— Шестьдесят два доллара раз! — начала миссис Макклур, но прежде чем она успела сказать «два», голос от самой двери крикнул:
— Сто!
Все зашептались и повернулись на звук этого голоса. Дарла прошептала:
— Это Дженни.
— Аткинсон? — не поверила я.
Дарла показала пальцем.
— Вон там.
Ее легко было заметить — Дженни в спортивной футболке с номером 7 на две головы возвышалась над залом.
— Вот это да, — прошептала я. — Я и понятия не имела.
— Может, она решила выкупить его для тебя? — с усмешкой предположила Дарла.
— Да какая разница? — захихикала я. — Главное, она обставила Шелли!
Миссис Макклур бормотала в микрофон что-то насчет побитого рекорда, когда ребята вокруг Миранды зашевелились. Сначала я решила, что сейчас они подерутся. Но Шелли и Миранда повернулись к миссис Макклур и в один голос заорали:
— Сто двадцать два пятьдесят!
— Что?! — воскликнула я.
— Они объединились, — прошептала Дарла.
— О, нет-нет-нет! — Я взглянула на Дженни. — Пожалуйста, Дженни.
Дарла покачала головой:
— Она вне игры.
И это было правдой. Брайс достался Шелли и Миранде за сто двадцать два доллара и пятьдесят центов.
Я немного смущалась, кода шла с Джоном к нашему столику в кафетерии. Но он был очень мил, и я радовалась своему решению выкупить его. Мы уселись на свои места, и я уже не испытывала никакой неловкости. Ведь это всего лишь обед!
Мне было бы намного легче, если бы не пришлось сидеть прямо напротив Брайса с его гаремом. Впрочем, я постаралась не обращать на него внимания. Джон рассказывал мне о своем радиоуправляемом самолете, о том, как они с отцом конструировали дома, и еще о многом другом. Он рассказал забавную историю о том, как однажды перепутал провода в проводке и чуть не устроил пожар в подвале. А я расспрашивала его, как работает его самолет, потому что совершенно в этом не разбиралась.
Одним словом, я так расслабилась, что начала по-настоящему получать удовольствие от обеда с Джоном. Как хорошо, что я не выкупила Брайса. Ведь я бы просто выставила себя на посмешище! И, честно говоря, я думала, что мне будет гораздо тяжелее видеть, как он сюсюкается с Шелли и Мирандой. Оказалось, я легко могу это пережить. Возможно, помогло то, что они выглядели глупо.
Джон спросил о моей семье, и я рассказала ему о братьях и о переполохе, который они устроили за ужином у Брайса. Но тут Шелли и Миранда принялись кататься по полу, вцепившись друг другу в волосы.
Непонятно откуда у нашего столика возник Брайс. Он схватил меня за руку, оттащил на середину кафетерия и прошептал:
— Он тебе нравится?
Я опешила.
Брайс взял меня за вторую руку и повторил:
— Он тебе нравится?
— Кто, Джон?
— Да!
Я не помню, что ответила. Он смотрел мне в глаза, сжимал мои руки и притягивал меня к себе. Мое сердце бешено колотилось, а его лицо становилось все ближе... Прямо здесь, перед всеми мальчиками с корзинками и их партнершами он попытался поцеловать меня.
Поцеловать меня.
Я испугалась. Я ждала этого поцелуя всю жизнь — и что в итоге?
Я вырвалась и побежала к своему столику. Когда я села, Джон прошептал:
— Он пытался тебя поцеловать?
Я подвинула стул так, чтобы сидеть спиной к Брайсу, и попросила:
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно?
Все ребята шептались и поглядывали в мою сторону, но когда Шелли Сталле вернулась из туалета, повисла тишина. Ее волосы выглядели ужасно. Они были словно вымазаны маслом, и в них все еще торчали кусочки пищи. Она посмотрела на меня так, словно хотела сжечь взглядом.
Двое учителей усадили ее обратно за стол, и тогда все снова зашептались с удвоенной силой. Но Брайсу, похоже, было на это наплевать! Он еще несколько раз пытался подойти и поговорить со мной, но либо ему мешали учителя, либо я отворачивалась раньше, чем он успевал сказать хоть слово.
Когда прозвенел звонок, означавший конец обеда, я быстро попрощалась с Джоном и бросилась к дверям. Мне никак не удавалось хорошо разогнаться на велосипеде! Я крутила педали с такой силой, что мои легкие, казалось, вот-вот взорвутся.
Миссис Стьюби, поливавшая свою клумбу, попыталась заговорить со мной, но я просто бросила свой велосипед у забора и влетела в дом. У меня не было ни малейшего желания говорить о петухах!
Мама услышала, как я хлопнула дверью, и поднялась ко мне в комнату узнать, что случилось.
