Походил-походил, сначала с Ургантом, с которым мы посмеялись над различного рода предупредительными надписями («Въезжать в Соединенные Штаты с огнестрельным оружием запрещается»), потом разошлись. Я вернулся в нашу машину, где дремал Брайан. Вообще, должен отметить феноменальную способность Брайана спать в любой позе, в любом месте и в любое время суток. Рекорд он поставил в Военно-воздушной академии США, когда заснул лежа между стеллажами библиотеки. Как заметил один из курсантов, «он, видимо, переполнен чтением и переваривает его».
Итак, сидим мы в нашей «Генриетте» и вдруг видим, как бежит к нам Хелена Сопина, бежит, как писал в своих записных книжках Илья Ильф, с «изменившимся лицом». Подбегает и тяжело переводя дыхание, говорит:
— Всю группу арестовали, что делать??!
— Как это, арестовали? — спрашиваю я.
— Они что-то там снимали, и вдруг появились какие-то полицейские, наставили на них пистолеты и забрали.
Тут Брайан проснулся и говорит:
— Как-никак я юрист, а ну пойдем и выясним что к чему.
— Я останусь здесь и буду ждать, — говорю я.
Вот они ушли. Проходит десять, двадцать минут, полчаса. Начинаю беспокоиться всерьез. Уже вижу заголовки в газетах: «Русская шпионская группа схвачена при попытке перехода мексиканской границы».
Наконец появляется Брайан в сопровождении двух здоровенных мужчин в форме техасской пограничной охраны. Я выхожу из машины, иду им навстречу, подхожу, и один из них говорит:
— Мистер Познер?
— Да, это я.
— Вот здорово! — говорит он и протягивает здоровенную руку, — я же ваш фан!
Ну я, конечно, обрадовался, мы стали хлопать друг друга по плечу, как это принято в Америке (но не делайте это с незнакомым полицейским), а потом пошли в здание пограничной заставы — она стоит у самого моста, по которому выезжают из Мексики в США (есть второй мост, как мне сказали. Для выезда в обратном направлении). Здание довольно большое, хотя и одноэтажное. Входим. На скамейке слева сидит вся группа: оба оператора, звукооператор в очередных немыслимых солнцезащитных очках, режиссер, Ургант, технический мастер, сержант ВДВ, несчастная Хелена Сопина. Нет ни Ивана Носкова, ни мечты покойного Рубенса Зоряны. Они остались в автобусе сторожить технику и покурить.
— Что же они натворили? — спрашиваю я.
— Производили киносъемку в неположенном месте без разрешения, — отрапортовал один из пограничников, которых в помещении было полным-полно.
— Есть у нас разрешение, — довольно робко сказала Сопина.
— Покажите, — говорит пограничник.
— Оно в машине, — отвечает она.
— Ну, идите и принесите, — говорит мой «фан», который, судя по знакам отличия и спокойной уверенности поведения, был здесь главным. Бедная Сопина вновь побежала (до нашей парковки было добрых километра полтора). — Ну, а вы посидите, — продолжал «фан», — а мы отсмотрим ваши съемки и скажем, что надо стереть.
— Ну, Валерий, это и есть тот «жанр», который вы хотели поснимать? — спрашиваю я.
— Без риска документальное кино не делается, Владимир Владимирович, — ответил Спирин даже как-то весело.
Тут вошли двое в гражданском, и все как-то напряглось. Один из них подошел к Брайану и сказал:
— Тут вся ваша группа?
И тут Брайан доказал, что охотиться на оленей это совсем не то же самое, что иметь дело с каким-то непонятным гражданином в штатском.
— Это не моя группа, — говорит Брайан, — это русские документалисты, которым я помогаю, но это не моя группа.
Эх, Брайан, Брайан, как же это не твоя группа? Как же ты получаешь гонорар и командировочные, как все мы, если это не твоя группа, а? Да, пугливые эти американцы, не то что мы, у которых «градус пугливости» много выше.
— Это моя группа, — говорю я, и продолжаю, — с кем имею честь?
Он называет свое имя и фамилию, которые я тут же забыл, и сообщает, что представляет «Хоумланд секьюрити» — то есть ту организацию, которая была создана правительством США после террористического акта 11 сентября 2001 года. Организация с огромными полномочиями — КГБ не КГБ, но ничего хорошего.
— Что ваша группа делает здесь? — спрашивает он.
