— Нет. Если я думаю, что это будет так, на одну ночь, я веду их в «Макдоналдс», а потом — в мотель; а если это серьёзный роман, то мы отправляемся в «Алтавей-Инн».
— А кого вы приводите к Марио?
— Не могу сказать: я тут впервые.
— Я польщена, — сказала Су Лин, пока он подавал ей жакетку.
Когда они вышли из ресторана, Су Лин взяла его за руку.
— Оказывается, вы очень застенчивы.
— Пожалуй, так, — ответил Нат, когда они шли по направлению к колледжу.
— Вы совсем не похожи на вашего архисоперника Ралфа Эллиота. — Нат промолчал. — Он попросил меня о свидании через минуту после того, как мы с ним познакомились.
— По правде говоря, — сказал Нат, — я бы тоже это сделал, но вы ушли.
— А я-то думала, что я убежала, — сказала она; он улыбнулся. — И интереснее всего то, сколько времени вы успели повоевать во Вьетнаме до того, как стать таким героем. — Он хотел возразить, но она добавила: — Ответьте: около получаса, правда?
— Откуда вы знаете? — спросил Нат.
— Потому что я исследовала вашу биографию, капитан Картрайт. Как сказал Стейнбек, «вы плывёте под фальшивыми парусами». Я прочла эту цитату только сегодня; так что не думайте, что я очень начитанна. Когда вы сели в вертолёт, у вас даже не было пистолета. Вы были снабженцем, и прежде всего, вы вообще не должны были лететь на этом вертолёте. Фактически с вашей стороны было нарушением дисциплины сесть в этот вертолёт без разрешения, но вы и выпрыгнули из него тоже без разрешения. Если бы вы этого не сделали, вас, вероятно, отдали бы под военный трибунал.
— Вы правы, — сказал Нат, — но никому об этом не говорите, иначе я не смогу иметь, как обычно, трёх девушек за ночь.
Су Лин зажала себе рот ладонью и засмеялась.
— Но я читала и о том, что после крушения вертолёта в джунглях вы вели себя невероятно храбро. Тащить бедного солдата на носилках, да ещё когда у тебя разворочена нога, — для этого требуется много мужества; а потом узнать, что солдат всё-таки умер, это очень обидно. — Нат не ответил. — Простите, — добавила она, — моё последнее замечание было очень бестактным.
— С вашей стороны было очень любезно расследовать всю правду обо мне, — сказал Нат, глядя в её тёмно-карие глаза. — Немногие потрудились это сделать.
— Господа присяжные, в большинстве дел по обвинению в убийстве обязанность штата — и это справедливо — доказать, что именно обвиняемый является убийцей. Однако в данном случае это не является необходимым. Почему? Потому что миссис Кирстен подписала признание через час после мучительной смерти мужа. И даже теперь, восемь месяцев спустя, вы заметили, что её представитель в суде во время слушания дела ни разу не отрицал, что обвиняемая совершила это преступление и даже не оспаривал того, как она это сделала.
Так что обратимся к фактам данного дела, поскольку это не было преступлением, совершённым в состоянии аффекта, когда женщина защищается, используя любое подвернувшееся под руку орудие. Нет, миссис Кирстен не нуждалась в подвернувшемся под руку орудии, поскольку она заранее несколько недель обдумывала это хладнокровное убийство, хорошо зная, что её жертва не будет иметь никакой возможности защититься.
Несколько недель подряд она покупает у разных тёмных личностей яд кураре. Она ждёт субботнего вечера, когда, как она знает, её муж пойдёт пьянствовать с друзьями, и, пока его нет дома, тайком наливает яд в шесть бутылок пива — и снова закрывает бутылки крышками. Затем она ставит эти бутылки на кухонный стол и ложится в постель. Она даже кладёт рядом открывалку для бутылок и ставит стакан. Она делает всё — только что не наливает пиво в стакан.
Леди и джентльмены, это было хорошо продуманное и успешно осуществлённое убийство. Однако, как ни трудно в это поверить, худшее ещё впереди.
Когда её муж возвращается вечером домой, то попадает в подготовленную ловушку. Во-первых, он идёт на кухню — возможно, для того, чтобы выключить свет. Увидев бутылки на столе, Алекс Кирстен поддаётся соблазну выпить пива, прежде чем лечь в постель. Ещё до того как он подносит к губам вторую бутылку, яд начинает действовать. Когда он зовёт на помощь, его жена выходит из спальни и медленно спускается в гостиную, где её муж кричит от боли. Приходит ли она ему на помощь? Нет. Она садится на лестнице и терпеливо ждёт, пока не прекращаются крики, затем убеждается, что он мёртв. И тогда — только тогда — она поднимает тревогу.
