Роковой «Полтора Ивана», с повязкой дежурного по училищу на рукаве кителя, как поплавок, заброшенный в реку событий неподвластной случайностью, неожиданно вынырнул из-за угла и, пока ещё ничего не подозревая, направился к группе курсантов стоящих у ворот.
Саня, как положено, упреждая опасность, прошептал:
- Атас! Полундра! – и вся группа его товарищей, не засветившись личностями, «смылась» с места происшествия.
Предупреждающие – «Атас! и Полундра!», заглушенные громыханием проходящего трамвая, до адресата за забором не дошли и тот, в виде первой порции «товара» просунул через щель бутылку водки.
Хитрый «Полтора Ивана» сообразил, что «процесс» только начался. В полной уверенности в своей руководящей роли данного процесса, как истинный рыбак, он спрятался за выступающий угол здания спального корпуса училища и, выжидая, приготовился сделать решающую подсечку, когда вся добыча окажется у его ног. Обеспокоенный тишиной адресат – то бишь «карась», решил осмотреться и сквозь щель ворот заметил притаившегося дежурного офицера. Курсантская смекалка сработала мгновенно: он просунул руку и забрал назад невостребованную водку! От огорчения «Полтора Ивана» затопал ногами и задёргался, ну точно, словно подпрыгивающий на волнах рыбацкий поплавок удочки с крючка которой сорвалась шустрая, увесистая рыба.
- Стой! Отдай, сукин сын! – ещё успел прокричать он в след неторопливо удаляющемуся курсанту, который направлялся осуществлять запасной вариант передачи закупленного угощенья. Действительно, вскоре из окна третьего этажа спального корпуса «заказчики» опустили шпагат и через открытую форточку подняли вместе с чемоданчиком закупленные продукты и водку.
Принятыми мерами наблюдения, курсантами было установлено: «Полтара Ивана» понял, что проиграл и выше головы через железные ворота не прыгнешь! В раздумье о превратностях жизни он сидел в комнате дежурного по училищу, дальнейших розыскных действий не предпринимал и происшедшего случая не обнародовал.
Соблюдая все меры предосторожности, ребята выкушали свои сто граммов водки, поели колбаски. Вечером они посмотрели в клубе кинофильм и перед отбоем, собравшись в умывальнике дружно хохотали, представив себе лицо и позу одураченного дежурного офицера.
Личностей пристрастных к водке среди товарищей Антона практически не было, однако, по многим причинам уже тогда можно было сказать, кому из них, при определённых условиях, не устоять под натиском зелёного змия. Саня Щепкин, по возрасту самый старший из курсантов, поступивший в училище из рядов действительной службы на Флоте, к алкоголю был явно не равнодушный. Уже будучи старпомом на подводном крейсере, флотская жизнь устроила Антону мимолётную встречу с бывшим однокашником. Ни о семье, ни о своих товарищах, ни о ходе службы Щепкина Антон ничего нового не узнал. Саня мог говорить только о водке….
Когда срок «великого сидения» истёк и курсанты, наконец, оказались за воротами училища в увольнении, Щепкин предложил отпраздновать это событие выпивкой. Чувство стадности и ложного товарищества не позволило им от предложения отказаться. В то время набережную Обводного канала одевали в гранит и стройка напротив дома культуры имени Ногина вдоль канала была ограждена специальной выгородкой.
Повторив приём по закупке водки и закуски, вся дружная компания молодцов проникла за эту выгородку. Было жарко, курсанты спешили по своим делам. Пить и есть никто не хотел и половина закупленной выпивки оставалась нетронутой. Проблему, что делать с этими остатками неудачного пира очень просто решил Дробатов Валера. Он нашёл лист фанеры и под общее одобрение товарищей кусочком смолы написал: - Водка, колбаса и батоны качественные! Кто найдёт, пусть смело откушает во здравие моряков-подводников! Рядом, прикрыв газеткой, курсанты разместили угощение.
Около 23.00 час., возвращаясь из увольнения в училище в хорошем настроении, но голодные как волки, товарищи Антона вспомнили о своём, может статься, невостребованном подарке. Посещение места трапезы их призрачных надежд не оправдало: ни водки, ни колбасы, ни батонов там не оказалось. Правда, разочарование курсантам несколько скрасила надпись на другой стороне фанеры: - Спасибо! Выпили, закусили, не отравились!
