Ради Стаса она села на диету и уже сбросила пару килограммов. Ради него она покупала дорогую одежду, косметику, но Гусаров ничего этого не замечал. Не замечал всех её стараний, чтобы понравится, и это было обидно до слёз. А ей казалось, что она похорошела — похудела, стала стройнее. Она каждый день рассматривала в зеркале своё тело, лицо. Оно менялось и менялось к лучшему: исчезали отвисшие щеки, подтягивались бока, не такими оплывшими делались бёдра.
Ей вдруг стала подходить одежда, которую она не могла надеть раньше по причине лишнего веса и которая висела в шкафу, дожидаясь лучших времен. Её настроение, когда она глядела на себя, улучшалось, появлялась уверенность, дополнительный тонус. Так было, пока она не приходила в студию и не встречалась со Стасом.
Она смотрела на его равнодушный, отсутствующий взгляд и в её душе всё опускалось. Она словно попадала на ледяное поле, где повсюду веяло холодом и безжизненностью. Её цветущее праздничное настроение, тот позитив, который она копила в себе, в один миг исчезал, как исчезает электрический разряд, растворяющийся в пространстве.
Это было очень тяжело — настраивать себя каждый раз на встречу с ним.
«Неужели он не может сделать вид, — думала она с обидой, — пусть я ему не нравлюсь, но сделать вид, что со мной интересно, что я ему не противна, что я не предмет мебели? Это же не трудно, это так просто! Надо только улыбнуться мне, посмотреть в глаза, взять за руку. Всего лишь сделать вид, притвориться!»
Однако Стас не утруждал себя даже этой малостью. Он не скрывал, что Маша ему безразлична и совсем не интересует. Более того, он иногда допускал грубости по отношению к ней. Он мог сказать: «поворачивайся, корова!», когда она делала движения румбы медленнее, чем нужно, мог сказать и более грубые вещи, от которых на глаза наворачивались слёзы. Однажды она случайно наступила на его светло-кремовый ботинок, и он выругался матом. Но Маша ему всё прощала.
— Что, готова? — подойдя к ней пританцовывающей походкой, спросил Стас вместо приветствия. Маша не обиделась, что он с ней не поздоровался.
— Да! — ответила она, отходя от стены.
Гусаров взял её за руку, повел. Они начали танцевать. Сегодня он был настроен миролюбиво по отношению к своей партнерше, хотя та допускала ошибки чаще, чем обычно. Но миролюбивость его была вызвана не изменившимся отношением к Маше из-за жалости, уважения или других подобных чувств, его мысли были заняты Белорыбовым, Камо, своим бизнесом, всем, что относилось к работе, но никак не к девушке. Он как бы забыл о ней, механически двигаясь в паре, переставляя ноги и выгибая спину, вращая Машу вокруг воображаемой оси. Румба — энергичный танец и он энергично танцевал, отдаваясь ритму движения.
Ярко-красное платье Маши развивалось, когда она делала резкий поворот бедрами, груди вздымались вверх. Ей казалось, что со стороны она смотрится эффектно, что Стас потому и не подшучивает над ней сегодня, что она, наконец, привлекла его внимание. Она ждала любой реакции с его стороны, пусть даже и неосознанной — слов, касаний руки. Но Гусаров двигался без каких-либо эмоций на лице, несколько скованно, отрешенно.
Только в один момент, когда Маша чуть-чуть помедлила с поворотом, он позволил себе слегка шлепнуть её по заднице. Карие глаза его на мгновение ожили и блеснули злобным огоньком, а потом он вновь забыл о ней, ушел в себя.
Она опять обиделась. Её обидел не столько легкий безобидный шлепок, сколько та мгновенная, едва уловимая злоба, промелькнувшая в его взгляде. Это была еще одна обида, упавшая в общую копилку обид, нанесенных ей Гусаровым.
Музыка закончилась, и они вернулись к тому месту, где стояла девушка. Стас не знал о чём с ней говорить — общих интересов у них не было, кроме танцев. К ним подошла Неля одна, без партнера, ушедшего попить воды.
— А у вас получается, — вместо комплимента сказала она, поглядывая насмешливо на Машу, — скоро с румбой закончим, и будем разучивать «Ча-ча-ча». Тебе Дина ничего не говорила? — спросила она у Стаса.
— Насчет чего?
— Может восстановим пару? — Неля совершенно не стеснялась присутствия Маши.
— Я не против, — ответил Гусаров, не глядя на Машу, словно её здесь не было, — скажи об этом Дине.
Впрочем, его голос не излучал особого энтузиазма и Маша, несмотря на охватившую её всепоглощающую обиду, отметила это. Она просто не знала, что Стас, действительно, хотел поменять партнершу. Но не на Нелю, а на Ладу. Оттого и говорил без привычного оживления, свойственного ему, когда дело касалось девушек.
