— Я люблю Россию, как свою мать-алкоголичку.
— У тебя мать алкоголичка?
— Да, но я ее люблю. Она киряет и надирается так, что валяется в грязи, но она моя мать! Я бы не прочь уехать, как Березовский или Абрамович, но не могу. У меня не получится жить нигде, кроме этой старой вонючей промерзшей дыры — моей блядской родины.
Он все время повторял слово «positiv».
— Мне нужно что-то positiv, вечеринка была positiv, будь positiv, старайся говорить мне только positiv.
Сергей был убежден, что русские — самый мазохистский народ в мире и пришло время изменить его менталитет. Он видел себя гуру будущей России; новое предназначение скрашивало пустые дни этого почтенного бизнесмена, потомки которого еще в двенадцати коленах смогут жить припеваючи. Он был искренне убежден, что избавит ваш narod от заточенности на фатализм. Как любой нормальный натурал, он охренел, увидев Лену, и я не мог с ним тягаться. Он запал на нее — еще бы, ее ангельский лик на редкость positiv.
— Sweetheart, make my desire reality! Oooo she so kicks ass![97] Хватит залупаться, Октав, знаешь, почему видно, что ты иностранец?
— Потому что у меня прикид лучше?
— Ты vabshe! Потому что ты пьешь водку не только во время еды и всегда умудряешься не платить по счету.
— Так ты сам не даешь мне платить!
— А зачем? Все рестораны, куда мы ходим, принадлежат мне.
Сергей наверняка затеял весь этот разговор только для того, чтобы покрасоваться перед Леной.
Краткое кокаиновое отступление об олигархии
Русские тузы ничуть не противнее французских — не вижу, почему с Романом Абрамовичем стыднее тусоваться, чем с Бернаром Арно.[98] Россия, не обладает монополией на скороспелые состояния, сколоченные при помощи государства. Своим подъемом Франсуа Пино[99] обязан властям не меньше, чем Михаил Ходорковский. Но только последний парится в радиоактивных сибирских застенках Краснокаменска: 15 миллиардов долларов не уберегли его. Кстати, в 1989 году мы встречались с Ходорковским «У Кастеля» и в «Палетт». Он занимался тогда импортом компьютеров па пару с Мишелем Леборнем, моим старым приятелем по ночным гулянкам. Открыв на улице Морне офис «Менатепа», Ходорковский рулил по Парижу на «порше», но мы смотрели на него свысока, как на простого русского медведя. В то время в Париже было меньше русских, чем сейчас. Еще там ошивался Эдуард Лимонов, сотрудничавший с «Idiot International».[100] Мне все еще трудно свыкнуться с мыслью, что те немногие рашены, с которыми я был знаком в восьмидесятые годы, попали за решетку за неповиновение Путину, которому, кроме всего прочего, принадлежат четыре процента акций «Газпрома» (то есть четыре процента от 300 миллиардов долларов, посчитайте сами, я в математике не силен, да и жить еще хочется). Я помню Мишу Ходорковского в очках в тонкой металлической оправе, с симпатичным лицом советского ботаника, сидящим перед бокалом белого вина на террасе кафе на улице Сены. Его небось ломает шить тапочки в исправительной колонии ЯГ-14/10 аж с 22 сентября 2005 года. А потому что не надо финансировать оппозиционные партии («Яблоко» и СПС), — только с каких пор это считается преступлением? Никогда не верьте тому, что пишут газеты: Россия, типа, стала демократической страной и так далее… Наши с вами державы похожи: они оплакивают невозвратно утраченное прошлое, потому что, попытавшись, каждая по-своему, перейти на рыночную экономику, они столкнулись с горькой реальностью. Франция и Россия связаны между собой, потому что и там и там экономика регулируется государством, делая при этом вид, что совершенно свободна. Предприниматели, во многом зависящие от государственных заказов, владеют основными СМИ, так уж повелось в наших с вами краях. Во Франции глава строительной компании Мартин Буш приобрел Первый канал телевидения, торговец ракетами Арно Лагардер — самую крупную в Европе медиагруппу, производитель истребителей «Рафалъ» Серж Дассо не отказал себе в удовольствии купить «Фигаро». В России «Газпром» хватанул ежедневную газету «Известия», таблоид «Комсомольская правда», радиостанцию «Эхо Москвы» и телеканал НТВ. Металлургический магнат Алишер Усманов, не чуждый вышеуказанному ОАО, оторвал «Коммерсантъ». Что касается Романа Абрамовича, то он понял намек после дела Ходорковского и теперь ссориться с Путиным не собирается — он продал свою нефтяную компанию «Сибнефть» «Газпрому» и не выеживался. Лучше плевать в потолок яхты, чем карцера.
