Так… Где тут у нас?.. «Уничтожить»… «Уничтожить»… Да уверен я, уверен!.. Заебали! Что за мудак эту операционную систему делал! Ну, спросила раз — и хватит! Сколько ж можно?!.. Все? Так,.. так… Да, все. Все чисто. Ну, и хорошо. Честь моя спасена. А вот интересно. Сейчас парочку гей-сайтов в «Избранное» — и пиздец! Клеймо на всю жизнь. Хуй потом отмоешься. И чего кому докажешь. Что это просто шутка была. Прикол такой…
Что за дурацкие мысли в голову лезут! Нашел время шутить! Приколист хренов.
Так, ну, что?.. Где, блядь, корреспонденты с адвокатами? Пора бы им уже и подкатить. Хоть кому-нибудь.
Паутов снова включил звук.
А!.. Во!.. Подъехали. Наконец-то!
На площадке перед дверью царила какая-то суета. Снаружи от лифта доносились приглушенные шум и крики. «Пропустите!.. Пресса!.. Газета!.. Канал!..»
Паутов удовлетворенно улыбнулся. Ну, вот и слава богу! Пресса — дело святое. Теперь адвокатов подождать — и можно дверь открывать. Милости просим, гости дорогие! Давайте, ищите! Может, что и найдете. От мертвого осла уши. Желаю успеха!
Да, вещички бы неплохо собрать… Бельишко, щетку-мыльницу… «Если сразу возьмут — чтоб не мыкаться». Да уж!.. Возьмут!.. Это-то ясно. Куда они денутся! Так что бельишко-щетка-мыльница наверняка пригодятся.
Все?.. Да, все. Все! Чай можно идти пить. И ждать, что дальше будет. Адвокаты эти блядские когда приедут. Андроны эти. «Андроны едут». То ли дело пресса! Одна нога здесь — другая там! А эти, блядь!.. Улиты. «Едут»! Улита едет, когда-то будет!
Адвокаты подъехали где-то примерно через полчаса. Около дома Паутова к этому моменту царило уже просто-таки столпотворение вавилонское! Теле— и фотокамеры, корреспонденты, сотни, если не тысячи взбудораженных вкладчиков!.. В общем, Содом и Гоморра.
Паутов имел удовольствие наблюдать все это не только непосредственно из своего окна, но и на телеэкране, в прямом эфире. Причем чуть ли не по всем каналам.
Подождав еще часик, пока напряжение не достигло максимума, апогея, Паутов открыл наконец дверь и впустил своих непрошеных гостей.
***
Все три часа, пока шел обыск, Паутов провалялся на кровати. Он полулежал на спине, прислонившись к спинке кровати и закинув руки за голову, не разговаривал ни с кем и смотрел телевизор. На вопросы он не отвечал и вообще не произнес ни слова.
Лишь один только раз, когда следователь открыл шкаф и при виде одиноко висевшего там старого спортивного костюма пораженно спросил у стоящих рядом оперативников: «А где все?»; Паутов, иронически покосившись на него, негромко пробормотал:
— «Vinitas vanitatum et omnia vanitas» («Суета сует и всяческая суета» — лат.)
— Что? — с недоумением обернулся к нему следователь.
— «Omnia mea mecum porto» («Все свое ношу с собой» — лат.), — так же непонятно продолжил Паутов.
— Простите, что Вы говорите? — еще большим удивлением посмотрел на него следователь.
— Это не я, это Биант, — краешком губ усмехнулся Паутов и снова уткнулся в телевизор.
О происходящем сейчас на квартире у Паутова обыске трубили по всем каналам. Обыск между тем подходил к концу.
— Собирайтесь, Сергей Кондратьевич, — вежливо обратился к Паутову следователь.
Паутов молча выключил телевизор, встал и пошел к выходу. Заблаговременно приготовленный им пакет с необходимыми вещами (зубная щетка, паста, мыло и пр.) все так же сиротливо стоял в прихожей. Именно там, где Паутов его и оставил. Такое впечатление, что его так никто и не трогал. Паутов на ходу небрежно подхватил его с пола, подошел к двери и, не говоря ни слова, вопросительно посмотрел на следователя.
— Вы что, так в тапочках и пойдете? — в свою очередь изумленно уставился на Паутова тот.
— Да, — коротко обронил в ответ Паутов.
Следователь помялся немного в нерешительности, потом чуть пожал плечом и открыл дверь. Вся площадка на этаже была забита спецназовцами в масках. В лифт набилось человек пять. Сам Паутов, следователь, еще кто-то в штатском и два огромных спецназовца с автоматами. Паутов поморщился. Все это начинало его раздражать.
Террориста поймали!.. — выругался про себя он. — С автоматами!..
Он чувствовал в душе какое-то растущее ожесточение.
— В коридор! — негромко скомандовал штатский при выходе из лифта, и находившиеся внизу, в вестибюле спецназовцы мгновенно выстроили живой коридор от лифта до двери.
Сколько их здесь? — с удивлением подумал Паутов. — Рота?.. Целый полк?.. Может, на улице еще танки стоят? С бронетранспортерами.
Танков на улице не было. Зато была огромная, многотысячная, волнующаяся толпа.
При виде Паутова люди разразились приветственными криками.
