Нелл снова взглянула на дом, стараясь поймать образ юной Элизы — заядлой рассказчицы, пугающей детишек помладше своими страшными сказками.
— Мы скучали по ней, когда ее забрали.
Старуха печально качала головой.
— Я думала, вы были рады, что вас больше некому пугать.
— Какое там, — возразила старуха, шамкая губами, словно жуя собственные десны. — На свете нет ребенка, которому не по нраву, коли его время от времени хорошенько пугают.
Она воткнула клюку в то место на ступеньках, где крошилась штукатурка, и сощурилась, глядя на Нелл.
— Хотя сама девчонка напугалась пуще всех, куда страшнее, чем во всех ее небылицах. Осталась без брата, знаете ли, в один туманный день. Все, что она нам рассказывала, было не так кошмарно, как то, что случилось с ее братом. Огромный черный конь ударил его копытом прямо в сердце. — Она покачала головой. — После этого девчонка так и не стала прежней. По мне, так маленько рехнулась. Обрезала волосы и начала носить бриджи, если я все правильно помню!
Нелл охватило возбуждение. Что-то новенькое.
Старуха прочистила горло, достала платок и сплюнула в него. Затем продолжила как ни в чем не бывало:
— Ходили слухи, что ее забрали в работный дом.
— Не забрали, — сообщила Нелл. — Ее отослали к семье в Корнуолл.
— Корнуолл. — В доме засвистел чайник. — Что ж, значит, все кончилось хорошо?
— Полагаю, что так.
— Ладно. — Старуха кивнула в сторону кухни. — Время пить чай.
Заявление было столь безапелляционным, что на короткий, полный надежды миг Нелл решила, что ее могут пригласить внутрь, предложить чаю и множество других историй об Элизе Мейкпис. Но когда дверь за старухой начала закрываться, тщетные надежды растаяли.
— Погодите, — сказала Нелл, протягивая руку, чтобы придержать дверь.
Старуха оставила дверь приоткрытой, чайник продолжал верещать.
Нелл достала из сумочки листок бумаги и начала писать.
— Если я оставлю вам адрес и номер телефона гостиницы, в которой остановилась, вы свяжетесь со мной, если еще что-нибудь вспомните об Элизе? Хоть что-то?
Старуха вздернула бровь. На мгновение она замерла словно оценивая Нелл, затем взяла листок. Когда она заговорила, ее голос чуть изменился.
— Если что-нибудь придет в голову, я дам знать.
— Спасибо, миссис…
— Суинделл, — сказала старуха. — Мисс Хэрриет Суинделл. Так и не встретила парня, который бы меня стоил.
Нелл подняла ладонь, чтобы помахать на прощание, но дверь уже закрылась за старой мисс Суинделл. Когда чайник наконец прекратил завывать, Нелл глянула на часы. Если поспешить, еще вполне можно успеть в Галерею Тейт. Там она сможет увидеть портрет Элизы авторства Натаниэля Уокера, тот, который он назвал «Сочинительница». Нелл вытащила из сумки маленькую туристическую карту Лондона и повела пальцем вверх по реке, пока не нашла Миллбанк. Бросив последний взгляд на Баттерси-Бридж-роуд — красный лондонский автобус прогромыхал по набережным с викторианскими домами, приютившими Элизу в детстве, — Нелл направилась прочь.
Вот она, «Сочинительница», на стене галереи. Точно такая, какой Нелл запомнила ее. Широкая коса переброшена через плечо, изящная шея заключена в гофрированный белый воротник, застегнутый до самого подбородка, на голове шляпка. Эдвардианские дамы обычно носили совсем другие головные уборы. Очертания шляпки Элизы были более мужскими, залом — лихим, а носительница — дерзкой, хотя Нелл не понимала, откуда это ощущение. Она закрыла глаза. Если она очень постарается, то почти вспомнит голос. Иногда он звучал у нее в голове, серебристый голос, полный волшебства, загадок и тайн. Но всегда ускользал, и она не успевала задержать воспоминание, сделать его своим, управлять им, вызывать когда угодно в памяти.
Люди прохаживались за спиной, и Нелл снова открыв глаза. «Сочинительница» вернулась в раму, и Нелл подошла поближе. Портрет был необычен: во-первых, это был эскиз, сделанный углем, во-вторых, скорее набросок, чем законченная работа. Композиция тоже была интересна. Объект не был обращен к художнику, женщина была нарисована как бы уходящей, словно она в последнюю минуту бросила взгляд назад и замерла в этом мгновении. Было что-то чарующее в ее широко распахнутых глазах, в полуоткрытых губах, готовых заговорить, но и что-то неуютное тоже, и именно отсутствие хотя бы намека на улыбку, как будто она была удивлена. Обнаружена. Застигнута врасплох.
