Людмила элегантно свела колени вместе и отвела ступни в сторону.
— Итак, сегодня мы предлагаем вашему вниманию дискуссию на тему экономического кризиса, — сказала она таким тоном, будто рекламировала изящное нижнее белье. — У нас в гостях ведущий новгородский экономист Сергей Некрасов, а также один из самых уважаемых новгородских историков Марианна Иванова. Здравствуйте, Сергей Андреевич, здравствуйте, Марианна Евдокимовна.
В студию, сопровождаемый Амалией, тихо вошел Вадим — и встал за оператором таким образом, чтобы Марианна хорошо его видела — на тот случай, если ей придет в голову заявить, что никакой готики в Новгороде никогда не было. Была готика.
* * *
А тем временем по другую сторону Атлантики, в городе, расположенном в дельте большой живописной реки, в маленьком заведении у Верди Сквера, специализирующемся на мексиканской кухне — буритто, тако, содовая, пиво, больше столовка, чем кафе — за столиком, покрытым пластиком с узором под мрамор…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ИНТЕРМЕЦЦО
В маленьком заведении у Верди Сквера, специализирующемся на мексиканской кухне — буритто, тако, содовая, пиво, больше столовка, чем кафе — за столиком, покрытым пластиком с узором под мрамор сидел единственный в этот момент посетитель. Мексиканец за прилавком с опаской смотрел на посетителя. Он никогда в жизни до этого не видел живого скинхеда. Арабов и персов — видел, поляков и немцев, байкеров и рокеров, а скинхеды в Нью-Йорке не привились. Только по телевизору. И вот перед ним за одним из четырех столиков сидит скинхед и с аппетитом ест мясной бурито. И при этом время от времени перелистывает какой-то журнал.
Спину скинхед держал прямо, ловко орудовал ножом и вилкой, держа вилку в левой руке, а нож в правой, и перед тем, как перелистнуть страницу журнала, точным движением клал оба прибора на тарелку, не скрещивая их.
(«В угоду мещанскому сословию телевидение учит зрителя, что хорошими столовыми манерами маскируются, как правило, злодейские помыслы, направленные против простых, честных людей — ну, вроде нас с вами» — вещал тем временем Некрасов в Белых Холмах).
Мексиканец, прибегавший к услугам телевидения, когда душа его требовала развлечений, не находил ничего противоречивого в сочетании хороших столовых манер и облика скинхеда — напротив, утвердился в самых худших своих подозрениях. Но, может…
Может, это просто солдат — только что из Ирака, голову себе обрил? Нет. Солдатская униформа другой расцветки, да и ботинки у солдат не такие. Может, он не очень опасен и все обойдется.
Также можно, конечно, позвонить в полицию. Но, во-первых, мексиканец очень плохо говорил по-английски и сомневался, что сможет по телефону объясниться с полицией, во-вторых, что именно говорить — «вижу скинхеда»? — и что же? И наконец в третьих, мексиканец жил в Соединенных Штатах нелегально, без визы и права на работу, и полиции боялся не меньше, чем скинхедов.
Пока он раздумывал, делая каменное, в стиле его предков-ацтеков, лицо, еще один человек вошел в забегаловку — огромный толстый негр в нейлоновой синей куртке и с золотой цепью на шее.
— А ну дай мне два ебаных тако с курицей, ты, — велел негр.
Мексиканец обернулся и передал заказ поварам. Те одновременно начали что-то очень быстро делать, хотя два тако с курицей может приготовить один человек, одной рукой и не вставая со стула.
— Ты, — сказал негр. — Еще ебаного Спрайта мне дай. Сегодня не могу пить ебаное пиво, — пожаловался он грозно, возможно рассчитывая на сочувствие. — Вчера столько пива захуячил, на хуй, так сегодня утром моя ебаная голова болела, ты, я не мог думать на хуй. Сколько с меня на хуй?
— Эмь двада шет, — сказал мексиканец.
— Чего?
— Эмь двада шет.
— Семь двадцать шесть на хуй? Ни хуя себе. Это что, на хуй, классный ресторан у тебя тут на хуй? Я бедный ебаный ниггер, ты. Ты обворовываешь ебаного ниггера, сука. Не, я, на хуй, шучу, не бойся, ты.
По получении заказа негр вторгся за столик напротив скинхеда и стал неряшливо поедать тако, звучно чавкая. Скинхеду, наверное, стало противно. Он отодвинул от себя тарелку с бурито, закинул ногу на ногу, положил на колено журнал и углубился в него.
— Все готово? — спросил негр.
— Что именно? — осведомился скинхед, поднимая голову.
— Я говорю, все готово?
— В общем, да.
— Это хорошо.
