Жена оказалась настолько наглой, что один раз пришла навестить. Притаранила целый пакет долгохранящихся вкусностей — любимые мужнины вафли, печенье, пряники. А у самой были такие блудливые глаза и прическа растрепана. Вдобавок распаренная, как после бани, и спермой от нее разило за километр. Валерий Тимофеевич взял пакет с передачей, высказал жене все, что он о ней думал и, в несчетный уже раз, попросил образумиться и перестать блудить. Обещал забыть старое, будто его и не было вовсе, и начать все с чистого листа. Кто старое помянет — тому глаз вон. С другой стороны, тому, кто забудет, оба долой. Жена больше не приходила, то есть передачи приносила, а встреч избегала. Логично — трудно же ведь смотреть в глаза человеку, которого ты обманываешь. Совесть, как ее ни гноби, нет-нет, а колыхнется. Да и правда, высказываемая Валерием Тимофеевичем, глаза колет. Валерий Тимофеевич громко высказывал, чтобы все слышали. Он прав, со всех сторон прав, ему скрывать нечего.
— Меня родители учили поступать правильно в самых различных ситуациях, в том числе и тогда, когда совершенно не представляешь, что именно тебе надлежит делать! — с гордостью говорил Валерий Тимофеевич.
И знал Валерий Тимофеевич — Доктор Икс непременно явится в отделение, где он лежит, чтобы насладиться своим триумфом. Причем явится без халата, в «штатском», чтобы не быть узнанным. Обычный же человек узнает врача по халату. Сними халат — и ты уже не врач. Но то обычный среднестатистический человек со средними способностями, а не Валерий Тимофеевич Тридуганов, проницательный мыслитель и безвинный страдалец. Валерий Тимофеевич готовился узнать Доктора Икс по взгляду. Взгляд у Доктора Икс должен быть вроде как равнодушным, мол, я сюда случайно зашел, и в то же время настороженным — а ну как разоблачит его Валерий Тимофеевич? И прийти Доктор Икс должен был как-нибудь вечером, чтобы наслаждаться своим триумфом спокойно, обстоятельно, без суеты.
Валерий Тимофеевич ждал и бдел, а Доктор Икс все не шел.
Но Валерий Тимофеевич знал — придет. Никуда не денется, не сможет упустить такой возможности упиться своим торжеством…
Хмурые, малоразговорчивые мужики в слегка мятых костюмах явились в отделение около шести часов вечера. Их интересовало все, что связано с сильнодействующими и наркотическими препаратами. Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков, которая по старой памяти и удобства ради называется Госнаркоконтролем, или, еще короче и удобнее — Наркоконтролем. Официальную аббревиатуру ФСКН выговаривать трудно, одни согласные.
Визит наркоконтролеров — не очень приятное событие для медиков. Даже если знаешь, что у тебя все чисто и гладко, так, что ни один комарик носа не подточит, все равно волнуешься. А ну как забыл поставить в журнале или в истории одну подпись или время перепутал… тогда кранты, пощады не будет, а будет уголовное дело со всеми вытекающими из него неприятностями.
Валерий Тимофеевич в это время наслаждался беседой с «прыгуном» из соседней палаты. «Прыгунами» в отделении называли тех, кто пытался свести счеты с жизнью, откуда-нибудь выпрыгнув. Собеседник Валерия Тимофеевича выпрыгнул из окна своей квартиры, находившейся на третьем этаже. С одной стороны, прыгал неудачно, потому что жив остался, а с другой — вроде как удачно, потому что только одну руку сломал.
— Я невинная жертва замкнутой цепи обстоятельств! — говорил о себе собеседник.
Так тонко, красиво и лаконично рассказать о себе сможет не каждый — чувствуется школа, а точнее — тридцать лет работы школьным учителем русского языка и литературы.
Часть историй болезни находилась за пределами отделения, в ординаторской (в отделениях подобного рода ординаторские принято выносить за пределы), а часть в отделении, на сестринском посту. Проверяющих было двое. Один остался в ординаторской, а другой пожелал пройти на пост и лично забрать оттуда истории. Может, думал, что медсестра по дороге что-то с историями сделать захочет, может, надеялся на посту какие-то нарушения обнаружить, а может, просто никогда раньше не бывал в отделениях подобного рода и испытывал любопытство.
Вообще-то посторонним в отделение острых психосоматических расстройств вход заказан. Но то посторонним, а не старшему оперуполномоченному управления ФСКН по городу Москве в чине майора, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. Если такого не пустить, он уйдет и вернется с группой товарищей, которые возьмут отделение штурмом. Придется потом стекла вставлять и выбитые двери. Проще сразу пустить.