— Джулианна! В чем дело?
Я упала на кровать и простонала:
— Мне так плохо! Я ничего не понимаю! Что же мне делать?
Мама опустилась на кровать рядом со мной и взъерошила мне волосы.
— Что случилось, милая!
Я помедлила немного и выпалила:
— Он пытался меня поцеловать!
Мама с трудом сдержала улыбку.
— Кто?
— Брайс!
Мама помолчала, а потом сказала:
— Но ведь он всегда нравился тебе...
Позвонили в дверь. Потом еще раз. Мама хотела подняться, но я схватила ее за руку:
— Не открывай!
В дверь позвонили снова, а потом раздался громкий стук.
— Мама, пожалуйста! Не открывай. Это, наверняка, он!
— Но милая...
— Он мне больше не нравится! Совсем не нравится!
— С каких это пор?
— С прошлой пятницы. После ужина. Даже если он сейчас исчезнет с лица земли, мне будет все равно!
— Но почему? За ужином случилось что-то, о чем я не знаю?
Я уткнулась в подушку и пробормотала:
— Это слишком сложно, мам! Я... я просто не могу об этом говорить.
— Боже, — через секунду сказала мама, — да ты говоришь, как взрослая.
Я подняла голову и села:
— Мама, все эти годы он нравился мне. Но я его совсем не знала. Я только знала, что у него самые красивые в мире глаза, от его улыбки я таяла, как масло на сковородке. Но теперь я поняла, что он трус и лгун, внешность обманчива, я должна забыть о нем!
Мама прислонилась к стене и скрестила на груди руки.
— Что ж, — произнесла она. — Должно быть, это связано.
— О чем ты?
Мама минуту молчала и кусала губу, потом сказала:
— Я не должна обсуждать это.
— Почему?
— Потому что... просто не должна. К тому же тут есть вещи, которые тебе будет неловко обсуждать со мной...
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Наконец я отвела взгляд и прошептала:
— Когда мы с Четом приводили в порядок двор, я рассказала ему, что из-за дяди Дэвида мы не можем позволить себе купить этот дом. Он, наверное, рассказал об этом всей семье, потому что накануне ужина у Доски я подслушала, как Брайс с другом насмехаются над дядей Дэвидом. Я была в ярости, но не рассказала тебе, потому что ты могла подумать, будто они пригласили нас на ужин только из жалости. — Я посмотрела на маму и продолжила: — Ты была так рада этому приглашению. — И тут я кое- что поняла. — Знаешь, с тех пор ты кажешься счастливее.
Мама взяла меня за руку и улыбнулась.
— У меня есть много поводов для счастья. — Она вздохнула. — Ия уже знаю, что они в курсе насчет дяди Дэвида. Хорошо, что ты поговорила с Четом. Дэвид ведь не какая-нибудь тайна.
Я привстала.
— Погоди... но как ты узнала?
— Пэтси мне сказала.
Я уставилась на маму.
— Она? Еще до ужина?
— Нет, нет. После. — Мама немного подумала. — Пэтси заходила несколько раз на этой неделе. У нее... сейчас тяжелые времена.
— Почему?
Мама вздохнула.
— Думаю, ты уже достаточно взрослая и умеешь хранить секреты. Я расскажу тебе об этом только потому... потому что считаю это важным.
Я затаила дыхание и ждала.
— Пэтси и Рик стали часто ссориться в последнее время.
— Мистер и миссис Доски? Из-за чего?
Мама вздохнула.
— Кажется, из-за всего на свете.
— Я не понимаю.
Очень тихо мама объяснила:
— Впервые в жизни Пэтси увидела истинное лицо своего мужа. Через двадцать лет брака, вырастив двоих детей, она наконец поняла. — Мама грустно улыбнулась. — Похоже, с Пэтси происходит то же самое, что и с тобой.
Зазвонил телефон, и мама сказала:
— Позволь мне снять трубку, хорошо? Папа сказал, что позвонит, если задержится на работе, и это, наверняка, он.
Пока ее не было, я вспомнила, что Чет говорил мне о человеке, не способном заглянуть внутрь, за внешнюю оболочку. Он имел в виду свою дочь? Разве возможно такое после двадцати лет брака?
Когда мама вернулась, я спросила:
— Папа задерживается?
— Это был не папа, милая. Это был Брайс.
Я вскочила.
— Теперь он звонит? Я шесть лет прожила напротив него, и он ни разу не позвонил! Он делает это из ревности?
— Ревности? К кому?
И я рассказала ей все по порядку — начиная с миссис Стьюби и Дарлы, и затем про аукцион, драку, про то, как Брайс пытался поцеловать меня на глазах у всех.
Мама захлопала в ладоши и захихикала.
— Мама, это не смешно!
Она попыталась принять серьезный вид.
