— Что-что… Было темно. Я выходил из метро возле Мэриотт. Какой-то парень, должно быть, выхватил у женщины кошелек, да и смылся. Остальное — выдумки! — он уставился на нее с вызовом. — Ты что, не веришь собственному сыну?
Джуди сдержала закипавший гнев. Прежде всего ей нужно было забрать Шейна отсюда в такое место, где они смогут по-настоящему поговорить как мать с сыном. Подальше от этой обезличенной, враждебной среды. Никакой ошибки допущено не было — теперь она в этом не сомневалась. Но что бы ни натворил ее сын, он не такой, как здешние обитатели, и ему среди них не место. Его нужно забрать, пока он не превратился в одного из них. Пока она не потеряла его навеки!
— Шейн, я люблю тебя. Я хочу помочь тебе. Мы попали в беду, мы оба! И я не могу вытащить тебя отсюда, пока ты не расскажешь всю правду. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.
Шейн вжался в свой жесткий стул. Некоторое время он в нерешительности теребил джинсы, сжимал и разжимал кулаки, а потом буркнул:
— Ну ладно, я это сделал. Взял кошелек. Что, теперь довольна. — Слезы подступили к его глазам, но он не заплакал.
— Но почему, Шейн?
— Почему-почему… деньги были нужны. На видеоигры, бильярд и все такое…
— Какой еще бильярд? Что за вздор? — выпалила она и тут же пожалела о своей несдержанности.
— Ты не считала, что это вздор, когда запихнула меня на продленку в Джеферсоне, чтобы торчать допоздна в своей дурацкой юридической школе. На каникулах я тебе рассказывал, что там нету других занятий, кроме видеоигр и бильярда, но тогда это тебя устраивало. А теперь, на тебе, «вздор».
— Послушай, — она снова попыталась говорить спокойно. — Если все эти игры так для тебя важны, то почему ты не попросил денег у меня? Но сейчас не это главное. Главное — больше не кради. Никогда! Ничего! Ни по какой причине! Понял? — Под этим наставлением таилось облегчение от того, что причина потребности в деньгах не была более серьезной. — И еще: если впредь что-нибудь покажется тебе нужным и важным, пожалуйста, поговори со мной. Поговори, даже если тебе будет казаться, что я тебя не пойму. По крайней мере, дай мне шанс… Ну а сейчас дай подумать, как тебя отсюда вызволить.
Джуди встала, чтобы поискать надзирателя, и не успела позвать его, как он появился. Не иначе как занимался своим прямым делом: надзирал через стеклянную панель.
— Миссис Крюгер, вы желаете забрать Шейна с собой сегодня?
— Да, спасибо.
— Вы должны будете подписать обязательство.
— Конечно. Все, что потребуется.
— Джон, выдай Шейну его одежду.
Шейна увели переодеваться, а Джуди снова вышла в приемную, откуда попала в это заведение. Казалось, с того момента прошла целая жизнь.
Суперинтендант занял свое место за письменным столом.
— Ваш сын был задержан за грабеж, в связи с чем помещен в настоящий Центр Предварительного Заключения, — произнес он с официальной напыщенностью. — Властью штата Вирджиния я уполномочен освободить его на поруки, под вашу ответственность. Вы отвечаете за то, чтобы ваш сын предстал перед судьей Окружного Суда по делам несовершеннолетних округа Фэрфакс, 4400 Чейн Бридж Роуд, в девять утра двенадцатого апреля. Вы поняли? — он сделал паузу, как бы давая ей возможность осмыслить услышанное. — В первый раз он явится на ознакомительное слушание, где будет оглашено обвинение и назначена дата судебного заседания. Вы в тот день сможете получить необходимые консультации. Вы поняли?
— Да. Я поняла.
— Тогда распишитесь. Вот здесь.
Она поставила подпись и написала адрес на поручительстве, а потом, стремясь ускорить формальности, быстро подписала бланк выдачи личных вещей Шейна.
За окном приемной светило солнце, и это действовало ободряюще. Скоро они будут далеко отсюда.
Полицейский достал из левого ящика белый конверт и высыпал его содержимое на стол, предъявляя Джуди. Часы, перстень с печаткой, шариковая ручка, мелочь, кошелек… Когда расстегнутый кошелек упал на стол, из отделения для бумажных купюр выпал окурок самокрутки. Полицейский подобрал окурок и расколупал ногтем. На стол высыпались сухие, зеленовато-коричневые крошки, немного похожие на семена петрушки. И от этого крошева исходил едкий, чуть сладковатый запах.
— Вам известно, что это такое, миссис Крюгер? Марихуана, завернутая в папиросную бумагу. Хорошо еще не РСР, а то находятся оболтусы, которые балдеют от собачьего транквилизатора. — Последнюю фразу он пробормотал под нос, скорее для себя, чем для Джуди. Привычными движениями полицейский обшарил остальные отделения бумажника и положил его на стол, к остальным вещам.