Откуда мы знаем, что именно так всё и произошло? Не потому, что соседей разбудили отчаянные вопли её мужа о помощи, а потому, что, когда один из соседей подходит к двери узнать, чем он может помочь, миссис Кирстен в панике забывает избавиться от содержимого остальных четырёх бутылок. — Генеральный прокурор сделал минутную паузу. — Анализ показал, что в этих бутылках оставалось достаточно яда кураре, чтобы убить целую футбольную команду.
Господа присяжные, единственный аргумент, который выставила миссис Кирстен в свою защиту, заключается в том, что её муж регулярно её избивал. Если это было так, то почему она не пожаловалась в полицию? Почему она не переехала к своей матери, которая живёт в этом же городе? Почему она не бросила своего мужа? Я вам скажу, почему. Потому что после смерти мужа она собиралась жить в своём собственном доме и получать пенсию от компании, в которой он работал, что позволило бы ей существовать достаточно безбедно до конца её дней.
Обычно штат не колеблясь требует смертной казни за такое ужасное преступление, но мы считаем, что в данном случае это неуместно. Тем не менее, ваш долг — ясно дать понять любому человеку, что он не может, совершив убийство, выйти сухим из воды. В некоторых штатах такое преступление может сойти преступнику с рук, но нам не нужно, чтобы Коннектикут был таким штатом.
Генеральный прокурор понизил голос почти до шёпота, в упор посмотрел на присяжных и сказал:
— Когда вас на секунду охватит сочувствие к миссис Кирстен — а оно должно вас охватить, хотя бы потому, что вы — отзывчивые люди, — положите своё сочувствие на одну чашу весов, называемых правосудием. С другой стороны положите факты — хладнокровное убийство сорокадвухлетнего человека, который был бы сейчас жив, если бы этой порочной женщиной не было совершено зверское предумышленное убийство. — Генеральный прокурор повернулся и посмотрел на обвиняемую. — Штат без колебаний призывает вас признать миссис Кирстен виновной и приговорить её согласно закону.
Мистер Стэмп вернулся на своё место с улыбкой на губах.
— Мистер Давенпорт, — сказал судья, — я хочу объявить перерыв на обед. Когда мы вернёмся, вы сможете начать свою защитную речь.
* * *
— Ты выглядишь очень самодовольным, — заметил Том, садясь с Натом завтракать на кухне.
— Это был незабываемый вечер.
— Иными словами, дело было доведено до конца?
— Вовсе нет, — сказал Нат. — Но я могу тебе сообщить, что держал её за руку.
— Ты — что?
— Я держал её за руку, — повторил Нат.
— Это не делает чести твоей репутации.
— Я скорее надеюсь, что это погубит мою репутацию, — сказал Нат, наливая молоко в чашку с кукурузными хлопьями. — А как насчёт тебя? — спросил он.
— Если ты имеешь в виду мою сексуальную жизнь, то её у меня нет, хотя не из-за недостатка предложений, одно из которых — очень настойчивое. Но я просто этим не интересуюсь. — Нат удивлённо посмотрел на своего друга. — Ребекка Торнтон ясно дала мне понять, что она возражать не станет.
— Но я думал…
— Что она снова с Эллиотом?
— Да.
— Возможно, но как только я её встречаю, она предпочитает говорить о тебе — я могу добавить, в очень лестных выражениях; хотя, по рассказам, когда она с Эллиотом, она говорит о тебе совершенно иначе.
— Если это так, — спросил Нат, — то почему, по-твоему, она гоняется за тобой?
Том отодвинул пустую чашку и занялся варёным яйцом. Он разбил скорлупу и взглянул на желток, а потом ответил:
— Если известно, что ты — единственный сын и твой отец стоит миллионы, большинство женщин смотрит на тебя совсем по-другому. Поэтому я никогда не могу быть уверен, интересуется ли женщина мной или моими деньгами. Благодари Бога, что у тебя нет таких проблем.
— Когда тобой заинтересуется порядочная женщина, ты это сразу поймёшь.
— Пойму ли? Не знаю. Ты — один из немногих людей, который никогда не интересовался моим богатством, и ты — почти единственный человек из тех, кого я знаю, который всегда настаивает на том, чтобы платить за себя. Ты бы удивился, если бы узнал, сколько людей считает, что я должен брать на себя оплату счёта только потому, что могу себе это позволить. Я презираю таких людей, и поэтому у меня очень узкий круг друзей.
— Моя последняя подруга — очень маленькая, — сказал Нат, надеясь развеять мрачное настроение своего друга, — и я знаю, что она тебе понравится.