«Ах, если бы ты могла говорить, — подумала Нелл, — тогда, быть может, ты рассказала бы мне, кто я и что с тобой делала. Почему мы вместе сели на тот корабль и почему ты не вернулась за мной».
На Нелл тупой тяжестью навалилось разочарование, хотя она не знала, каких откровений ждала от портрета Элизы. Точнее, не ждала, но надеялась. Весь ее поиск основан на надежде. Мир ужасно большой, и в нем непросто найти человека, который пропал шестьдесят лет назад, даже если этот человек — ты сам.
Зал Уокера начал пустеть, и Нелл обнаружила, что со всех четырех сторон окружена безмолвными взорами давно умерших людей, которые следили за ней странными тяжелыми взглядами, характерными для портретов: вечно бдительные глаза преследуют зрителя по всему залу. Нелл поежилась и накинула куртку.
Другой портрет привлек ее внимание, когда она была уже почти у двери. Когда взгляд Нелл упал на портрет темноволосой женщины с бледной кожей и пухлыми алыми губами, она немедленно узнала ее. Тысяча вспышек давно утраченных воспоминаний соединились в одно мгновение, уверенность наполнила каждую клеточку. Не то чтобы она узнала имя, напечатанное под портретом, Роза Элизабет Мунтраше, — слова сами по себе почти ничего не значили. Понимание было и больше, и меньше слов. Губы Нелл задрожали, что-то в глубине груди сжалось. Дышать было тяжело.
— Мама, — прошептала она, чувствуя себя одновременно глупо, ликующе и беззащитно.
Слава богу, Вестминстерская справочная библиотека работала допоздна, ведь Нелл была бы не в силах дождаться утра. Наконец она узнала имя матери: Роза Элизабет Мунтраше. Позже она вспоминала то мгновение в Галерее Тейт как в некотором смысле второе рождение. Стремительно, без предупреждения и суеты, она оказалась чьим-то ребенком, узнала имя своей матери. Нелл вновь и вновь повторяла слова, спеша по темнеющим улицам.
Она слышала их не впервые. Книга с главой об Элизе, которую она купила у мистера Снелгроува, упоминала семью Мунтраше. Дядя Элизы со стороны матери, незначительный аристократ, владелец крупного поместья в Корнуолле. Чёренгорб, куда Элизу отослали. Была найдена та самая связь, которую Нелл искала, нить, соединяющая Сочинительницу из ее воспоминаний с кем-то, кто волею судьбы оказался ее матерью.
Библиотекарь запомнила Нелл, которая вчера приходила искать сведения об Элизе.
— Ну как, повидали мистера Снелгроува? — усмехнулась она.
— Да.
Нелл едва дышала.
— И выжили, чтобы поведать об этом?
— Он продал мне очень полезную книгу.
— Узнаю мистера Снелгроува, никогда не упустит сделки.
Она с нежностью покачала головой.
— Вы не могли бы снова мне помочь? — спросила Нелл. — Мне нужны сведения об одной женщине.
Библиотекарь моргнула.
— Вы хоть что-нибудь о ней знаете?
— Конечно. Она родилась примерно в конце девятнадцатого века. Около тысяча восемьсот девяностого года.
— Она тоже была писательницей?
— Нет, не думаю. — Нелл выдохнула, собралась с мыслями. — Ее звали Роза Мунтраше, она из аристократической семьи. Я подумала, может, удастся что-то найти в одной из тех книг, ну, знаете, со сведениями о пэрах?
— Вроде «Дебретта» или «Кто есть кто»?
— Да, именно.
— Стоит посмотреть, — согласилась библиотекарь. — Может, своей записи у нее и нет, но, если вам повезет, она будет упомянута в чужой. Отца, быть может, или мужа. Полагаю, вы не знаете, когда она умерла?
— Нет, а что?
— Учитывая, что вы не знаете, когда внесли запись о ней, если вообще внесли, вы могли бы сэкономить время, если бы сперва поискали в «Кто есть кто». Но для этого надо знать когда она умерла.
Нелл покачала головой.
— Даже не догадываюсь. Если вы укажете мне общее направление, я просто проверю «Кто есть кто» — начну с текущего года и отправлюсь в прошлое, пока не найду упоминания о ней.
— Это может потребовать времени, а библиотека скоро закрывается.
— Я быстро.
Женщина пожала плечами, наклонилась, достала небольшой блокнот из-за стоявшей рядом пишущей машинки, написала шифр и протянула Нелл.
— Спуститесь по лестнице на нижний уровень и увидите полки прямо перед собой. Списки составлены по алфавиту.
Наконец в тысяча девятьсот тридцать пятом Нелл отыскала ценную заметку. Не Роза Мунтраше, но все-таки Мунтраше. Лайнус, дядя, который заявил права на Элизу Мейкпис после смерти Джорджианы. Она изучила статью:
