Я подъехала к Хенли-Холлу. Я не знала, где искать Джека, знала лишь, в каком общежитии каждый год останавливается футбольная команда.
Я представила, как прячу лицо на груди Джека, как его руки обнимают меня за талию, — и не стала искать место с разрешенной парковкой. Я встала на парковку для инвалидов у самого входа в здание. Ну и пусть меня оштрафуют. Папа заплатит штраф.
Собиралась буря, мелкие снежинки носились вихрем. Моя толстовка с длинным рукавом плохо защищала от ветра, и за десять секунд, что я бежала от машины до дверей, я совершенно продрогла.
Я распахнула дверь и влетела внутрь, наскочив на широкоплечего Брента Пакстона. Футбольный защитник. Всегда прикрывает главного нападающего.
— Эй! Никки? Что ты тут делаешь? — Казалось, его встревожило мое появление, и я вспомнила, что это мужское общежитие. Но мне было все равно.
— Где Джек? — Я направилась к лестнице позади Брента, приготовившись искать по всему общежитию. Брент загородил мне дорогу.
— Тебе сюда нельзя.
— Слушай, я знаю, что нарушаю правила, — голос у меня сорвался, и я почувствовала, как на глазах выступают слезы. — Но мне нужен Джек. Где он?
— Я не знаю. — Он отвел глаза.
В этот момент по лестнице спустился Кай Уилсон.
— Я, кажется, слышал тут женский голос… Ой, привет, Никки.
Мне было не до светских бесед.
— Где Джек?
— Нападающие внизу. Защита вверху, — он показал, в какую сторону идти. Брент у меня за спиной кашлянул и поймал взгляд Кая. — Что? — спросил Кай.
Я не стала слушать, как Кай будет получать выговор за то, что помог подружке игрока проникнуть к нему. Я помчалась. На втором этаже в коридоре было несколько игроков. И несколько человек из группы поддержки. Большинство дверей были открыты.
Я спросила первого, кто мне попался. Новенький. Я не знала, как его зовут.
— Где комната Джека Капито?
— Вон там, — сказал он, указывая в другой конец коридора. — Двести тридцать семь.
— Спасибо.
Так близко. Так близко. Я летела по коридору, не обращая ни на кого внимания. Хватит уже глазеть на меня. Я не хочу вламываться на вашу вечеринку. Мне просто нужен мой парень.
Я остановилась у номера 237 и вдруг растерялась. Что мне делать? Постучать? Открыть дверь? Все то же беспокойство копошилось у меня внутри. Я решила постучать. Может быть, в комнате было двое парней, а я не хотела налететь на полуголого футболиста.
Я подняла руку, чтобы постучать, но тут увидела, как поворачивается дверная ручка. Дверь медленно приоткрылась. В комнате было темно. Появилась чья-то спина, длинные черные волосы доходили почти до талии шелковых шорт. Я знала эти волосы. Они принадлежали Лейси Грин. Она на цыпочках вышла из комнаты, как будто хотела сделать это незаметно от того, кто внутри. Мне пришлось сделать шаг назад, чтобы она не налетела на меня. Она повернула ручку, осторожно закрывая дверь, чтобы та не щелкнула.
В коридоре стало очень тихо. Лейси повернулась и, увидев меня, тихо вскрикнула. А потом улыбнулась. Почему девицы, подобные Лейси, всегда так хорошо держат себя в руках?
— Это комната Джека? — прошептала я.
Она еще больше расплылась в улыбке. Все вокруг нее куда-то поплыло. Стены изогнулись, и Лейси вдруг стала очень высокой. Выше, чем когда-либо, даже несмотря на то, что она была босиком.
Я посмотрела вниз, на ее идеальные ногти с маникюром.
— Ковер грязный.
Она хихикнула, будто я сказала что-то смешное.
— Разве это не ужасно? — прошептала она.
Мне приходилось испытывать прежде унижение и ярость, но никогда так сильно, как в тот момент. Я думала лишь о том, что все вокруг знали об этой ужасной тайне. Все, кроме меня. Я должна была это понять. Но не поняла.
Я со всех ног бросилась на улицу и никак не могла найти ключ. Я так спешила, что поскользнулась на полоске темного льда прямо перед машиной, ударилась о передний бампер и больно ушибла руку. Этого только и надо было, чтобы из глаз брызнули первые слезы.
Я села в машину. Двигатель хрипел и кашлял, и я уже думала, что застряну здесь, но наконец машина завелась. Дворники на лобовом стекле двигались вправо-влево, гоняя туда-сюда маленький красный конверт. Я была уверена, что это штраф за неправильную парковку.
Я прислонилась лбом к рулю и разрыдалась. Я всех ненавидела. У меня ничего не осталось. Никого не осталось.