Я рассказал ему всю историю «Одноэтажной Америки» Ильфа и Петрова, рассказал о том, что мы имеем поддержку американских властей, что у нас есть все разрешения (тут появилась Сопина со всеми надлежащими документами), ну, а если наши операторы невзначай сняли какой-нибудь секретный объект, то это можно стереть. Тот молча кивнул, развернулся и вместе со вторым борцом с глобальным терроризмом пошел смотреть наши съемки.
Кончилось дело тем, что представители «Хоумланд секьюрити» ушли, не попрощавшись, нам пришлось стереть несколько кадров, и нас отпустили с миром, при этом мой «фан» предупредил нас о том, что на выезде из города часто бывают двойные полицейские ловушки — попадешься за скорость в одну, потом думаешь, что больше никого не будет, а тебя ждет вторая засада.
— Так что будьте бдительны! — напутствовал он нас.
Брайан потом сказал, что он совершенно потрясен, что если бы пограничник не был (а) начальником и (б) моим поклонником, нас хрен бы выпустили так скоро, мы бы сидели как миленькие в КПЗ, словом, повезло.
Думаю, он прав. Но съемки у нас нет, и в нашем фильме этот сюжет блистательно отсутствует, равно как и относящийся к нему «жанр».
* * *
15 декабря 1791 года были приняты первые десять поправок к Конституции США, так называемый Билль о Правах. Вторая поправка гласит:
«Поскольку хорошо организованная милиция необходима для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не будет ущемлено». Да, понимаю, звучит коряво и не по-русски, но и английский оригинал звучит странно — все-таки это было написано более двухсот лет тому назад, язык с тех пор изменился. В любом случае все понятно: для защиты свободы необходима милиция, милиция составляется из народа, и поэтому никто не имеет права отказать народу в хранении и ношении оружия. Тогда, двести лет тому назад, такой взгляд был оправдан, в частности, тем, что не было никакой принципиальной разницы между оружием армии и оружием рядовых граждан: не было ничего грознее пушки, а что до личного оружия, то это были мушкеты и сабли. То есть народная милиция могла в случае необходимости вступить в конфликт с армией, защищавшей тирана — а именно это имели в виду отцы основатели, поддержавшие Вторую поправку: народ имеет право низвергнуть тирана.
Но с тех пор изменилось многое. То вооружение, которым оснащена современная армия, настолько превосходит мощью то, что рядовой человек может приобрести в оружейном магазине, что смешно думать о вооруженном противостоянии «народной милиции» (несуществующей, кстати говоря) профессиональной армии. Тем не менее, существует мощнейшее лобби, которое отстаивает право американцев хранить и даже носить оружие, и имя ему National Rifle Association (NRA), что переводится как Национальная Ассоциация Стрелкового Оружия (НАСО). Лобби понятное, его главный интерес — деньги, но его главный лозунг «Guns don't kill people, people kill people», что по-английски звучит куда более афористично, чем русский перевод: огнестрельное оружие не убивает людей, люди убивают людей, другими словами, не оружие виновато, сами люди виноваты, что, конечно, верно, но не имеет ни малейшего отношения ко Второй поправке. Кроме того, НАСО утверждает, что человек, который обладает оружием по закону, обучен, проверен ФБР, имеет лицензию, более ответствен и проще поддается контролю, чем тот, который имеет незаконное оружие. Что тоже верно, но тоже не имеет отношения к защите свободного государства. По самым консервативным данным, в Америке сегодня на руках у населения в триста миллионов человек (включая грудных детей, инвалидов и глубоких стариков) имеется двести миллионов единиц оружия. Количество смертей от огнестрельного оружия в Америке превосходит не только аналогичные данные по любой другой стране в мире, но и суммарные данные по всей Европе.
В Эль-Пасо мы навестили Харриет Вурхис, милую миниатюрную женщину средних лет, которая не расстается со своим браунингом тридцать восьмого калибра. Она горячая поборница Второй поправки, как ей кажется, но она понимает ее совсем не так, как ее авторы. Она рассказывает:
— Несколько лет тому назад, когда мой муж еще был жив, мы поехали с ним и с его приятелями на охоту. Приехали на место, разбили лагерь, и мужчины отправились охотиться. Я осталась, чтобы подготовить все к их возвращению, и вот вдруг появилась машина, из которой вышли человек восемь, все в сильном подпитии, увидели, что я одна, и стали говорить, что сейчас они меня трахнут. Я стояла за столиком, вышла и положила руку на пистолет, который был у меня на бедре. Как только они увидели его, они стали орать: «У этой суки оружие, давай делать ноги», влезли в машину и удрали. А что было бы, если бы я была без оружия?
