– Это хорошо, – сделал неожиданный вывод Байбакян. – А ты вот что. Тут у нас в Кремле будет одно мероприятие... Только не думай, ничего личного, я тебя даже боюсь. О тебе слухи ходят, что ты можешь импотенцию наколдовать.
– Слухи бывают разными, – сказала я неопределенно.
– Так вот. У нас есть люди... – он сделал паузу, чтобы я оценила, каких именно людей он имеет в виду, – которые считают, что наши девушки должны побеждать везде. Что это такое, последняя «Мисс мира» у нас была в начале девяностых! И одна-единственная. Были другие – «Мисс Объединенных Наций», «Мисс Вселенная», но всё равно – маловато. Эти люди считают, что у тебя хорошие шансы. Ты этим людям нравишься. Короче, неплохо бы тебе на этом мероприятии победить. И тогда ни одна дрянь, включая Цапаева, – в голосе Всеслава явно дрогнуло что-то личное, – не посмеет к тебе даже подойти.
И лишь второй пункт молчал: не появлялось мое саратовское чудовище, что мне было, как ни странно, даже немного обидно.
Но вскоре и оно проявило себя.
Сначала раздался звонок с неопознанным номером.
Измененный голос сказал, что приехал из Саратова и хочет меня видеть.
Но мне показалось, что я узнала его. И сказала:
– Мне даже неизвестно, как вас зовут.
– Допустим, Икс-Эль.
– Хорошо. Зачем вы приехали?
– Я обеспокоился. Я хочу помочь.
– Спасибо. Мне нужна только моральная поддержка.
– Мы можем хотя бы встретиться?
– Вы готовы мне показаться?
– Нет, извините. Черт, я тебя на вы зову, отвык. Я не готов тебе показаться. Давай так. Приезжай в клуб «Дружбы Наций». Знаешь такой?
– Да, там недавно был фестиваль саратовского самотворчества. Меня приглашали. Вы тоже были?
Он не ответил.
– Сегодня в шесть вечера будь там – в зале.
– И что?
– Ничего. Просто зайди.
В шесть часов я была в этом клубе. Охранник, увидев через стекло мою машину и меня в ней, бросился открывать дверь. Позвонил кому-то, появилась служительница, приятная женщина средних лет, она улыбнулась мне и молча проводила в зал.
Там было пусто и освещено. Пустые ряды кресел, пустая сцена. А сзади и наверху – окна, как в театре, – для техников и режиссеров, для проектора, если демонстрируется фильм. Я сразу поняла, что Икс-Эль там, но разглядеть было ничего нельзя – за этими стеклами не было света. Зато он меня, конечно, видел. Я даже подошла поближе, чтобы он мог удобнее смотреть.
Раздался звонок, благодарный голос в телефоне произнес:
– Спасибо.
– Пожалуйста. Что вы хотели сказать?
– Хочу сказать... Если будет настоящая опасность, я окажусь рядом.
– Да, была опасность.
– Поэтому я здесь.
– Я признательна, но всё почти наладилось.
– Нужны деньги? – спросил голос.
– Вы прекрасно знаете, что я не возьму.
– Что нужно?
– Да ничего вообще-то.
– Начинаю думать, что вам просто захотелось со мной встретиться.
– В каком-то смысле. У вас голос приятный.
– Стараюсь, – усмехнулся голос.
И на чей-то похож, хотя не понятно, на чей.
– Этот мой телефон – для связи с тобой, – сказал он. – Если что, сразу же звони. И просто так – звони. Вдруг захочется поговорить?
– Как там Саратов?
– Что именно интересует?
– Ну... Не знаю.
– Ничего не изменилось.
– Тоже хорошо.
– Главное, что я хотел сказать, – голос стал серьезным, – будь осторожна. Очень тебя прошу. Если ты выиграешь конкурс, а ты должна выиграть, у тебя начнется такая карусель. Будут предложения – самые разные. Выбирай внимательно. И...
После долгой паузы голос произнес:
– Я тебя люблю.
Второй раз в жизни, Володечка, что-то в моей душе трепетнуло, когда я услышала эти слова. Не знаю почему. То ли теплота голоса, его тембр... Срезонировало. Тогда, Володя, еще не было разработанной теории психологического резонанса, да и самого этого понятия. Не было, однако, и злоупотреблений, которые сначала казались безобидными – почти шутливыми: например, мужчина хакерским способом сканировал интел-фейс женщины, узнавал, на какие тембры и модуляции женщина резонирует, после этого менял себе голос, что стало легко, и добивался симпатии, а женщина даже не подозревала... Невольно вспоминается сказка «Волк и семеро козлят», помнишь, как я тебе рассказывала эту сказку? Подобно многим мамам моего времени, я сама почти не помнила никаких сказок, покупала книги, фильмы, смотрела, читала, а ты любил, чтобы я тебе перерассказывала. Причем чтобы это было почти в темноте. Наступал поздний час, я подсаживалась к тебе и начинала. Я рассказывала одну и ту же сказку по пять-шесть раз. Она оставалась той же, что-то менять было запрещено, ты протестовал против этого: если принцесса вышла замуж, то вышла, а если умерла, то умерла, жаль, но варианты не допускаются. Зато тебе нравилось, когда сказка всё больше обрастала деталями и подробностями. Я рассказывала:
«И вот появился в тех местах волк».