Мое внимание привлек мигающий свет, и я стала искать глазами источник. Это было окно на втором этаже, где включали и выключали лампу. У окна стоял Джек без рубашки и махал мне обеими руками. Когда он увидел, что я смотрю на него, он высунул руки в окно и замахал, по его губам я поняла, что он говорит: «Не уходи. Останься».
Он не двигался. Он ждал от меня ответа. Я кивнула, и он исчез.
Может быть, если бы я поговорила с Джеком, мне стало бы легче. Но скорее всего, что бы он ни сказал, стало бы только хуже. Я бы не вынесла этого. Я дала задний ход и выехала с парковки, даже не взглянув в зеркало заднего вида.
Я знала, что есть лишь один человек, который может мне помочь. Надо было только найти его и попросить.
Коул снимет боль.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, я услышала музыку, доносящуюся из квартиры Коула. Она была такой громкой, что казалось, дверь должна вибрировать от силы басов.
Мне не пришлось стучать. Дверь распахнулась, и показалась Мередит Дженкинс. Очевидно, она раньше других вернулась из лагеря.
— Никки? Что ты тут делаешь?
— Я ищу Коула, — сказала я, но сама не услышала своего голоса — такой громкой была музыка.
Она подошла ближе.
— Что?
— Я сказала, что ищу Коула.
Она встала в дверях.
— Сейчас неподходящее время, Никки. Почему бы тебе не пойти домой, а я передам ему, что тебе нужно. — Она уже хотела закрыть дверь, не дожидаясь моего ответа.
Я была в таком состоянии, что едва ли смогла бы вести машину. Я схватилась за дверь.
— Это не займет много времени.
Она посмотрела на мою руку на двери.
— Я не знаю, здесь ли он.
— Ты не могла бы проверить? — я убрала руки от двери и прижала к груди. — Пожалуйста.
— Подожди здесь, — сказала она и закрыла дверь.
Я думала развернуться и уйти. Вечеринка была в разгаре, и меня на ней никто не ждал. Но что со мной будет дома? Эта боль в груди лишь усилится. Даже сейчас она скреблась в легких, раздирая все у меня внутри.
Я повернулась и схватилась за живот.
— Ник? — раздался сзади меня голос Коула.
Я постаралась придать спокойное выражение лицу и повернулась к нему.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, а затем внимательно посмотрел мне в лицо. — Что случилось?
— Ничего, я просто… — У меня перехватило горло, я знала, что если скажу еще слово, то разрыдаюсь.
Он смотрел на меня, и я попыталась успокоиться.
— Мне просто нужен… кто-нибудь.
Он оглянулся, посмотрел через плечо туда, где продолжалась вечеринка, и снова повернулся ко мне.
— Где Юлес?
— Неважно. Я, кажется, помешала. — Я повернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку.
— Подожди, — он вздохнул. — Скажи мне, что происходит.
Я смотрела на деревянные перила.
Он помолчал, и я потянула рукав, освобождая руку.
— Тебе больно, — сказал он наконец. Я кивнула, не поднимая глаз. — И ты хочешь, чтобы я снял твою боль.
Я подняла голову.
— Я не могу дышать, так болит внутри. Ты можешь сделать то, что сделал тогда на реке? Что бы это ни было.
— Это опасно, Ник.
— Мне все равно.
— Ты не сможешь остановить меня и постепенно перестанешь чувствовать что бы то ни было.
— Я устала чувствовать.
Он помолчал. Затем поднял руку к моей щеке.
— В тебе столько сильных эмоций. Ты так молода. Живая плоть.
— Что это значит?
— Значит, что ты не знаешь, что делаешь. — Он отвернулся и посмотрел в ночное небо, казалось, он говорил уже не со мной. И ни с кем. — Это был эксперимент. Он не должен был сработать.
— О чем ты говоришь?
Коул облокотился на перила балкона и опустил голову. Он долго молчал. Слышно было лишь его тяжелое дыхание. Что-то значительное, казалось, происходило с ним. Наконец он заговорил:
— Тебе лучше пойти домой.
Я всхлипнула. Домой. Где больше нет мамы. Где я не могу взглянуть в глаза отцу. Куда может прийти Джек и сказать мне прямо в лицо, что нашел другую.
— Я не могу пойти домой.
Может быть, в моем голосе было что-то особенное, но Коул наконец взглянул на меня.
— Ник, ты убиваешь меня.
Я поняла, что он уже готов уступить. Я положила руку ему на плечо, и он повернулся ко мне.
— Пожалуйста.
Он поморщился.
— Я не могу сказать тебе «нет». И в этом проблема.
— Но ты мне поможешь?
— Я сниму боль, — поправил он. — Если ты хочешь. Но когда я это сделаю, пути назад не будет. Ты понимаешь?