Старший оперуполномоченный был высок, плечист, подтянут, хорош лицом и относительно молод — на вид ему можно было дать лет тридцать пять. Надеть бы ему халат с колпаком да маску на лицо нацепить и получался вылитый Доктор Икс из снов Валерия Тимофеевича. Один в один, точь-в-точь, тютелька в тютельку. Абсолютное сходство.
Час торжества настал. Несмотря на проводимое лечение, Валерий Тимофеевич сохранил определенную резвость и способность быстро соображать. Оборвав свою речь на полуслове (он как раз рассказывал, какие оргии устраивала его жена в гаражах, протянувшихся вдоль железной дороги за их домом), Валерий Тимофеевич сорвался с места и с разбегу ударил ногой Доктора Икс по тому самому блудливому месту. Доктор Икс в первую секунду попытался принять нечто вроде боевой стойки, но тут же застонал и присел, хватая воздух широко раскрывшимся ртом и держась обеими руками за свое пострадавшее хозяйство. Врезал ему Валерий Тимофеевич от души, так что боль должна была быть поистине адской.
— Не все коту масленица, бывает и по яйцам! — торжествующе выкрикнул Валерий Тимофеевич.
Доктор Икс грозно сверкнул глазами и стал потихоньку подниматься. Валерий Тимофеевич осознал, что дальнейшее развитие событий может плохо сказаться на его самочувствии, и убежал в свою палату, где спрятался под кроватью. Кровать была крепко-накрепко привинчена к полу. Не самое, конечно, лучшее место, но хоть что-что, хоть какая-то видимость убежища. Единственный находившийся в палате сосед дрых на своей койке и на появление Валерия Тимофеевича никак не отреагировал.
— Это больные люди! — кричала в коридоре постовая медсестра Снежана. — Понимаете — больные! Не ходите туда! Не надо!
Валерий Тимофеевич забился подальше, к стене, и волновался за свое будущее. Любой, кто видел, как сверкнули глаза Доктора Икс, заволновался бы. «Эх, фамилию-то я у него не спросил…» — закручинился было Валерий Тимофеевич, но здраво (как и всегда) рассудил, что, поинтересовавшись фамилией, уже не смог бы застать противника врасплох. Фамилию можно потом, когда все уляжется, у Снежаны спросить.
— Вот истории болезни! — Теперь Снежана говорила тише, но все равно ее было хорошо слышно, даже и из-под кровати.
Валерий Тимофеевич догадался, что его ждут перемены — выписка домой или перевод в какое-нибудь другое отделение. Зачем еще может понадобиться Доктору Икс его история болезни?
Голоса в коридоре стали невнятными. В палату никто не ломился. Сосед продолжал дрыхнуть. Валерий Тимофеевич улегся поудобнее и начал упиваться местью, раз за разом прокручивая в памяти момент своего торжества. Вот он видит Доктора Икс, вот бежит к нему, вот бьет ногой… Надо же — нога была обута в тапку, а какой результативный удар получился!
Вскоре в палату явился дежурный врач, имени которого Валерий Тимофеевич не помнил. Попросил вылезти, сказал, что все хорошо и никто Валерия Тимофеевича не тронет, назначил успокаивающий укол. После укола Валерий Тимофеевич сразу заснул. Спал хорошо, спокойно, без сновидений.
На следующий день Валерию Тимофеевичу сняли швы, после чего перевели в психиатрическую больницу номер три имени Гиляровского. Не того, который москвовед и москволюб, а его однофамильца, известного психиатра. Валерий Тимофеевич не возражал. Понятно же, что боится его Доктор Икс, вот и переводит в другую больницу, куда подальше. А это очень приятно, когда твой противник и соперник тебя боится. Вот только фамилию его Валерий Тимофеевич так и не узнал. На старом месте забыл спросить, а на новом никто Доктора Икс не знал. Или просто притворялись, что не знают.
— Будь моя воля, я бы Тридуганова переводить не стал, — говорил Эдуард Кириллович. — Я бы его на работу в Склиф взял, кем-то вроде сотрудника по работе с проверяющими. Можно же ввести в штат такую должность?
Сюрреалистические сюрпризы
— Быстро ты от нас уходишь…
Обращение на «ты» свидетельствовало о том, что Инесса Карповна разговаривает с Женей не как начальница, а как подруга матери, знающая Женю «еще вот такой крошечной» (ладони разводятся в стороны сантиметров на десять).
— Одиннадцать месяцев, — Женя считала время неделями и месяцами, но никак не годами. — С отпуском — все двенадцать.
