— Мы пройдем вон туда, там есть свободный столик, и нам никто не помешает.
Но прежде чем они уселись, распахнулась боковая дверь рядом с баром и появилась пожилая официантка в черной юбке и белой блузке. Ее седые волосы были завиты и тщательно уложены в прическу. Увидев новых посетителей, она расплылась в улыбке.
— Мистер Кеннеди! Вот уж не думала, что мы вас сегодня увидим.
— Здравствуйте, Джесси. А что, уже слишком поздно для чашки чая?
— Никогда не поздно. Вы, наверное, совсем закоченели, играя в такую погоду.
Она посмотрела на Оскара, снявшего твидовую шляпу, но по-прежнему облаченного в куртку.
— Вы тоже играли в гольф?
— Нет. Я гулял.
— Джесси, это мистер Оскар Бланделл, он поселился в Усадьбе.
— О Господи, так вот вы кто! Я слышала, что вы туда переехали, но вот встречаться еще ни разу не доводилось. Играете в гольф?
— К сожалению, нет.
— Ну, вас тут научат. Мистер Кеннеди, вы где хотите сесть?
Но Кеннеди не успел ответить. Из дальнего конца зала раздался громкий, звучный, как охотничий рожок, голос. Присутствующие встрепенулись, а сидевшие у телевизора нахмурились.
— Питер! Подойди-ка сюда на пару слов. Я тебя не видел целую неделю, а то и больше.
Кеннеди обернулся, и Оскар, проследив за его взглядом, увидел в дальнем конце зала пожилого плотного мужчину со стаканом виски в инвалидном кресле.
— Питер! — И мужчина взмахнул шишковатой палкой, словно его можно было не услышать или не увидеть. — Иди сюда и расскажи мне новости.
— Вы не против, Оскар, если я оставлю вас на минуту? Это старый Чарли Бейт; я должен засвидетельствовать ему свое почтение.
— Конечно.
— Я на одну минуту. Джесси о вас позаботится. — И он направился в дальний угол зала, восклицая на ходу: — Какой сюрприз! Вы сегодня решили выйти в свет, Чарли?
Старик в кресле приветствовал его с такой радостью, что Оскару стало неловко и он отвернулся.
— Садитесь вот сюда и устраивайтесь поудобнее, — обратилась к нему Джесси. — Снимите куртку, иначе не почувствуете, что согрелись, когда опять выйдете наружу. Не хотите ли горячую булочку? А какой чай вы предпочитаете, индийский или китайский?
— Извините, — перебил Оскар, — а кто этот человек?
— Чарли Бейт? О, это интересный тип. Ему уже за девяносто, но он ни за что в этом не признается. У него была ферма в Тошланде. Теперь там хозяйничает его внук. Бейт и сам прекрасно управлялся с фермой, но два года назад у него удар случился. Он теперь живет в доме для престарелых, и мистер Кеннеди его регулярно посещает. Одна из дочерей Бейта привезла его сегодня в клуб для перемены обстановки, немного повеселиться. Он в полном уме и твердой памяти.
— Вообще-то, я не о старике спросил, — нерешительно перебил ее Оскар. — Я имел в виду Питера Кеннеди. Мы только что познакомились на парковке. Он знаком с моим дядей, но я не знаю…
— Вы хотите сказать, что не знаете, кто он такой? Ну, вы единственный человек в Кригане, кто этого не знает. Он наш священник. Служит в нашей церкви.
Священник! Викарий! Глава здешней церкви! Человек, в чьи обязанности входит помогать прихожанам в горе. До сих пор доброта Питера Кеннеди казалась Оскару искренней, теперь же вызывала подозрения. Священник знал, что Оскар вернется в Криган. Может быть, ему рассказали и об ужасной гибели его жены и ребенка? А если да, то кто?..
«Я имел счастье крепко дружить с Гектором», вспомнил Оскар слова Питера. Может быть, дядя из самых лучших побуждений сообщил ему обо всем? Может быть, даже попросил проявить пастырскую заботу? Пусть, мол, заведет душеспасительную беседу, одарит советом, мягко обратит Оскара снова к церкви, в которую тот больше не верит.
— С вами все в порядке? — спросила Джесси.
Он взглянул в ее по-матерински озабоченное лицо и почувствовал, как его собственное пылает. Но не оттого, что в зале было очень тепло и он не снял куртку, а от внутреннего беспокойства, которое устрашающе напоминало панику. Оскар знал, что больше оставаться в клубе нельзя, иначе он просто задохнется.
Сделав над собой огромное усилие, он сказал:
— Извините. Здесь слишком жарко. И я только что кое о чем вспомнил. — Он слышал свой глуховатый голос словно со стороны. — Я кое-что обещал. Нужно срочно идти домой. Мне будут звонить…
— А как же чай?
