– Вы знаете, куда он собирался пойти от вас?
– Нет, не знаю.
– Но вы сочли, что он в состоянии вести машину?
– Да, конечно. Он был пьян, но вполне мог вести машину. Иначе я поехал бы с ним.
Офицер задал еще один вопрос, и Том притворился, что не совсем понял. Полицейский задал вопрос вторично, выбирая другие слова, и, улыбаясь, переглянулся со своим подопечным. Том переводил глаза с одного на другого, немного обиженно. Полицейский хотел знать, каковы были отношения между ним и Фредди.
– Он был мой приятель, – сказал Том. – Не слишком близкий. Я не видел его и не получал от него весточки месяца два. Я ужасно расстроился, когда сегодня утром услышал об этом несчастье. – Том придал своему лицу озабоченное выражение, которое должно было возместить бедность его словаря. Кажется, он добился своей цели. Допрос был очень поверхностным, а полицейские, похоже, собирались уйти через две-три минуты.
– В котором часу его убили? – спросил Том.
Полицейский все еще писал. Он поднял свои кустистые брови.
– Очевидно, сразу же после того, как этот синьор ушел от вас, потому что, по мнению врачей, смерть наступила по меньшей мере двенадцать часов назад, а может быть, и раньше.
– В котором часу его нашли?
– Сегодня на рассвете. Его нашли рабочие, которые шли по дороге.
– Dio mio! [26] – пробормотал Том.
– Он не говорил, что собирается совершить прогулку по Аппиевой дороге?
– Нет, – сказал Том.
– Что вы делали вчера после того, как ушел синьор Майлезе?
– Я оставался здесь, – сказал Том и широко повел руками, как сделал бы Дикки, – а потом немного поспал. А попозже, в восемь или в половине девятого, вышел прогуляться.
Сосед по дому, чьей фамилии Том не знал, встретился ему вчера примерно без четверти девять, когда он возвращался домой, и они сказали друг другу “добрый вечер”.
– Вы гуляли один?
– Да.
– А синьор Майлезе уехал отсюда один? Вы не знаете, он не собирался с кем-нибудь встречаться?
– Не знаю. Он ничего такого не говорил. Интересно, были ли у Фредди приятели, с кем он вместе жил в гостинице или где там он остановился? Том надеялся, что полиция не устроит очную ставку с кем-нибудь из приятелей Фредди, кто мог быть знаком и с Дикки. Теперь его имя – Ричард Гринлиф – попадет в итальянские газеты, и адрес тоже. Придется переезжать. Хлопот не оберешься. Он выругался себе под нос. Полицейский воззрился на него, по пусть думает, что это он клянет злую судьбу, постигшую Фредди.
– Ну хорошо, – сказал полицейский, улыбаясь, и закрыл блокнот.
– Вы думаете, что это сделали… – Том попытался подыскать итальянский эквивалент слову “хулиган”, – жестокие, грубые парни, не так ли? Вы уже напали на след?
– Сейчас мы ищем отпечатки пальцев на машине. Очевидно, убийца остановил машину на дороге и попросил подвезти его. Машину мы нашли сегодня поблизости от площади Испании. К вечеру мы обязательно что-нибудь обнаружим. Спасибо вам, синьор Гринлиф.
– Di niente! [27] Если я и в дальнейшем смогу чем-нибудь помочь…
Уже в дверях полицейский обернулся:
– Вы будете на месте ближайшие несколько дней, на случай если у нас появятся еще вопросы?
Том помялся:
– Вообще-то я собирался завтра поехать на Мальорку.
– Но у нас могут возникнуть вопросы в связи с выяснением личности подозреваемых, – объяснил полицейский. – Вы, вероятно, сумеете рассказать, каковы были отношения того или иного лица с покойным. – Он отчаянно жестикулировал.
– Это понятно. Но я не так уж хорошо знал синьора Майлза. Я думаю, у него есть в городе более близкие приятели.
– Кто? – Полицейский снова закрыл дверь и вытащил блокнот.
– Не знаю. Я сказал только, что у него наверняка были приятели, которые знали его лучше, чем я.
– Простите, по мы все же настаиваем, чтобы вы были на месте ближайшие несколько дней, – повторил полицейский невозмутимо, как будто и речи не могло быть о том, чтобы Том стал спорить, хоть он и американец. – Как только в этом отпадет необходимость, мы вас известим. Прости – Я те, если это нарушает ваши планы. Возможно, вы еще успеете все отменить. Всего доброго, синьор Гринлиф!
– Всего доброго!
Дверь за полицейскими закрылась, и Том остался один. Надо переехать в гостиницу, подумал он, сообщив в полицию, куда именно. Он не хотел, чтобы приятели Фредди и Дикки, узнав из газет его адрес, стали наносить ему визиты. Том попытался оцепить свое поведение с точки зрения полицейских. Его ответы не вызвали у них сомнения. Он не стал разыгрывать ужас по поводу гибели Фредди, но это согласовывалось с тем, что он и не был особенно близким приятелем убитого. Нет, все сошло совсем неплохо, если не считать того, что он должен быть под рукой у полиции.
