С логикой у Валерия Тимофеевича всегда было в порядке. На родном автокомбинате мало кто мог обыграть его в шахматы и самую умную карточную игру под названием буркозел. Стоило только неверной супруге начать оправдываться и обвинять, как Валерий Тимофеевич клал ее на обе лопатки своей железной логикой. Он был не только умнее, но и старше на семь лет и куда богаче опытом.
Вечерами сидит дома? Значит — изменяет на работе.
На работе негде? (Жена работала в отделении Сбербанка.) Да там только в зале народ вечно толпится, а в кабинетах можно спокойно развратничать. К тому же существует часовой обеденный перерыв. А за час о-го-го сколько можно успеть!
Валерий Тимофеевич попытался подкупить охранника, чтобы получать через него информацию, но развратницы и развратники уже опутали охранника своими сетями. Иначе бы тот не стал отказываться от предложенных Валерием Тимофеевичем пяти тысяч ежемесячно за чисто номинальную, в общем-то, работу. Подумаешь, работа — раз в неделю за кружкой пива (пивом угощал, разумеется, Валерий Тимофеевич) рассказать, что видел и что слышал. Так нет же — отказался, котяра усатый, и еще оскорбил непечатно.
Сыновья, раньше такие любимые, свои, в одночасье стали чужими. Достаточно было присмотреться как следует и прозреть, увидеть то, что не замечалось годами. Старший был точной копией соседа-фельдшера Виталика, переехавшего в их подъезд три года назад. Это же он, Виталик, с давних пор крутил роман с женой Валерия Тимофеевича, а три года назад обнаглел настолько, что поселился по соседству. И жена как-то подозрительно равнодушна к Виталику — едва здоровается. Это все нарочно, чтобы мужу глаза отвести, нет, мол, ничего между нами и не было никогда. Ага, не было. А откуда же тогда старший сын взялся?
То, что Виталик был всего лет на пять старше своего предполагаемого ребенка, Валерия Тимофеевича не смущало. Он был стреляным воробьем, которого никому еще не удавалось провести на мякине. Как будто дату в паспорте подчистить и исправить трудно! А хороший грим делает лицо моложе. Для чего такие ухищрения? Для конспирации, ясное дело. Для того, чтобы можно было наставлять рога Валерию Тимофеевичу под покровом тайны и маской внешней благопристойности.
А младший сын, особенно если подолгу не стригся, сильно смахивал на артиста Машкова. И было в домашней фильмотеке два диска с фильмом «Вор» и с сериалом «Ликвидация». В обеих картинах Машков играл главные роли, и оба диска купила жена. А вот с артистом Золотухиным или с артистом Ефремовым-младшим она ни одного диска не купила. А тут сразу два! Умный сделает выводы. Валерий Тимофеевич был умен.
Стойкий бред ревности с выраженным паралогическим мышлением, вот как это называется. «Паралогическое» означает неправильное, ложное в суждениях и ошибочное в умозаключениях, но обязательно искаженное непреднамеренно.
Со временем Валерий Тимофеевич окончательно потерял вкус к жизни. Настолько, что стал импотентом, каковой прискорбный факт многократно усилил его ревность. А как тут не усилить? Если жена изменяла и раньше, когда Валерий Тимофеевич мог не хуже молодого, то сейчас, когда его сучок, образно говоря, превратился в стручок, должна изменять гораздо чаще.
«Зачем так жить? — призадумался однажды Валерий Тимофеевич. Действительно — зачем? С женой нелады, соседи пальцем показывают, на работе мужики за спиной перемигиваются и похабные жесты делают. Вон, мол, Валерка Тридуганов пошел, олень-импотент! Олень, потому что такие ветвистые рога, как у Валерия Тимофеевича, бывают только у оленей. Перемигиваний и похабных жестов Валерий Тимофеевич не видел, но чувствовал, спиной осязал их. Как-то необъяснимо, но осязал. Знал, например, что Коля Володин просто средний палец вперед выставляет, а Женька Сорокин не просто выставляет, но еще и трясет. И ушами при этом шевелит, сучий выкормыш».
Ужасно сказать и еще ужасней представить, но от большого личного горя в организме что-то разладилось настолько, что перестал Валерия Тимофеевича брать алкоголь. Любой — хоть водка, хоть пиво, хоть тещин самогон, что летом из тверской деревни Дубровки привез. Спиртное, вне зависимости от крепости, пилось вода водой, не ударяя в голову и не требуя закуски. Короче говоря — не осталось в жизни больше радостей, и решился Валерий Тимофеевич на крайние меры. Вскрыл себе вены, но не совсем удачно. Резал неглубоко, да еще и потерял сознание при виде своей кровушки, духом слабоват оказался, а кишкой тонок. Пока в отключке пребывал, кровь запеклась и кровотечение прекратилось. Неверная жена, как почуяла, в перерыв домой прибежала, а может, просто случка очередная была у нее здесь назначена. В общем, не дали Валерию Тимофеевичу уйти своей дорогой, поехал он другой — на машине «Скорой помощи» в институт имени Склифософского. В отделение острых психосоматических расстройств. В то самое, которое расположено в длинном одноэтажном доме, похожем на пенал. Второй корпус.