Джуди почувствовала, что он вперил в нее взгляд и не отводит его.
— Это было изъято у вашего сына при задержании. Согласно Уголовному Кодексу штата Вирджиния хранение марихуаны противозаконно, — голос его снова звучал официально. — Мне предоставлены полномочия предъявлять несовершеннолетним обвинения в менее тяжких преступлениях, граничащих с правонарушениями. Я изымаю данное вещество, и буду обязан внести соответствующую запись в дело вашего сына, которое ляжет на стол судьи по делам несовершеннолетних для вынесения вердикта. Но… — тут его тон смягчился, — вам повезло, миссис Крюгер. — В случае с вашим сыном я, в пределах предоставленных полномочий, не стану ходатайствовать о присоединении этого дела к обвинению в грабеже. Но вам советую позаботиться о том, чтобы ваш сын держался подальше от наркотиков.
— Спасибо, суперинтендант Доуз. Большое спасибо. Я непременно приведу Шейна в здание суда двенадцатого апреля. — Она взяла часы сына, перстень и бумажник со стола и положила в свою сумку.
— Нам нужно поговорить, Шейн, — сказала Джуди, когда ее сын, оказавшись дома, направился прямиком в ванную. Домой они ехали молча. Джуди была занята мыслями о предстоящем разговоре, нелегком, но неизбежном.
— Ну чего еще? — заворчал Шейн. — Никак не можешь оставить меня в покое. Я уже наслушался поучений, на один день хватит. — Однако он остановился и плюхнулся на кушетку.
Джуди взяла стул и села напротив.
— Вот твои вещи, которые передали мне в Центре Предварительного Заключения. Я за них расписалась. — Она выложила каждый предмет по отдельности на стоящий перед ним стеклянный столик. Одна монетка закрутилась, встав на ребро, потом упала. — Я вернула бы тебе и марихуану, но ее изъяли.
Она старалась заглянуть ему в глаза, но он отводил их, уставясь в закрытые опущенные жалюзи.
— Я не въезжаю, ты это о чем…
— Шейн, — произнесла Джуди с нажимом. — Суперинтендант Доуз нашел это в твоем бумажнике на моих глазах.
— Да не мое это! Ей-богу, не мое! Наверное копы подсунули, чтобы пришить дельце… Да, точно! Копы все и состряпали. У них ведь была уйма времени.
— Шейн, марихуана в такой же папиросной бумаге, какую я нашла в бельевой корзине. Такой, насчет которой ты мне три месяца назад сказал, что используешь для самокруток… — теперь она уже не могла сдерживать напряжение в голосе.
— Ладно, — угрюмо буркнул он. — Ну балуюсь я травкой… иногда. Подумаешь, в школе все подкуривают. А тебе что за дело?
— Ты спрашиваешь, что мне за дело!?
Теперь он поднял глаза и уставился на нее с вызовом:
— Ну да. На самом-то деле тебе на меня плевать. Всегда все было до балды, так чего ж ты взъерепенилась из-за того, что я подсел на травку?
— Шейн, но мне, честное слово, небезразлично все, что касается тебя. Все, что я делаю, делается ради тебя.
— Ага, завела свою песню… Ты это без конца талдычишь, да только это вранье. И всегда было одно вранье. Все, что ты делаешь, делается ради одного человека — ради тебя! Ты эгоистка, ты больше ни о ком и не думаешь. Ты меня не любишь! И вообще никого не любишь, кроме себя самой!
— Шейн, — в отчаянии воскликнула она, — у нас ведь общая жизнь! Я переживаю за тебя больше, чем за себя. Моя учеба, моя работа — все это для нас обоих!
— Твоя учеба! Твоя работа! Ты делала это ради меня! Думаешь, я куплюсь на такое дерьмовое вранье? Ради себя ты ломалась, вот ради кого. Нароешь проблем, потом с них кайф ловишь. Ну вот, добавь теперь к ним еще и меня. Думаешь, я не знаю про твоего дружка? Как бы не так! Ты вечно говорила, будто тебя дома не видать из-за работы, но я-то знаю, что это за работенка. Вот и вчера вечером тебя не было дома. Наверняка с ним развлекалась, разве нет? Окажись ты на месте, когда копы звонили, я бы не провел ночь в каталажке.
— Но я ведь и правда люблю тебя, ты мой сын! — только и нашлась, что сказать она.
— Думаешь, что ты самая умная, — разошелся между тем Шейн. — А откуда, по-твоему, я брал деньжата на марихуану? С твоей кредитной карточки. Узнать шифр было плевым делом, ты ведь не могла придумать ничего похитрее, чем дата моего рождения. Я это выяснил со второй попытки. А наличные — ты думала, их тягал кто-то из твоего офиса? Ну-ну…