Не теряя времени, на Балтийском вокзале в дежурном магазине ребята купили три огромных тридцатикопеечных батона. Уже в стенах училища, обсуждая приключение, они с завидным аппетитом, запивая водой из кранов, их слопали. Событие стало традицией и память Антона всегда, когда был голодным, дразнила его аппетит запахом и вкусом чудесных изделий пекарей Ленинграда.
По пятам за весной шло лето. Всхожесть семени наук, заложенных в курсантские головы, пристально проверялась именно в этот период времени существующей в училище системой зачётов и экзаменов. Не выдержал испытаний экзаменами по высшей математике курсант Медведев Б. и был отчислен из училища. Хороший товарищ с мечтательным поэтическим складом характера, он остался в памяти однокашников ощущением потери щемяще запоминающейся.
Если все зачёты, экзамены и люди, стоящие за ними, были вполне принятными и предсказуемыми, то диамат и недремлющий фон Штофф тревожил и побуждал инициативу курсантов в поиске путей, гарантирующих положительный счёт в их пользу при встрече с ним на зачётном испытании.
- Вы посмотрите, преподаватель по высшей математике Канн – сугубо гражданский человек, выполняя нашу просьбу, перед экзаменами продиктовал все 60 контрольных вопросов по дифференциальному и интегральному исчислению, - как факт резюмировал Коля Суриков.
- А чего стоит его исчерпывающий, изящный ответ на наши назойливые уточнения – « В каком порядке эти 60 вопросов будут стоять в экзаменационных билетах?»
- Согласно порядку, мной продиктованного их перечня! – Коротко и ясно! Человек он честный и откровенный, ожидающий, что мы свои знания на экзамене утаивать не будем!
- Хм, а чем хуже начальник кафедры навигации? Он без лишних разговоров нам выдал 15 вариантов экзаменационной прокладки! Мы, как проклятые, три дня «парились» на кафедре, прокладывая крюйс-пелеги, учитывали дрейфы и течения, вслушивались в эфир радиопеленгов маяков. По высотам и азимутам небесных светил вычисляли своё место по морям и океанам в 15-ти вариантном сочетании условий плавания корабля. Но!… – на экзаменационной прокладке троек не было! – в свою очередь напомнил недавнее событие Овчинников Володя.
- Да чего там рассуждать, - продолжил воспоминания Лёня Позолотин – полковник Быков, начальник кафедры строевой и стрелковой подготовки и тот, в нескольких словах, выдал тайну секрета получения отличных оценок:
- Бойцы, не бэ! Все ваши пятёрки сидят на кончике носка ботинка на ноге, вытянутой в строевом шаге, на тридцатисантиметровой высоте от асфальта. Поняли!?
- А помните? – Наш главный гидрометеоначальник? – тот сразу же, не колеблясь, на один час выдал билеты и сказал:
- Можете переписать. Вопросы билетов помогут вам сконцентрировать усилия на ключевых разделах изучаемого предмета. Я полагаю, что, в целом, на погоду Земли это событие никакого влияния не окажет! – поспешил замолвить хорошее слово о полюбившемся преподавателе Слава Овёс.
- До чего уж строгий начальник кафедры морской практики и тот на консультации «случайно» оставил портфель с билетами, а сам более получаса перекуривал с курсантами на площадке входного трапа. А этот «фон Штофф» кроме своего: «всё вертится и крутится, и ничего на месте не стоит», ни черта нам не предлагает! – подвёл итог разговора Марк.
- Есть план, - сказал старшина класса Саня Щепкин, - будем крутиться! – Нужны четыре быстро пишущих добровольца – один из них хороший гимнаст. Вы помните, как весь класс сидел «без берега»? Дабы не повторять ошибок, в детали предстоящей «операции» будут посвящены только эти товарищи.
Курсанты уже начали сознавать, что секреты дурных вопросов не терпят, посему седели и помалкивали.
Далее события развивались согласно разработанному плану. Его сценарием предусматривалось во время подготовки к экзамену незаметно открыть шпингалеты на одном из окон второго этажа кафедры диамата. По пожарному водяному стволу, опущенному из окна третьего этажа классных помещений, гимнасту предстояло спуститься на второй этаж именно к этому окну и, проникнув через него в помещение кафедры, изнутри открыть французские замки входных дверей и впустить своих товарищей.
Кафедра была не секретной, под охрану не сдавалась, злополучные билеты лежали в ящике стола её начальника. Максимум через час всё приводилось в исходное положение: переписанные билеты занимали своё место в ящике, окно и двери закрывались. Затем «диверсанты» подымались на третий этаж уже по лестнице, выбирали пожарный рукав и вместе с товарищем, поставленным на «шухере», уходили спать.