Я помню, как Сергей кидал понты, сидя на заднем сиденье джипа, ехавшего по миллионерскому шоссе:
— Вы, французы, вроде украинцев: любите свободу только при условии, что из-за нее не повысятся ваши счета за газ.
— Легче на поворотах, Франция — это большая богатая страна.
— Ну, ты сказал! Девочки, вы слышали? Хеллоооу! Октав, проснись, у меня есть для тебя интересная новость: Франция — это МАЛЕНЬКАЯ БЕДНАЯ СТРАНА! Сейчас я тебе назову три состоятельные державы: Россия, Китай, Индия, понял? Вы, французы, по-прежнему держите нас за побирушек, а сами в долгу как в шелку. Золотовалютные резервы нашего Центробанка могут пять раз покрыть дефицит вашего бюджета. Скоро придет наш черед подавать вам на пропитание: мы уже погасили досрочно 23 миллиарда долларов долга Парижскому клубу и вскоре выкупим все авиастроительные и медиахолдинги. Еще неизвестно, оставим ли мы вас в совете директоров, я лично в этом не уверен, с другой стороны, мне нравятся ваши лысые старперы с их приставками к фамилиям, они будут очень неплохо смотреться на экранчике моего BlackBerry Pearl… Ладно, так и быть, всех вас мы не вытурим, обещаю, сохраним парочку свадебных генералов.
Я не особенно защищал свою родину. Справа по борту проплывала Барвиха, московский Нейи, со своим «Luxury village» во главе с «Феррари». Кто знает, может, Франция тоже умерла, как и все остальные коммунистические страны.
— С 1998 года ВВП России растет на шесть и восемь десятых процента в год.
— Да, но средняя продолжительность жизни мужчин на три года сократилась. Алкоголизм, драки, убийства, автомобильные аварии… В 2004 году Россия потеряла восемьсот тысяч человек, что соответствует числу жителей такого города, как Марсель, например. Хорошо, бизнес-класс в «Аэрофлоте» гораздо роскошнее эр-франсовского, но ваше агрессивное государство не хочет делиться тем, что зарабатывает на эксплуатации недр, и вы не рожаете детей.
— Поэтому и богатеем!
— И с чеченцами вы ужасно себя ведете. — Я сказал это погромче, чтобы Лена прикинулась оскорбленной. — Двести тысяч убитых из восьмисот тысяч жителей.
— Представь себе, что корсиканцы захватят заложников во французских школах и театрах. Как отреагирует правительство Франции?
— Плохо, но мы не такие расисты, как вы… И в иммигрантах вы нуждаетесь больше, потому что численность населения у вас падает.
— Да что ты говоришь? А в какой, интересно, стране лепеновский Национальный фронт получил двадцать процентов на выборах? Чтоб ты знал, Жириновский еле-еле дополз до трех процентов, при том что у нас тут проживает двадцать миллионов мусульман!
В любом случае с Сергеем никто не спорил. Как и все царьки местного разлива, он привык толкать речи, не встречая никаких возражений. Да я был и не против, чтобы последнее слово оставалось за ним, при условии, что он оплачивает счета.
— Классно задумано! Мировая шахматная доска перевернулась: американцы поддерживают высокие цены на нефть, чтобы укрепить позиции России по отношению к Китаю. Сечешь фишку? США занимают у Китая сотни миллиардов, покупают на них арабскую нефть и сжигают ее, загрязняя атмосферу, — а все, чтобы подпереть нас! Гениально, правда?
Сергей был гораздо забавнее, когда упрекал меня в пристрастии к старым теткам.
— Сколько лет твоей последней? Двадцать два? Октав, кончай дурить. С этой минуты ты должен зажигать только с целками вроде Лены. Девственницы же тоже святые, по вашей французской религии, да?
— Зато я не святой, нимбы у меня только под мышками.
— Пользуйся дезодорантом «Ethiaxyl», сын мой.
Сергей спал только с девочками от 15 до 18 лет. У него была целая теория о неверности:
— В основе всех разводов лежит брак. Не будь семьи, было бы гораздо меньше убийств. Людское отчаяние вызвано общеизвестными причинами — супружескую пару по-прежнему позиционируют как модель счастья, тогда как она уже давно не жилица в современной цивилизации. Мы упорно впариваем людям недостижимый идеал. Мир от этого подыхает!
— И все же, Сергей, нельзя менять женщин каждую ночь. Должен существовать способ сдерживать «адское дыхание желания». Вот Блаженный Августин преуспел на этом поприще.
— Ну, это он из любви к Богу.
— И Будда тоже.
— Будда был тот еще жиртрест, что ему оставалось, никто его не хотел!