Ты добавлял:
«Серый».
«Да, серый волк. Он захотел съесть козлят».
«А откуда он появился?»
«Ну... Он там жил».
«Нет, ты сказала – появился. Если бы он там жил, он бы их раньше съел».
«Они были маленькие, ждал, пока вырастут».
«Тогда он козу бы съел. Пока маленькая была. Она же была маленькая когда-то тоже?»
«Сравнил – одна коза и целых семеро козлят».
«И все-таки лучше, если он появился, – твердо решил ты. – Они жили счастливые и спокойные, а он появился. Потому что, если бы он всегда был, они бы боялись. А они не боялись. Потому что не понимали, что такое волк».
«Да, ты прав. Он появился. Он услышал про козу и ее детей и специально туда приехал».
«Да ладно. Волки не ездят».
«Пришел. Чтобы съесть».
Ты не соглашался:
«Нет. Нет, чтобы съесть, это да. Он позавидовал, что они такие веселые».
«Ты прав. Он позавидовал, что они такие веселые. И решил их съесть, чтобы они перестали веселиться».
Для тебя всё становилось ясно, всё расставлялось по местам, ты готов был слушать дальше.
Ну вот, Володечка, настал наконец тот момент, когда я могу рассказать тебе про отца, который не стал твоим отцом, но все-таки немного побыл им.
Всё началось на том самом мероприятии, куда меня пригласил Всеслав Байбакян. Я не помню, в связи с чем оно было собрано, что-то из сферы культурной политики. Так высоко я еще не взлетала, хотя это взлетание было как бы авансом – да, я была победительница, «Краса России», но этих крас за последние годы образовалось уже достаточно много, никто даже не помнил их имен.
Кремль поразил меня внутри своей крохотностью. Почему-то казалось, что за внушительной внешней стеной скрывается что-то монументальное, массивное. А оказалось – постройки весьма средней величины. Я бывала уже и в башне «Федерация», и обозревала Москву с 800-метровой высоты башни «Паритет»83, поэтому представления о масштабах у меня были соответствующие.
Но главным для меня всегда были люди, хоть это может и странно прозвучать, учитывая мою аллергию. Там я встретила двух главных людей той эпохи: Владимира Владимира Путина и Дмитрия Анатолия Медведева. Никто тогда еще не знал, что меж ними зреет столкновение.
Д.А. Медведев и его соратники не сразу, но осознали, что в России нет по отдельности проблем кризиса, коррупции, произвола местной власти, воровства и обыдловения, а есть общая и главная проблема почти уже необратимого морального разложения общества сверху донизу. Многие не замечали или не хотели замечать этого на фоне относительного благополучия, которое, как потом выяснилось, было сравнимо с увеличением доходов бандитской шайки, милостиво поделившейся с ограбленными. Чувство самосохранения совпало с чувством гражданского долга. Д.А. Медведеву, политически рожденному развращенной безнаказанностью и бесконтрольностью силовой системой, хватило духа и мужества административно восстать против нее. Шаги были постепенными, но народ разгадал намерения президента, в памяти людей забрезжила старая национальная идея о справедливой жизни. Оказалось, что многим надоело жить в униженной и опозоренной (в первую очередь – собственными правителями) стране. Россия к президентским выборам 2012 года пришла в состоянии брожения и конфронтации. Революция сверху, увы, сначала не имела поддержки снизу – так выяснилось, что предыдущая власть, сознательно действуя в направлении деградации общества, блестяще выполнила свою задачу.
Впоследствии историки выявили, что народу предлагалось, в сущности, не две кандидатуры, а две версии будущего: начать жить по закону или продолжить жить по понятиям. И электорат удивил сам себя: отвыкнув от закона, боясь как огня перемен, он, будто в сомнамбуле, проголосовал за перемены и выбрал Д.А. Медведева84.
Но, повторяю, тогда я этого даже близко не понимала. Я восхищалась ими обоими, ибо обожала силу и креатив, не разбирая, на что они направлены. Я много раз убеждалась, что историю делают личности, а так называемый народ в лучшем случае выдвигает их из себя, а потом отходит и смотрит, что получится. Сила и красота были для меня почти синонимами, поэтому я и чувствовала себя удивительно легко в этом обществе гигантов.