— Ты, правда, не против? — Неля оживилась, — я сейчас пойду.
— Погоди, не торопись. Я, пожалуй, сам с ней поговорю, — Стас посмотрел на Машу, — Маш, слушай, ты не обижайся, но у нас с тобой нет драйва. Давай поменяемся партнерами, ты…как смотришь?
— Какими партнерами? — подавленно спросила девушка, — у меня нет никого.
— Возьмешь у Нельки, — хмыкнул Стас, — ноль проблем! Как там его зовут?
— Костя, — подсказала довольная Неля.
— Вот, с Костей тебе удобнее будет. Он такой же заторможенный, как ты. Заторможенный — замороженный.
Гусаров расхохотался придуманному каламбуру, который был грубоват, но в его обычной манере, а Неля вторила, смеясь противным визгливым смехом. «Хи-хи, хи-хи!» Её голос назойливо лез в уши напарницы Гусарова, так что её хотелось закрыть их ладонями.
— Одни замороженные здесь, Нелька, — ржал Стас, — сплошные отморозки!
Маша, чуть не плача, заметила, как на них издалека строго смотрит Дина, и Стас, перехватив её взгляд, осёкся, резко прекратил смех, словно, Дина выключила громкость в радио. Гусаров отвернулся в сторону — ссориться с руководителем студии в его планы не входило.
Дина подошла к ним. Она воспользовалась паузой, отвела Стаса в сторону.
— Слушай, мы с тобой уже говорили, и я повторюсь, ты зря это делаешь, Стас! — сказала Дина, прямо глядя в его глаза.
— Что именно?
— Зря обижаешь Машу. Она девочка хорошая, лучше, чем Неля и Лада. Только ты пока этого не понял.
— А чего тут понимать? — искренне удивился Стас, — она же тормоз, не в моём вкусе. Мне нравятся энергичные, креативные, я бы сказал, девчонки с изюминкой, вроде тебя.
Он с легкой усмешкой поглядел на Дину, но та его отшила:
— Не клейся — это место уже занято. Я, конечно, не настаиваю, но ты еще пожалеешь о своем отношении к Маше. Попомни мои слова!
— Напугала! — с вызовом произнес он, но затем замолчал, что-то обдумывая.
Разводить склоки и ссориться в студии танцев ему не хотелось, поскольку ругани и разборок хватало на работе. Гусаров потому и пошел в студию, чтобы отвлечься, учиться танцам, полностью отключая мозг. Кто-то занимался охотой, расслаблялся на природе, кто-то плавал под водой, приобщив себя к дайвингу. Это — релаксация, отключка от суровых будней.
Гусаров скользнул взглядом в сторону Маши и Нели. Девушки стояли рядом и о чем-то мирно беседовали.
— Думай, думай. Тебе это полезно! — поддела его Дина.
— Ладно, уговорила, — буркнул нехотя Стас, — еще один танец я с ней разучу, а потом ищи мне другую партнершу. Только не Нелю. На крайняк, если других вариантов не будет, можно Ладу.
Дина тронула его за плечо, выражая своим жестом согласие на условие Гусарова и, обращаясь ко всем, громко произнесла: — Продолжаем, внимание всем, продолжаем с третьей позиции. Попрошу всех вернуться!
Свои слова она подкрепила громким хлопком в ладоши. Зазвучала энергичная мелодия румбы и пары пошли в круг.
Посмотрев на Машу внимательным взглядом, Стас не нашел ничего, что могло зацепить его — та же полноватая фигура в красном платье до колен, обнажавшем полные короткие ноги, то же томное и задумчивое выражение лица, показавшееся ему скучным. Он даже не смог её представить голой, как она лежит в постели с каким-нибудь мужчиной или с ним, занимается сексом. Наверное, в постели она бы тоже вызывала зевоту. «Уныло, как всё уныло!»
Стас опять вздохнул, словно ему выпала не тяжелая, но нудная и надоедливая работа, и пошел к девушке. Предстояло провести ещё целый час вместе.
После танцев Маша его спросила:
— Стас, подвезешь меня?
— А тебе куда? — спросил он, после минутного замешательства.
— Мне до трех вокзалов.
— Извини, Маш, мне сегодня в другую сторону, — ответил он, хотя вполне мог проехать мимо Комсомольской площади.
Она криво улыбнулась, вероятно, уловив, что он её обманывает, но ничего не сказала. Впрочем, ему было всё равно, что она скажет.
Этот день поздней осенью в офисе «Траяна» начинался как обычно — со звонков клиентам, их звонков, рутинной работой, чаще бесполезной, которой всегда бывает много. Никита сидел в офисе один. Катя сегодня задерживалась, а Василий выехал на встречу с продавцом квартиры в Королёв.