Зазвонил телефон. Том не снял трубки, подумав, что это Фаусто звонит с вокзала. Было пять минут двенадцатого, поезд на Неаполь уже ушел. Когда звонки прекратились, Том снял трубку и позвонил в “Англию”. Он заказал номер и сказал, что будет через полчаса. Потом позвонил в полицейский участок, он запомнил его помер – восемьдесят три – и, проведя в бесплодных переговорах десять минут, потому что никто не знал, кто такой Ричард Гринлиф, сумел наконец передать сообщение, что, если синьор Ричард Гринлиф понадобится полиции, его можно найти в albergo [28] “Англия”.
Не прошло и часу, как он перебрался в “Англию”. Ему больно было смотреть на три чемодана – два принадлежавших Дикки и один собственный: для того ли он паковал их! И вот как все обернулось…
В полдень он вышел купить газеты. О том, что его интересовало, сообщала каждая. “АМЕРИКАНЕЦ УБИТ НА СТАРОЙ АППИЕВОЙ ДОРОГЕ…”, “ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО RICISSIMO AMERICANO [29] ФРЕДЕРИКА МАЙЛЗА МИНУВШЕЙ НОЧЬЮ НА АППИЕВОЙ ДОРОГЕ…”, “В ДЕЛЕ ОБ УБИЙСТВЕ АМЕРИКАНЦА НА АППИЕВОЙ ДОРОГЕ ПОЛИЦИЯ ЕЩЕ НЕ НАПАЛА НА СЛЕД…”. Том прочитал все сообщения от слова до слова. Никакой зацепки действительно не было или пока еще не было обнаружено. Ни следов, ни отпечатков пальцев. Не было и подозреваемых. Но в каждой газете упоминался Герберт Ричард Гринлиф и указывался адрес его квартиры – места, где в последний раз видели Фредди. Однако ни в одном из сообщений не содержалось и намека на то, что на Герберта Ричарда Гринлифа падает подозрение. В газетах говорилось, что Майлз был явно нетрезв, и с типичными для итальянской журналистики подробностями перечислялись напитки: аперитив под названием “америкапо”, шотландское виски, бренди, шампанское, даже граппа. Упущены были только джин и перно.
Том обошелся без ленча, шагая из угла в угол в своем номере и чувствуя себя удрученным и загнанным в ловушку. Он позвонил в бюро путешествий в Риме, где покупал билет на Пальму, и отказался от него. Ему обещали вернуть двадцать процентов стоимости. Следующий теплоход до Пальмы отходил через пять дней.
Часа в два настойчиво зазвонил телефон.
– Алло, – сказал Том с нервной, раздраженной интонацией Дикки.
– Привет, Дик. Это Вэн Хаустон.
– О-о, – протянул Том, как будто знал говорившего, но в этом единственном слове не выразилось ни особого удивления, ни теплоты.
– Ну как ты? Давненько не видались, а? – спросил охрипший усталый голос.
– Да, давно. Ты где?
– В “Хеслере”. Я просматривал чемоданы Фредди вместе с полицией. Послушай, я хочу с тобой встретиться. Что там произошло с Фредди вчера? Вечером я пытался найти тебя, ведь Фредди обещал вернуться в гостиницу к шести. У меня не было твоего адреса. Что произошло вчера?
– Спроси что-нибудь полегче. Фредди ушел от меня около шести. Мы выпили немало коктейлей, но мне казалось, он вполне может вести машину, иначе я, конечно, не отпустил бы его. Он сказал, машина стоит внизу. Не представляю, что могло случиться. Разве только кто-то попросил его подвезти, а потом выстрелил в него из револьвера.
– Но его убили не из револьвера. Я согласен с тобой, возможно, кто-то силой заставил его поехать на Аппиеву дорогу или у него был провал в сознании. Ведь ему пришлось пересечь весь город, чтобы добраться туда. “Хеслер” всего в нескольких кварталах от твоего дома.
– А разве у него раньше бывали провалы в сознании? Да еще за рулем?
– Послушай, Дикки, нам надо повидаться. Я сейчас свободен, вот только полиция запретила мне сегодня отлучаться из гостиницы.
– И мне тоже.
– Послушай, приходи! Оставь записку, где можно тебя найти, и приходи.
– Не могу, Вэн. Полицейские придут примерно через час, и я должен быть здесь. Позвони попозже. Может, повидаемся вечером.
– Хорошо. В котором часу?
– Позвони часиков в шесть.
– Договорились. Не вешай нос, Дикки.
– И ты тоже.
– До встречи, – слабо выдохнул Вэн.
Том повесил трубку. Похоже было, что под конец разговора Вэн чуть не плакал..
Том пощелкал по рычажкам телефонного аппарата, чтобы соединиться с коммутатором гостиницы. Он попросил, чтобы всем, кто будет ему звонить, кроме полиции, отвечали, что его нет в номере. Попросил также передать портье, чтобы к нему наверх никого не пускали. Как бы кто-либо ни настаивал.
