– Ну и как прошел твой суши-класс? – спросил он меня, вложив в вопрос три килограмма сарказма.
Я выкручивалась как могла. Ну, то есть тогда мне казалось, что я не выкручивалась, а держала оборону. Так, как будто отступать некуда и позади Москва. Я повторила Педру свою версию, сказала, что Ами отменила суши-класс. Он ответил, что своими глазами видел, как в мой подъезд заходила японка. Вместе с очевидно беременной девушкой. «Гоша ее зовут, да?» – выстрелил в меня своим вопросом Педру.
В отличие от моих одногруппников, которые не имели никакого понятия о Педру, сам Педру помнил их всех по именам. Ведь я почти при каждой нашей встрече рассказывала ему забавные истории из нашей школьной жизни. Пересказывала свежие анекдоты от Дэйва, восхищалась прекрасной физической формой беременной Гоши и тем, как хорошо она выглядит, несмотря на то что плохо спит ночами, цитировала Николь, безобидно язвила по поводу того, что Ами держится от нас особняком, и несколько раз упомянула, что на следующий год Энтони приглашает нас всех отдохнуть в Гштадт – у его дедушки (эх, всем бы такого дедушку!), там есть большое шале.
Вспомнив, что нападение – это лучшее средство защиты, я стала возмущаться, что Педру вздумал за мной шпионить. «Все истории про полоумно-ревнивых мачо – это не выдумки», – бросила я ему в сердцах. Он ответил, что и не думал за мной шпионить, а решил сделать мне сюрприз. Пригласить в самый лучший японский ресторан Лиссабона. Раз уж жестокая Ами отменила мой (такой долгожданный!) суши-класс.
– Шпионить? Еще чего! И вообще за такими, как ты, шпионить бесполезно, потому что правду все равно не узнать. Да и узнавать не хочется!
– Что ты имеешь в виду? – возмутилась я. – И вообще, если бы ты меня предупредил заранее…
– Заранее? Ты меня тоже о многом заранее не предупредила!
– О чем, например?
– Например, о том, что ты замужем.
Господи, чушь какая. Я? Замужем?! Да я – самая незамужняя девушка на свете! Самая незамужняя из всех незамужних.
– Я? Замужем?!!! С чего ты взял?!
– Да так, разведка донесла, – сказал Педру и выразительно посмотрел на свой «Ролекс». То есть дал понять, что разговаривать со мной у него больше нет ни желания, ни времени.
– Ты не хочешь услышать мою версию? – спросила я Педру.
– Я сыт по горло твоими версиями, – не глядя на меня, ответил он.
Vai acima – поднимаем бокалы вверх,
Vai abaixo – опускаем бокалы вниз,
Vai ao centro – подносим их к центру,
Bota abaixo – а потом – «вливаем».
– То есть делаем глоток и наслаждаемся вкусом, – разливая портвейн Tawny десятилетней выдержки по бокалам, инструктировал нас декан, сеньор Фернандыш. Объяснив премудрость португальского винного этикета, он оглядел нас с хитроватым прищуром. – Все понятно? Или есть незнакомые слова?
Мы с видом знатоков команды «Что? Где? Когда?» улыбнулись ему в ответ. Все в порядке, сеньор Фернандыш! Не беспокойтесь, незнакомых слов нет.
Сегодня мы получили сертификаты окончания курса. Все без исключения. Хотя еще позавчера наша сеньора профессор грозилась, что Дэйв останется без сертификата. Но потом сменила гнев на милость и, заставив его пересдать несколько тем, дала свое вельможное «добро». Обрадованный таким поворотом событий Дэйв (хоть вслух он и продекларировал свое «I don’t care») балагурил сегодня за бригаду юмористов. Так, что даже Ами сменила свою дежурную вежливую улыбку на заливистый смех. Одна я была, как та истина. Где-то рядом. Вроде и принимаю участие в общем веселье, а вроде и нахожусь где-то далеко-далеко…
– Я купила для нас билеты, с тебя пять евро, – прервала мои размышления о том, какая я все-таки несчастная, Николь.
Ах да. Кино. Утопая последние несколько дней в своих страданиях, как в мягкой перине, я совсем забыла, что сегодня вечером у нас, девочек, по плану поход в кино.
…Запыхавшаяся Николь появилась, когда в зале уже погас свет и последние зрители занимали свои места под тусклый свет билетерских фонариков.
– А мы думали, что ты не придешь, – шепотом сказала я Николь.
– Почему? А, ну да, я совсем забыла, что для тебя очень важно просмотреть всю рекламу от начала и до конца, – подколола она меня в ответ.
