Первое блюдо — maccheroni al l'arrabbiata[20] — я подала при свечах и не отрываясь следила за тем, как Сыщик подносит вилку ко рту. Потом у него из глаз брызнули слезы, потекло из носа.
— Это… — выдохнул он, — …очень… — И закашлявшись, стал торопливо пить вино… вкусно… — пробормотал он. — Остро… — Запыхтел. — Мне пожалуй… — Захрипел. — …нравится.
— Мне тоже нравится поострее, — сказала я, заглядывая ему в глаза и нарочито облизывая губы. Теперь нужно попробовать самой. Я положила в рот немного своего блюда и тут же почувствовала, как во рту все горит, на языке что-то взрывается, по деснам разливается огонь, а в горле жжет.
Я бросилась в кухню, выплюнула все в мусорное ведро и подставила открытый рот под кран с холодной водой.
Следом за мной пришел и Сыщик.
— Ты жива? — спросил он. — Дать тебе стакан?
Он подошел к буфету и достал его для меня. Он явно знал, где что лежит; впрочем, он ведь проводил здесь обыск. Пока я тушила пожар у себя во рту (вот, оказывается, что чувствуют начинающие пожиратели огня), Сыщик листал «Пищу-афродизиак», и на его перемазанных чили губах играла улыбка.
— Думаю, — сказала я странным сдавленным голосом, — нам лучше сразу перейти к главному блюду.
Я открыла духовку и достала угрей. Их выпученные глаза смотрели на меня с укором. Я чувствовала, что Сыщик стоит прямо за моей спиной, и воздух между нами потрескивал от электрических разрядов.
Сыщик отнес с комнату салат, я шла следом с угрями.
— М-м, Фреда, это божественно, — пробормотал он с полным ртом. — Знаешь, я где-то читал, что угри — очень сильный афродизиак.
— Правда? — ответила я. — А я не знала.
Как бы то ни было, угри действительно были очень вкусные, и мы быстренько с ними расправились.
На улице начинало темнеть. В комнате потеплело. Сыщик снял пиджак, и его тело запахло еще сильнее. Обе бутылки вина незаметно опустели.
Мы перешли к фруктам, и Сыщик через стол кормил меня кусочками нектарина. Я открывала рот и позволяла положить угощение внутрь. Нектарин попался спелый, сочный, и моему обожженному языку было очень приятно. Немного сока капнуло в вырез платья.
— Я сам, — прошептал Сыщик.
Он подошел ко мне, наклонился и стал слизывать сок. Стоило его языку коснуться моей кожи, как я взвилась в воздух. Это было самое эротическое ощущение в моей жизни. Придя в себя, я опустилась на стул и позволила Сыщику слизать остатки сока с обнаженной части груди. Признаюсь, я даже обнажила побольше, потянув за ткань. Время от времени я тихонько вздыхала и вскрикивала от удовольствия. Бороться с собой я не могла.
Я чувствовала себя, как контрабас, когда извлекают самые низкие ноты. Где-то в чреслах резонировала натянутая струна, и я зашаталась. Тогда я взяла голову Сыщика, приподняла ее и приложилась ртом к его губам. Мы целовались так страстно, что стул подо мной опрокинулся, и мы оба рухнули на пол. К счастью, никто не ушибся, и можно было потом над этим посмеяться.
Быстро, стараясь не упустить момент, я легла на Сыщика сверху и снова прижалась в его губам. От его поцелуев било током! Мне хотелось получить их как можно больше. Все до последнего. И чтобы они никогда не кончились. И чтобы срочно, здесь и сейчас. Меня захлестнуло такое безумство, какого раньше я и представить себе не могла.
Я понимала, что пора Сыщика раздеть. И немедленно. Это нельзя откладывать. Я стянула с него рубашку, потом сражалась с брюками, трепала и рвала их с такой решимостью, что рассмешила его.
Потом сняла платье, и от него во все стороны полетели блестки. Освободившись от длинной юбки, я с еще большим рвением принялась за нижнее белье Сыщика.
Наконец он был голый, и я с наслаждением смотрела на него. Та вещь, которую я увидела, оказалась самой величественной на свете. Вдвое больше, чем у Эрнесто Порчино. И я решила сию же минуту насладиться теми радостями, которые она сулила.
Я протянула к ней руку. В этот самый момент в замке входной двери повернулся ключ. Если это Нелло Тонтини, я зарублю его топором! Пьерино заорал, как сумасшедший, и захлопал крыльями.
— Папочка! — завопил он. — Папочка пришел!
* * *
Выражаю огромную признательность:
Воодушевлявшему меня Роджеру Тиллману и всему коллективу «Похоронного агентства Тиллман»
Бесподобной Джулии Серебрински
Бесстрашному дуэту — Джен Нэггэр и Дженнифер Уэлтс
Невероятному Кристоферу Прайору
Грудинка (ит.).
Пирожные (ит).
Курица (ит.).
Вонючка (ит.).
Церковь (ит.).
Хозяин, владелец (ит.).
Лепешки из каштановой муки (ит.).
Лото (ит.).
Римский рождественский пирог (ит.).
Жареная свинина (ит.).
Последний пир (лат.).
Сыр из овечьего молока (ит.).
Пекарня (ит.).
Дом умалишенных (ит.).
Крылышки на углях, жареная курица, земляника (ит.)
Ворота (ит.).
Дорогая (ит.).
Привет, дорогая! (ит.).
Шлюха (ит.).
Ленивые макароны, приготовленные наспех (ит.).