— Держитесь, Сергей Кондратьевич!.. Мы с Вами!..
Паутов скупо улыбнулся и, садясь в машину, слегка помахал рукой. Роль любимца публики его, сказать по правде, вовсе не прельщала. Сам он предпочел бы, чтобы никого, кроме корреспондентов, здесь вообще не было. Однако приходилось мириться с неизбежным, считаться с реалиями и законами жанра.
— Подвиньтесь, пожалуйста, — следователь сел рядом, и машина резко рванула с места. Сидевший на переднем сиденье рядом с водителем спецназовец настороженно озирался по сторонам, держа руки на автомате.
Господи-боже! — удивление Паутова все росло. — Они что, нападения опасаются, что ли? Что это вообще за цирк!?
— Зачем Вам все это надо, Сергей Кондратьевич? — вдруг совершенно неожиданно обратился к нему сидевший справа человек в штатском, которого Паутов поначалу принял за оперативника. — Почему Вы так упорно отказываетесь с нами сотрудничать? И Вы, и мы — все мы делаем одно общее дело, работаем на благо страны! Почему бы нам не соединить свои усилия!?
— «Viribus unitibus res parvae crescunt» («От соединения усилий малые дела вырастают» — лат.), — автоматически вырвалось у Паутова.
(Блядь, день латыни! — с неудовольствием мысленно покачал головой он. — Чего это со мной? Нервишки шалят?.. Да просто и говорить с этими козлами не хочется, и молчать невозможно! — тут же сообразил он. — Вот и!.. А так, как будто сам с собой разговариваешь. Просто вслух. Раз тебя все равно никто не понимает. Не так противно.)
— И что это означает? — чуть помолчав, сухо осведомился собеседник.
— Это означает: «Timeo Danaos et dona ferentes» («Боюсь данайцев и дары приносящих» — лат.), — прямо в глаза ему издевательски ухмыльнулся Паутов.
В машине повисла напряженная тишина, не прерываемая больше до самого прибытия на место.
Петровка! — глядя в окно, с облегчением понял Паутов. — Слава тебе, Господи! Лубянка хуже бы была. Там бы, пожалуй, и адвокатов завтра могли не пустить. С них станется. Контора! Государство в государстве. «Нет!» — и все! «Не поступал». А здесь наверняка попроще. По крайней мере, это лучший вариант.
***
Сопровождающие Паутова расписались в каких-то бумагах и уехали. Паутов быстро прошел стандартную процедуру осмотра («Раздевайтесь!.. Одежду всю сюда!.. Присядьте пару раз…») и минут через 15 с матрасом подмышкой уже подымался по широкой лестнице петровского ИВС.
— Лицом к стене!.. Проходите!..
Молчаливый конвоир лязгнул ключом и приглашающе распахнул дверь камеры.
Паутов вошел. Небольшое помещение с зарешеченным окном. Три пустых железных кровати, раковина, туалет.
Нормально! — Паутов неопределенно усмехнулся. — Жить можно. Хорошо, что сокамерников нет. Подумать хоть можно будет в спокойной обстановке. В себя придти.
Собственно, Паутов не особенно-то и волновался. Все шло по плану. Примерно именно так, как он себе и представлял. Паника,.. падение цен,.. арест,.. ИВС,.. камера… Жесткий вариант развития событий. Форсированный выигрыш. Если, конечно, он все правильно просчитал.
Паутов, заложил руки за спину и, низко опустив голову, в раздумье прошелся по камере.
Да… Завтра через адвокатов передам Зотику все инструкции — и вперед!.. А чего они сделают?.. Даже не знаю… Вот что бы я на их месте сделал?.. Хм… Совершенно себе не представляю! По-моему, партия проиграна. Вчистую! Мат в три хода. Защиты нет. По крайней мере, я ее не вижу. Хм… Ну да!.. Если так, то я так… Если так… Так тоже нельзя… Хм… Да нет, все вроде, чистый выигрыш. Из тюрьмы — в Кремль. С тюремных нар — в президенты всея Руси!
В общем-то, ничего особенного. Довольно распространенный вариант. Сплошь и рядом так происходит. Ну, или почти так. Кратчайший путь к цели! Прыжок над бездной. Путь Дракона.
— Не так все просто, Сергей Кондратьевич! — раздался вдруг из угла камеры негромкий мужской голос. Паутов от неожиданности запнулся и резко вскинул голову.
Изящно одетый, элегантный мужчина лет сорока с дымящейся сигаретой в руке сидел, небрежно развалясь и закинув ногу за ногу, на одной из кроватей. Сидел с таким видом, как будто это была и не тюремная кровать — убогая и уродливая металлическая конструкция — а по меньшей мере, императорский трон.
— Кто Вы?.. — только и смог вымолвить Паутов. — Как Вы здесь оказались?..
Может, здесь дверь какая-нибудь потайная есть?! — промелькнула у него в голове совершенно дикая мысль. Он, собственно, почти и не испугался и не удивился даже толком этому неожиданному визиту. Сама тюремная обстановка была для него настолько необычна и шокирующе-удивительна (все эти: «Вперед!.. Руки за спину!..»), что отдельные частности уже не могли добавить к его ощущениям ничего принципиально нового.