Если бы мне пришлось выбрать один-единственный кинотеатр, в который я должна ходить до конца своих дней, то я бы, не задумываясь, выбрала лиссабонскую «Синематеку». В этом кинотеатре мне нравится все: от его концепции в целом до репертуара в частности, включая дизайн помещения и уют синематечного кафе. Кафе, к слову сказать, вполне достойно того, чтобы в него и без киносеанса заглянуть. А главное – «Синематека» мне нравится тем, что совершенно не похожа на большинство сетевых кинотеатров, которые своим видом все больше напоминают сетевые общепиты. Что касается репертуара, то узкой специализации у «Синематеки» нет. Попасть можно на что угодно – от «Аферы Томаса Крауна» до эйзенштейновского «Броненосца «Потемкин», включая фильмы Феллини или Альмодовара. Мы же купили билеты на легкую комедию про женский аналог супермена с Умой Турман в главной роли. Николь и Гоша просмеялись до слез весь сеанс. И я тоже смеялась. Сквозь слезы. К счастью, в зале было очень темно.
После киносеанса, пока Гоша и Николь обсуждали под uma bica личную жизнь Умы Турман, я думала о своем. В смысле, о Педру. Как глупо мы поссорились. Вернее, не просто поссорились, а как глупо мы расстались. А были ли мы вместе, если уж на то пошло? ВМЕСТЕ. Эта мысль резанула меня словно электрический разряд. И хорош же он – валить с больной головы на здоровую. Я – замужем. Тоже мне, придумал сюжет. Лучше сказал бы честно, что не готов к серьезным отношениям. И к несерьезным тоже. Испугался, что я повисну бусами у него на шее. Если мужчина не говорит про любовь, значит, он вас просто не любит. К сожалению, понимание этой очень простой истины приходит не сразу. Позже. Иногда – слишком поздно. Он приглашал меня на концерты, в рестораны, в галереи, в свою постель. Вот только пригласить меня в свою жизнь у него не было ни планов, ни желания. Я для него – всего лишь декорация к его элегантному времяпрепровождению. Длинноногий аксессуар, с которым можно поговорить о португальском саудады или о французской живописи. Аксессуар не только длинноногий, но и бесконечно наивный, возомнивший себя родственной душой, идеальной половинкой для идеального мужчины. А на самом деле я для Педру не soulmate, а ходячая иллюстрация к песне шикарной блондинки Даффи. «I’m a trophy on your arm, You wear me like a charm, yes you do…»
Для себя я ответила на вопрос «где заканчивается молодой человек и начинается мужчина». С готовности брать на себя ответственность за принимаемые решения. За свои слова. И за тех, «кого приручили». В смысле не играть с чувствами, если это просто игра… Интересно, Педру читал в детстве Экзюпери?
И еще я думала о том, что на самом деле идея фильма глубже, чем та, которая лежит на поверхности. Что даже суперженщине с супернеограниченными возможностями хочется быть любимой, хочется, чтобы о ней заботились, чтобы ее защищали. И баловали. Что и Маргарет Тэтчер, и Хиллари Клинтон, и прочие железные (или в двадцать первом веке правильней говорить лонсдейлитовые?) леди – в первую очередь ЖЕНЩИНЫ. С их фобиями, желаниями, мечтами.
Через неделю я улетаю домой.
Порту – это город-десерт. С него не стоит начинать знакомство со страной, его нужно оставить на закуску. Что я и сделала. Приурочив поездку в Порту к прощанию с Португалией. Через пять дней я улетаю домой. А сейчас – гуляю по пестрой своими домами и шумливой своими ресторанами, тавернами и закусочными набережной знаменитой реки Доуру. От набережной уходит вверх старинный живописный квартал Ribeira. Здесь улицы узки так, что не везде есть шанс разъехаться двум мотоциклам, перед окнами домов сушится белье, фасады и красные черепичные крыши необычайно живописны, на извилистых мощеных мостовых греются под солнцем ленивые коты и важно прогуливаются невозмутимые голуби, петухи и куры. И ведь все это не декорация, а жизнь. Хочется сфотографировать каждый квадратный метр этого незамысловатого, немного потрепанного, но такого очаровательного пространства. Чтобы потом самой себе показывать фотографии – в подтверждение, что это был не сон.
Колоритный рынок Mercado de Bolhăo на rua Formosa завораживает своим ритмом и атмосферой. Вот странно: насколько российские продуктовые рынки высасывают у меня энергию и отбивают желание возвращаться, настолько их родственники за пределами России подпитывают мою энергетику и даже творческое настроение. Сразу же на месте хочется научиться рисовать маслом или создать достойный уважения самого Гордона Рамзи кулинарный шедевр. Продолжая гастрономическую тему, нельзя не упомянуть официальное прозвище жителей Порту tripeiros – то есть требушатники. Этому прозвищу почти шестьсот лет. Когда король Энрике Мореплаватель готовил морскую экспедицию в Марокко, жители Порту отдали на нужды моряков все самое лучшее качественное мясо, а себе оставили потроха, печень, почки, желудки и прочую неудобицу. По поводу того, был ли это жест доброй воли со стороны жителей Порту или Энрике попросту реквизировал лучшее мясо, историки, кажется, к общему мнению так и не пришли. Впрочем, важно другое: в приготовлении требухи жители Порту достигли таких высот, что полакомиться tripas a moda do Porto приезжают гости даже из других регионов.