Некоторое время негр ел, чавкая, а скинхед читал журнал. Кончив есть, негр тщательно вытер толстые губы и толстые пальцы пятью бумажными салфетками, которые вытаскивал одну за одной из алюминиевого салфетника, вынул из внутреннего кармана нейлоновой куртки с эмблемой хоккейной команды «Койоты из Феникса» большой кожаный бумажник, встал, и раскрыл бумажник перед лицом скинхеда.
— Пойдем со мной.
В бумажнике сверкала, отражая косо бьющий в открытую дверь забегаловки солнечный луч, бляха.
Скинхед закрыл журнал, встал, и вышел спокойным шагом чуть впереди негра.
Мексиканец за прилавком с облегчением вздохнул.
— Твоя ездилка? — спросил негр, указывая на припаркованный в непосредственной близи забегаловки японский агрегат средних размеров, возле которого столпились трое дюжих полицейских — два ирландца и один негр.
— Моя, — сознался с некоторой грустью скинхед.
— Открывай багажник.
— Хмм. А в чем меня обвиняют?
— Не умничай, — сказал неугомонный негр. — Открывай.
Скинхед вынул из кармана ключи. Один из ирландцев тут же навел на него видеокамеру, а двое других полисменов возложили длани на рукоятки пистолетов. Скинхед подошел к машине и открыл багажник.
— Стань вот сюда, руки положи на крышу ладонями вниз, — скомандовал негр.
Скинхед занял позицию у боковой двери. Переодетый полицейский обхлопал его и с некоторым сожалением сообщил:
— Чисто.
Один из полицейских вытащил из багажника сумку, а из нее — массивный полиэтиленовый пакет, набитый туго порошком тускло-белого цвета.
— Это что? — спросил он.
— Миранду не забудьте, джентльмены, — напомнил скинхед. — В Миранде — сила и надежда.
Негр сказал:
— У вас есть право не отвечать на вопросы до прибытия адвоката. У вас есть право на один телефонный звонок. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас на суде. Устраивает?
— Руки можно снять с крыши?
— Можешь.
Скинхед предупредительно поднял вверх указательный палец.
— Ты не проверил, что у меня тут на шнурке болтается, — сказал он негру.
— Где?
— Здесь, на груди. Нет, не беспокойся.
Он расстегнул куртку и показал сперва негру, а потом остальным, бляху.
Помолчали.
— А это?… — спросил один из ирландцев.
— Соль, — объяснил скинхед. — Я думал — сахар или соль положить? Решил, что соль лучше. Что ж, джентльмены, позвольте представиться. Чак Хьюз из третьего участка, хотя я не очень люблю, когда меня называют Чак. Но все равно называют, мерзавцы. У меня к вам есть дело.
— Дело? — спросил огромный негр.
— Вы будете меня сопровождать, прямо сейчас. Я должен арестовать того, кто вам указал вот это самое место. Он явно кому-то недоплатил, раз за него взялись настолько, что выписали даже ордер на арест, да заодно уж и на обыск. Мы его арестуем, и подождем, пока приедут те, кто будет его обыскивать.
— Нас послал капитан, — сказал негр.
— Я не сказал — послал. Я сказал — указал место. Живет личность на Бульваре Сейнт-Николас, всем хорошо известном. Там живописно, но не очень чисто.
Некоторое время он с сомнением смотрел на полисменов.
— Стало быть ты, Томми, сядешь ко мне в машину… нет, не так. Ты сядешь за руль, а я сяду справа и буду на тебя время от времени с укоризной посматривать. А Джейсон, Пат, и Тайроун сядут в свою дискотеку на колесах и будут за нами следовать на почтительном расстоянии.
— Откуда вы знаете, как нас зовут? — спросил один из ирландцев, любопытствуя.
— Профессия такая. Детектив, — объяснил Чак Хьюз. — Я разве не показывал бляху? Может, вы с первого раза не заметили. Так вот же.
Он снова показал бляху.
— А пошел бы ты… — начал Томми.
— Видишь ли, Томми, старина, не один ведь девятый участок владеет искусством видео- и звукозаписи.
Он слегка кивнул. Посмотрев по указанному направлению, полисмены увидели на противоположной стороне Семьдесят Второй улицы — широкой, с двухсторонним движением, граничащей северной стороной с Верди Сквером, парня богемного вида с видеокамерой, наведенной прямо на них. Парень помахал им рукой — очевидно, микрофон с точечным наведением давал ему возможность слышать все, что говорилось возле машины Хьюза.
— Э… — сказал Томми.
— Это что-то вроде страхового полиса, на всякий случай, — прокомментировал Хьюз. — А то мало ли кого ваш капитан, человек бывалый и страстный, захочет перекупить. Он богат, ему Джонни Сканк ежемесячную пенсию назначил, и он даже с вами, дураками, делится.