— Боюсь, нет времени. — Пятясь к двери, Оскар снова попытался извиниться. — Простите. Пожалуйста, объясните все мистеру Кеннеди. В следующий раз…
Он повернулся и осторожно, крадучись, направился к выходу. Дверь из дымчатого стекла оказалась тяжелой. Оскар открыл ее с трудом, и она сразу же захлопнулась за ним. Он прошел через фойе и открыл следующую дверь, за которой его моментально охватил пронзительный холод. Порывистый ветер ударил в лицо, и Оскар остановился. Ледяной воздух ворвался в легкие. Он чувствовал, как на лбу застывает пот, и натянул поглубже старую твидовую шляпу. Все в порядке. Он выжил. Теперь ему осталось только добраться домой. И оказаться в безопасности. Быть только с Элфридой. Он спустился по ступенькам, подошел к машине Питера, вызволил Горацио и вскоре уже поспешно шагал вперед, волоча за собой на поводке собаку. Спасался бегством.
«Женский институт» в Дибтоне славился увлекательными и таинственными экскурсиями: куда в очередной раз отправится автобус, держалось в строгом секрете. Обычно это происходило во второй половине дня в субботу: достопочтенные дамы битком набивались в автобус, и он катил к неизвестному объекту. Чаще всего это оказывался величественный особняк, окруженный садом, который предлагалось осмотреть. В саду был сувенирный ларек, где можно было приобрести чайные полотенца с цветочным узором, книжные закладки и пакетики мягких молочных ирисок домашнего приготовления. После покупок дамы пили чай в местной гостинице; отличный чай, к которому подавалась рыба с чипсами. Затем они снова набивались в автобус и ехали домой.
Эти экскурсии были очень популярны.
Отправившись столь неожиданно на север Шотландии, в Криган, Элфрида решила, что это самое таинственное путешествие в ее жизни. С той минуты, когда они с Оскаром выехали из Дибтона, она не имела ни малейшего представления о том, что ждет ее впереди, и все никак не выдавалась подходящая минута, чтобы спросить об этом. Столь стремителен был их отъезд, так спешно они паковали вещи, так мало было времени для прощания, что все мелкие подробности относительно того, куда они едут, стали совершенно не важны. Они просто должны были уехать.
Конечно, необходимо было сделать соответствующие приготовления. Произвести технический осмотр машины, все проверить и заправить ее бензином. Оскар за всем этим проследил. Его пасынки, Джайлз и Кроуфорд, были проинформированы об отъезде, а управляющий его банка извещен об изменении адреса. Что же до Элфриды, она просто отдала ключи от дома на Пултонс-роу своей соседке, предельно кратко объяснив, что уезжает, и попросила ее присматривать также за бедной маленькой «фиестой», которая осталась стоять на мостовой напротив коттеджа.
— Когда вы вернетесь, миссис Фиппс?
— Честное слово, понятия не имею. Но я буду держать с вами связь. Вот вам и ключи от машины тоже. Пользуйтесь ею, если хотите. Ей это будет только полезно. — Элфрида говорила как о старой собаке, которой необходимы ежедневные прогулки. — Воду я отключила и заперла все окна.
— Но куда же вы едете?
— Кажется, в Шотландию.
Затем Оскар связался с Гектором Маклелланом и ввел его в курс событий, а Элфрида позвонила кузену Джеффри в Корнуолл и постаралась объяснить ему, что она намеревается сделать. Получилось не очень вразумительно, и он не сразу понял, что происходит. Однако когда наконец понял, сказал: «В добрый час!» и после того, как Элфрида дала ему адрес и номер телефона дома Оскара, повесил трубку.
Не очень-то представляя, что ей понадобится, она положила в чемодан одежду (теплую) и обувь (прочную). Затем собрала в свой старый мягкий саквояж на молнии самые дорогие для нее вещи, те, что всегда и везде с ней путешествовали. Картину сэра Дэвида Уилки, завернутую в шелковую шаль, стаффордширских собачек, часы, очередной гобелен, который как раз был в работе. Сверху уложила фотографии в серебряных рамках и несколько книг. Вот и все. Багаж Оскара был ненамного больше: кожаный портплед, собранный миссис Масвелл, туго набитый портфель и удочки.
— Оскар, вы собираетесь удить рыбу?
— Не знаю. Но я не могу уехать в Шотландию, не захватив с собой удочки. Это было бы почти святотатством.
В багажном отделении «вольво» Оскара места хватило для всего, да еще осталось жизненное пространство для Горацио, его одеяла, печенья и миски для воды. Пес, как и его хозяйка, понятия не имел, что ему уготовано судьбой, но радостно прыгнул в машину и устроился поудобнее, явно довольный, что его не собираются оставлять на Пултонс-роу. Он с большой подозрительностью относился к стоящим в комнате чемоданам.
