— Блин, неохота в очередюге дрыгнуть на таком ветродуе!.. — поежился Служкин, — Давай лучше в санках с горы покатаемся?
Будкин посмотрел вниз, себе под ноги, и хехекнул. Они выбросили канистры в сугроб и вдвоем взгромоздились на санки, еле уместившись. Отталкиваясь руками, они, как паук, подползли к обрыву, качнулись и канули вниз. Свистнул ветер, сдвинув шапки на затылок. На убитом склоне санки вмиг развили сверхзвуковую скорость. Корявая береза, росшая посреди склона, неуверенно шагнула вправо, влево и остановилась прямо на пути, широко расставив ноги и растопырив тысячу кривых рук.
— Катапультируемся! — взвыл Будкин.
Они разом повалились набок, покатились кубарем и вопящим комом шлепнулись об ствол. Служкин сипло захохотал.
— Это был первый выход в космос человека без скафандра! — сказал он Будкину, который еле отклеился от его спины и медленно пополз наверх, к желтому небу. Он охал и потирал поясницу.
— Ну что, повторим? — бодро спросил Служкин Будкина, когда и сам поднялся на обрыв.
Будкин сидел в сугробе, держал в зубах перчатку и пальцем протирал часы на запястье.
— Не-е... — помотал он головой. — Мне хватит...
— Да ла-адно! — Служкин сзади обхватил его под мышки и почти силком воткнул обратно в санки. Деловито плюхнувшись ему на колени, Служкин дернулся всем телом, и санки скользнули под уклон.
Они промчались по крутояру так, что береза, мелькнув мимо, только рявкнула. Масса санок отлилась в такую инерцию, что они с разгона вылетели на камский лед и врылись носом. Тесно сцепившихся Будкина и Служкина единым телом унесло вперед на задах так, что они прорыли широкую борозду и остановились, увязнув по грудь в целой горе снега.
Они взбирались обратно наверх, ногтями отцарапывая со штанов ледяную корку.
— Ну давай еще разик поглиссируем... — ныл Служкин. — Ну последний... Бог троицу любит...
— Глиссируй один, — сердито отрезал Будкин.
Вздохнув, Служкин натянул шапку поглубже, оседлал санки один и кинулся вниз. Его траектория вильнула из стороны в сторону, выпрямилась и нацелилась в березу.
— Виту-у-ус!.. — истошно завопил Будкин.
Но было поздно. Санки, как снаряд, врезались в комель. Служкина поставило в полный рост, шмякнуло об ствол и отбросило. Он пластом хлопнулся в сугроб и остался неподвижен.
Будкин постоял, подергиваясь от ужаса и холода, и, не выдержав, неловко, как баба через плетень, полез вниз. Он добрался до Служкина и потолкал его в бок.
— Витус, ты жив?.. — растерянно позвал он.
Служкин повернул к нему красное, мокрое лицо с испуганными глазами и ошарашенно пробормотал:
— У меня в ноге что-то хрустнуло...
— Где? — забеспокоился Будкин и пощупал его ногу.
— Уй-я-а!.. — взвыл Служкин.
— П-переломчик... — заикаясь, произнес Будкин.
Служкин перевел сумасшедший взгляд на свою ногу.
— Не слишком ли много для одного человека? — спросил он.
На тех же санках Будкин отвез Служкина в больницу, и там ему наложили гипс. С тех пор Служкин сидел дома, а в школе началась третья четверть.
Проснувшись, как обычно, после обеда, Служкин в мятой майке и драном трико, босиком, небритый, непричесанный, валялся на диване и от скуки пихал костылем в живот Пуджика, развалившегося на полу. В прихожей затрещал звонок. Служкин вскочил, подсмыкнул штаны и шустро попрыгал открывать. За дверью стояли занесенные снегом Маша Большакова и Люся Митрофанова. Служкин обомлел.
— Виктор Сергеевич, нас Роза Борисовна прислала! — затараторила Люська. — Она просила узнать, выйдете ли вы на работу в феврале!..
— Нет, — сказал Служкин и тотчас спохватился: — Да что же это я!.. Вы заходите, девочки, немедленно!.. — Обретая напор, он взял Машу за рукав шубки. — Заходите!.. Это я растерялся — то не было ни шиша, то луку мешок... Митрофанова, залетай!
Маша вошла неуверенно, нехотя, а Люська любопытно озиралась.
— Раздевайтесь, будем чай пить, — объявил Служкин. Маша хотела возразить, но он закричал: — Нет-нет! Вода дырочку найдет! — И ловко упрыгал на костылях в кухню.
Девочки вошли в кухню, смущенно оправляя кофточки и юбки. Люська из-за Машиного плеча зыркала по сторонам, вертя головой.
— Вранье на третьей парте написано, что у меня на кухне календарь с лесбиянками висит, — сказал ей Служкин. — Рассаживайтесь.
