– Мои вездесущие телохранители, – со вздохом объяснила она. – Спорная защита от врага, зато бесспорная помеха для друзей. – Она коснулась руки Остена. – Надеюсь, вы не возражаете, если они будут сопровождать меня, когда я приду вас слушать?
Он испугался, что не сумеет скрыть свой восторг.
– Ваш муж тоже там будет?
– Сомневаюсь, – сухо ответила она. – Ахмед не очень хорошо себя чувствует. Он нуждается в отдыхе и покое. Но мои дети, конечно же, придут. Так что, пожалуйста, не забудьте позвонить в «Шахрезаду» и сообщить мне, куда приходить. – Она вынула из сумочки визитную карточку и протянула Остену. – Вот кого нужно спросить. Не забудьте.
Он все решил; он уже представлял себе, что будет делать, и, даже ничего еще не совершив, видел результат, как будто это была мелодия, звучащая в голове и готовая вырваться наружу. И он готов был рискнуть и воплотить в жизнь свою идею. Сознание, размышлял он, подобно идеальному музыкальному инструменту – невидимому, компактному, способному синтезировать любые звуки, – жаль только, что инструмент этот требует от своего слушателя, тела, воплощать результат мысли в физической реальности.
После встречи с Лейлой Салем он доехал до Тихуаны и отправился в самый большой магазин грампластинок, где купил все доступные версии двух любимых Лейлой народных песен, записанные в Испании, Мексике и других испаноязычных странах. Затем он прошелся по улицам, где было полно народа: смуглые аборигены, легко узнаваемые американские туристы и толпы загорелых крестьян, которых привлекла в этот стремительно развивающийся город надежда заработать на его многочисленных стройках. Где-то на полпути между богатыми торговыми центрами на авенида де ла Революсьон и трущобами, у арены для боя быков, Остен обнаружил то, что искал: кафе с открытой террасой, способное вместить около шестидесяти человек, при безликом отеле под названием «Ла Апасионада».
Он зашел внутрь и побеседовал с менеджером, низеньким пухлым мексиканцем средних лет, бегло говорящим по-английски. На ломаном испанском – дабы проверить себя – Остен объяснил мужчине, что работает на американскую компанию, производящую музыкальные инструменты, и хотел бы недели на две воспользоваться террасой кафе, чтобы опробовать новую электронную консоль, последнюю разработку, перед живой публикой. Он вполне сознает, сказал Остен, что его игра и пение нарушат заведенный порядок «Апасионады», а потому готов платить за использование террасы, равно как и за комнату в отеле.
Почувствовав, что дело пахнет хорошими деньгами, мексиканец ответил Остену, что он редко пускает в свое заведение певцов, потому что слишком любит женщин, а если верить старой поговорке, певцы, как и тореадоры, уводят лучших девушек. После чего захохотал и назвал сумму, явно чрезмерную по местным понятиям, но для Остена вполне терпимую. Он немедленно выдал менеджеру задаток – треть запрошенной суммы – и пообещал на неделе вернуться и приступить к работе.
Завершив дела, Остен вернулся в Сан-Диего и, припарковавшись у лучшего здесь магазина музыкальных инструментов, зашел внутрь. В дверях его приветствовала девушка с азиатскими чертами лица и манерами массажистки, послушной любой прихоти своего клиента. Услышав, что Остена интересует электронная музыка, она проводила его к прилавку, где стоял очкастый молодой человек в несвежей белой рубашке с темным галстуком и мешковатом полосатом костюме, вполне способный сойти за исследователя из находящегося неподалеку Института Солка.
Продавец представился, и Остен уселся в кресло. На прилавке он заметил несколько брошюр с изображениями самых современных музыкальных консолей.
Продавец перехватил его взгляд:
– «Паганини». Электронная консоль. Последняя разработка, – сообщил он. – Феноменальная разносторонность исходящего звука. Встроенная ФССЗ – фабричная система, синтезирующая звук, – дает абсолютно идентичную имитацию флейты, кларнета, тромбона, трубы, горна, саксофона, губной гармошки, тубы, гобоя, скрипки, фортепьяно, клавесина, гитары, гавайской гитары, банджо, альта, арфы, камертона, большого барабана, маримбы, ксилофона, виброфона, тарелок, а также всех остальных инструментов. – Он перевел дыхание и продолжил: – «Паганини» способен охватить такие специфические звуки, как грохочущая кухонная утварь, сухие зерна, шуршащие в стеклянном кувшине, шум вечеринки, барабанящие пальцы, щелкающие пальцы и щелкающая резинка для трусов, – он снова набрал воздух, – звякающее серебро, шуршащий целлофан…
– Я согласен на кухонную посуду и сухие зерна в стеклянном кувшине, – перебил его Остен.
