Дживз! Она даже разговаривает в точности, как мисс Глоссоп.
— Неужели, сэр? Я не слышал голоса мисс Прингл.
— Ты ничего не потерял, Дживз. И вообще, хотя ничто не заставит меня подвести старину Сиппи, помяни моё слово, я здесь долго не протяну. На худой конец профессора и его жену ещё можно терпеть. Если постараться изо всех сил, можно даже смириться с существованием тёти Джейн. Но встречаться каждый день с девицей Элоизой — более того, пить при этом лимонад, единственный напиток, который подают к обеду, — выше моих сил. Что мне делать, Дживз?
— По-моему, вам следует избегать общества мисс Прингл, сэр.
— Это первое, что пришло мне в голову, — сказал я.
Как вы понимаете, легко говорить о том, что общества женщины надо избегать; но когда вы живёте с ней в одном доме, а она не желает избегать вашего общества, дела ваши плохи. Странно устроен мир: чем больше ты стараешься держаться подальше от какой-нибудь особы, тем сильнее она к тебе липнет. Я не пробыл у Принглов и двадцати четырёх часов, а уже не знал, как мне избавиться от этой заразы. Она была одной из тех девиц, на которых вечно натыкаешься то в коридоре, то на лестнице. Я не мог войти в столовую, гостиную или курительную без того, чтобы она в ней не появилась через минуту. А если я прогуливался по саду, можно было не сомневаться, что она прыгнет на меня из-за каких-нибудь кустов или неожиданно вырастет рядом с луковой грядкой. Короче, не прошло и десяти дней, как я понял, что она окончательно меня доконала.
— Дживз, — сказал я, — она окончательно меня доконала.
— Сэр?
— Эта женщина преследует меня хуже любого привидения. Я ни на минуту не могу остаться один. Предполагалось, что старина Сиппи должен изучить колледжи в Кембридже, и хочешь верь, хочешь нет, сегодня мы с ней объездили по меньшей мере пятьдесят семь этих заведений. Днём я решил отдохнуть в саду на скамейке, но она тут же свалилась мне на голову чуть ли не в буквальном смысле слова. Вечером ей удалось загнать меня в угол на террасе. Я не удивлюсь, если, принимая ванну, нашарю её в мыльнице вместо куска мыла.
— Тяжёлое испытание, сэр.
— Тяжелей не придумаешь. Послушай, Дживз, у тебя случайно нет средства, чтобы от неё избавиться?
— В данный момент нет, сэр. Мисс Прингл определённо вами заинтересовалась. Сегодня утром она подробно расспрашивала меня о вашем образе жизни в Лондоне.
— Что?!
— Да, сэр.
Я в ужасе на него уставился. Страшная. мысль пришла мне в голову. Я задрожал, как осиновый лист.
Во время ленча произошло одно любопытное событие. Мы только что покончили с котлетами, и я откинулся на спинку стула, чтобы перевести дух, прежде чем приняться за варёный пудинг, когда, случайно подняв голову, я встретился глазами с Элоизой, смотревшей на меня в упор. Тогда я не придал этому значения, потому что варёный пудинг — такое блюдо, которое требует к себе исключительного внимания, если ты и вправду хочешь получить от него удовольствие; но сейчас, после слов Дживза, я понял, что означал этот зловещий взгляд.
Только теперь до меня дошло, почему за ленчем выражение её лица показалось мне до странности знакомым. Точно так же смотрела на меня Гонория Глоссоп за несколько дней до того, как мы обручились. Это был взгляд голодной тигрицы, учуявшей добычу.
— Дживз, знаешь, что я думаю?
— Сэр?
Я с трудом проглотил слюну.
— Дживз, — сказал я, — выслушай меня внимательно. Я не отношу себя к числу неотразимых мужчин, перед которыми женщины падают направо и налево. Скорее наоборот, в моем присутствии они, как правило, поднимают брови и кривят губы. Значит, меня нельзя обвинить в том, что я понапрасну бью тревогу, когда говорю о ком-то, кто желает меня заарканить. Ты согласен, Дживз?
— Да, сэр.
— Тем не менее, Дживз, некоторые девушки — и это научно обоснованный факт
— почему-то увлекаются именно такими мужчинами, как я.
— Совершенно справедливо, сэр.
— Я хочу сказать, мне прекрасно известно, что в моей черепушке нет и половины того, что должно быть у обычного парня. И когда девица, у которой мозгов вдвое больше нормы, со мной знакомится, она тут же начинает пожирать меня страстным взглядом. Я не знаю, почему так происходит, но тем не менее это случается не в первый раз.