Он неловко поднял чайник, оперевшись на костыль всей тяжестью.
— Давайте, я вам помогу, — тихо сказала Маша и, не глядя на Служкина, обеими руками перехватила у него чайник.
— И не читала я, что там написано на третьей парте! — возмутилась Люська, усаживаясь. — Больно надо еще...
Служкин облегченно свалился на табуретку, вытянул ногу в гипсовом сапоге и костылем незаметно задвинул за холодильник стоящую на полу пустую банку из-под сливы в крепленом вине. Страдая, он несколько раз навещал подвал и проделал в алкогольно-финансовых планах Будкина внушительные прорехи.
— Вы извините меня за мой вид затрапезный, — вспомнил он.
— Ерунда, — улыбнулась Маша, тоже присаживаясь за стол.
— Ну, что там в школе новенького? Рассказывайте, — велел Служкин.
Маша задумалась и пожала плечами.
— Пока вы болели, ваш кабинет обокрали! — выпалила Люська и уставилась на Служкина так, будто с ним от этого известия должен был случиться паралич.
— Что сперли? — поинтересовался Служкин.
— Глобус!
Служкин покачнулся, прижал ладонь к сердцу, закрыл глаза и тихо спросил:
— А карту Мадагаскара? А портрет Лаперуза? А жемчужину моей коллекции — кусок подлинного полевого шпата?
— Не-ет, — виновато сказала Люська.
— Ну тогда ладно, — ожив, быстро успокоился Служкин.
— Виктор Сергеевич, — осторожно спросила Маша, — а как вы ногу сломали?
— Градусов говорит, что вы пьяный с берега упали, — добавила Люська. Она пила чай из блюдца, поднимая его к губам и дуя.
— Поклеп это, — отрекся Служкин. — Просто я ключи дома забыл.
— Ну и что?
— Как что? Дверь заперта, а войти надо. Ну, я вспомнил детство в Шао-Лине, решил дверь ногой выбить. Разбежался, прыгнул, да силы не рассчитал. Дверь высадил, пролетел через всю квартиру, проломил стену и рухнул вниз с четвертого этажа. Нога пополам.
Люська обожглась чаем.
— Врете вы все, — с досадой сказала она, вытирая губы. — Непонятно даже, как вы такой учителем стали...
— А я и не учитель, — пожал плечами Служкин.
— А кто вы по образованию?
— Сложно объяснить. Вообще-то я окончил Подводно-партизанскую академию по специальности «сатураторщик», но диплом вот защищал по теме «Педагогические проблемы дутья в маленькие отверстия».
Люська проглотила это, не моргнув и глазом. Маша опустила голову и покусывала губы, уши ее покраснели.
— Как же вы географию учить-то попали? — удивилась Люська.
— Это история романтическая... — вздохнул Служкин.
— Расскажите, — предложила Люська. — Вы здорово рассказываете.
— Язык Златоуста, да мыслей негусто... — Служкин поскреб затылок. — Ну-у, у одного моего друга младший брат учится в вашей параллели. Как-то я рассматривал у него школьные фотографии и увидел одну девочку. Тут же влюбился, конечно. Познакомиться — стесняюсь. Решил устроиться в ее класс учителем. Все меня отговаривали: мол, девчонка стремная, последнего разбора, а я уперся. Пришел в вашу школу, спрашиваю, какие учителя в девятые классы требуются? Мне отвечают: на географию. Так я и стал географом.
— А кто та девушка? — с подозрением спросила Люська.
— Ты.
— Так и знала. — Люська фыркнула.
— Нам, наверное, пора... — мягко и виновато предположила Маша.
— Куда? — испугавшись, спохватился Служкин. — Ну, пойдемте, например, в комнату, покажу вам чего-нибудь интересное...
— А у вас телефон есть? — спросила Люська, вытаращив глаза.
Они переместились в комнату, где Служкин усадил девочек на диван. Люська сразу поставила себе на колени телефонный аппарат и, прижав плечом к уху трубку, принялась быстро крутить диск.
— А покажите свою жену, — робко попросила Маша.
Служкин подумал и вытащил из шкафа увесистый фолиант семейного альбома. С ним в руках он плюхнулся на диван рядом с Машей.
— Алло, Ленка? — заорала Люська. — Знаешь, откуда я звоню?..
— Вообще-то семейные альбомы однообразны... — Служкин начал без интереса листать толстые страницы. — Невеста из сдобного теста, жених — на свободе псих... Регистрация, цветы, кольца, тещин иудин поцелуй, прочая фигня... Ну пьянка, естественно, застолье, как в период застоя... Свидетели наставляют в добродетели... Тамада над столами реет... Короче, все как надо. А потом свадебное путешествие: молодая пара в туче дыма и пара... Тут пауза — бац! — и ребенок родился. Голыш во всех видах, теща сюсюкается, молодые родители, все зачморенные... В общем, смотреть нечего.