Продавец расцвел.
– Хитроумные японцы ничего не упустили, – воскликнул он, протягивая Остену несколько буклетов. – В автоматической ритм-секции «Паганини» имеются, – он взглянул на буклет в поисках подтверждения своих слов, – тридцать шесть аутентичных ритмов: марш, свинг, рок, танго, румба, босанова, вальс, баллада, болеро, бегуэн, мамбо, самба, равно как и несколько менее известных латиноамериканских ритмов…
– Латиноамериканских ритмов? – переспросил Остен.
– Да. Широчайший выбор, учитывая нашу близость к Мексике и Южному полушарию. А знаете, что самое поразительное? С тысячами музыкальных комбинаций, доступных «Паганини», вы, в сущности, создаете новый инструмент, каждый раз садясь за игру!
– Хотелось бы мне создать заново себя самого, – сказал Остен.
– Это с «Паганини» почти доступно, – заверил его продавец, заглядывая в буклет. – Причем «Паганини» настолько компактен, что вы сможете создавать «себя» практически где угодно.
Он взял у Остена один из буклетов, написал на нем цену и вернул, словно карту в казино.
– И стоит эта штука совсем недорого. – Он улыбнулся. – Это потому, что такие мелодии пользуются большим спросом, у нас их покупают ночные клубы и странствующие рок-исполнители, композиторы и авторы песен. Известно ли вам, что несколько таких электронных консолей даже были установлены в салонах больших реактивных авиалайнеров? – На этом продавец исчерпал свои доводы.
Остен взглянул на сумму, указанную на листке.
Продавец забеспокоился.
– Какую музыку вы играете? – спросил он.
– Всякую, – ответил Остен. – Я много импровизирую.
– Тогда «Паганини» создан именно для вас. С помощью особого линейного входа вы можете ввести туда все, что записали с дисков или на живом концерте, а также любую музыку, воспроизводимую электронной аппаратурой – радиоприемником, телевизором, плеером… Ему доступно даже ваше собственное пение…
– Уж лучше чье-нибудь другое, – засмеялся Остен.
– Не будьте к себе так строги! – воскликнул продавец. – Вы, может, чуть-чуть и хрипите, ну так что с того? В наши дни многие исполнители пользуются смягчающими загубными микрофонами. «Паганини» позволит вам смягчить любой внешний звук – включая ваш собственный голос. Отчего бы вам не пройти со мной в нашу музыкальную комнату и самому не попробовать, как он работает?
Лучезарно улыбаясь, он встал и, провожаемый равнодушными взглядами остальных продавцов, повел Остена через лабиринт стендов в музыкальную комнату.
С «Паганини», надежно пристроенном на заднем сиденье джипа, Остен направился к дому через перевал между Кайамакой и Вулканическими горами. Он остановился заправиться в Джулиане, когда-то процветающем центре золотоносного района, где теперь две сотни жителей гордились яблоневыми и грушевыми садами, густыми дубравами и сосновыми лесами.
Уже на закате солнца он въехал в ворота ранчо, которое назвал «Новой Атлантидой» в честь книги, произведшей на него неизгладимое впечатление. В 1624 году философ Фрэнсис Бэкон описал в этой книге музыку будущего:
«Есть у нас дома звука для опытов со всевозможными звуками и получения их. Нам известны неведомые вам гармонии… и различные музыкальные инструменты, также вам неизвестные и звучащие более приятно, чем любой из ваших; есть у нас колокола и колокольчики с самым приятным звуком… Есть также различные диковинные искусственные эхо, которые повторяют звук многократно и как бы отбрасывают его или же повторяют его громче, чем он был задан, выше или ниже тоном; а то еще заменяющие один звук другим, ибо звучание их куда мелодичнее того, что вам доступно; колоколами и бубенцами родят они мелодию изысканную и благозвучную… Есть у нас еще Пречудные и Презамысловатые Эходелы, многажды отражающие голос, что при этом дрожит презатейливо; а иные возвращают Голос громче, нежели он пришел, пронзительней и глубже; есть даже отдающие Голос буквами или же произнесением Звуков отличным от того, что приняли они». [17]
Расположенная на высоте четырех тысяч футов в Лагунных горах, «Новая Атлантида» занимала три сотни акров и господствовала над лежащей внизу долиной. Помимо двухэтажного дома, который занимал Остен, здесь была избушка привратника, где жили помощники Джимми – три индейца-шошона, братья средних лет, работавшие на него с тех пор, как он приобрел это ранчо.