Первый день прошел словно во сне, а уже на второй Валерий Тимофеевич четко знал, что в Склиф его упекла жена, чтобы он не мешал ей наслаждаться жизнью. Почему именно в Склиф? Да потому что здесь работает ее любовник номер один — Доктор Икс.
— Это он сейчас Доктор Икс, — с угрозой говорил Валерий Тимофеевич. — Но похоронят его под настоящей фамилией. После того как я с ним по мужски потолкую. Оторву яйца и заставлю их съесть теплыми, пока они не остыли. Без соли и перца.
Валерий Тимофеевич никогда не был кровожадным монстром, но страдание редко когда смягчает душу, чаще наоборот — ожесточает. «Жестокость, как всякое зло, не нуждается в мотивации, ей требуется только повод», — сказала английская писательница Мэри Энн Эванс, более известная под своим «мужским» псевдонимом Джордж Элиот.
Под подозрением оказались все сотрудники Склифа. Валерий Тимофеевич не исключал, что условно-пресловутый Доктор Икс может оказаться фельдшером или, скажем, санитаром морга. Любовников выбирают не по наличию диплома о высшем образовании, а совсем за другие достоинства.
— У нас был один телефонный номер, а потом жена поменяла его на другой, — охотно объяснял всем желающим послушать Валерий Тимофеевич. — Теперь наш номер заканчивается на тридцать-двенадцать. Вы понимаете?
Никто не понимал. Валерию Тимофеевичу как-то не везло на умных собеседников. Приходилось объяснять.
— Тридцать — это длина. На меньшее она не согласна. А двенадцать — это количество. За ночь.
Слушатели искренне удивлялись. Некоторые сочувствовали или просто имитировали сочувствие, чтобы сделать приятное Валерию Тимофеевичу. Несостоявшиеся самоубийцы, а именно с ними чаще всего делился сокровенным Валерий Тимофеевич (кому ж излить душу, как не соседу по палате?), в большинстве своем очень чуткие и деликатные люди. У каждого за плечами свое страдание, а ведь только страдание делает человека по настоящему сострадательным. Не вкусишь своей боли, не поймешь чужой. Вкусишь — поймешь.
— Это не женщина, а концентрированная похоть! Как я мог поверить ей! Как я мог быть слепым столько лет!
Жена действительно организовала смену телефонного номера после того, как регистратура районной поликлиники получила номер, всего на одну цифру отличающийся от их домашнего. Выделили поликлинике дополнительный номер для улучшения качества обслуживания населения. Кому улучшение, а кому и проблемы. Валерий Тимофеевич истинную причину смены телефонного номера знал, но в одержимости своей считал ее всего лишь неуклюжей версией.
Среди сотрудников «своего» отделения Валерий Тимофеевич Доктора Икс не искал и не вычислял. Это же и ежу понятно, что коварная супруга никогда бы не организовала госпитализацию мешающегося под ногами мужа в то же отделение, в котором работал ее любовник, в которое она сама регулярно приходила для участия в разнузданных оргиях. Куда логичнее (а с логикой Валерий Тимофеевич продолжал дружить) положить мужа в другое отделение, это же медицина, здесь все свои. Одному и тому же Гиппократу клялись, с одной и той же змеей на брудершафт пили, одинаково к людям относятся, не считая их за людей. Что таким стоит запереть человека в отделение? Да им только в радость! Жена только повод создала — взяла бритвенное лезвие да исполосовала спящему Валерию Тимофеевичу обе руки (именно такой версии своего попадания в Склиф Валерий Тимофеевич стал придерживаться).
Лечащий врач Эдуард Кириллович темнил. Убеждал, что все это пройдет, рассказывал, как часто звонит ему неверная и коварная супруга Валерия Тимофеевича, пытался влезть в душу без вазелина. В душу свою Валерий Тимофеевич никого не пускал — замыкался, отмалчивался, притворно соглашался, но оставался при своем мнении. Назначенные таблетки, правда, пил. Таблетки были хорошие, давали чувство расслабленной умиротворенности, или это так казалось… Но вреда от них во всяком случае не было никакого.
