— Это правда? — спросила Перри, обойдясь без обычного «привет, дорогой!».
— Я еду в суд, — сказал Бойс. — Может, поговорим об этом потом?
Значит, это правда. Дело в том, что Перри и была источником информации, просочившейся в газету «Вашингтон пост». Она позвонила Гроуву и сказала ему, что случайно застала Бет с Бойсом врасплох. Этот тонко рассчитанный ход можно было считать пробным шаром.
— Мерзавец. — Перри изобразила сдавленные рыдания.
— Слушай, детка, я… — ну и утречко, — …к тебе это не имеет ни малейшего отношения.
— Само собой.
— Я приеду в выходные. Мы пойдем в «Гренуй». Шампанское, гусиная печенка, дуврская камбала под твоим любимым соусом. Суфле «Гран Марнье».
Только этого ему и не хватало в разгар процесса тысячелетия — общества обманутой подружки-истерички, которая ведет телепрограмму с участием Алана Крадмана в роли греческого хора.
— Думаешь, от меня можно откупиться каким-то суфле? Я тебе не какая-нибудь стюардесса!
— Между прочим, это лучшее суфле в мире.
— К черту суфле!
— Перри, милая, на меня тут оказывают сильное давление. Ты не представляешь.
Боже мой, подумал он, я заговорил как Бабетта Ван Анка.
— Между прочим, за то, что ты соблазнил клиентку, тебя могут исключить из коллегии адвокатов.
— Милая, адвокаты постоянно соблазняют клиентов. И живут припеваючи.
— Я звоню в Окружную комиссию по адвокатской этике.
— Хорошо, хорошо. Послушай, я уже подъезжаю к зданию суда. Возможно, ты видишь меня по телевизору. Видишь? Это я. Сейчас помашу ручкой. Это я тебе машу. — Он издал чмокающий звук. — Я позвоню тебе, как только освобожусь. Хорошо?.. Хорошо?.. Перри!
Она бросила трубку. Еще нет десяти часов, а он уже угодил между двух огней.
По окончании заседания журналисты поджидали Бойса у выезда из подвального гаража. Водителю пришлось остановиться, иначе он задавил бы дюжину фотографов и телеоператоров. Они столпились вокруг машины, обступили ее и принялись сканировать салон своими объективами. Папарацци хорошо знали Бойса, но они еще никогда не проявляли к нему такого интереса. Теперь он начал понимать, каково приходилось, например, принцессе Диане. Не желая, чтобы кадры, где его машина мчится прочь от возмущенной толпы орущих репортеров, навсегда вошли в архив видеозаписей Бойса Бейлора, он опустил стекло окошка, улыбнулся и сказал:
— Она в багажнике.
Им это понравилось. Выкрикнув несколько бессмысленных вопросов, они отпустили его восвояси.
Ранее, за напряженным разговором и бутербродами с тунцом в звуконепроницаемой комнате защиты, Бет недвусмысленно дала понять, что теперь она как никогда тверда в своем намерении дать показания. Это привело к самому откровенному обсуждению событий, произошедших в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое сентября.
— Если уж ты твердо решила подвергнуться допросу, — сказал Бойс, — лучше бы тебе рассказать всё, что мне нужно знать о происшедшем. Расскажи мне всё. Включая то, чего раньше мне совсем не хотелось знать.
— Хорошо, — сказала Бет. — Он пришел спать после того как отдрючил ту старую шлюху…
— Стоп. Замолчи сейчас же. — Бойс вздохнул. — Если помнишь, я долго готовился к одному из лучших перекрестных допросов в своей карьере — говорю это не из бахвальства, — и все-таки восстановил доброе имя той «старой шлюхи», причем именно ради того, чтобы присяжные пришли к заключению, что она не дрючилась с покойным президентом. То есть у тебя просто не было мотива его убивать. И вот теперь ты первым делом рассказываешь мне о том, что он кувыркался с ней по соседству. Бет, ты хоть понимаешь, почему это равносильно самоубийству?
— Ну хорошо. Задай этот вопрос еще раз.
— Будьте любезны, расскажите суду, что произошло той ночью.
— Муж пришел спать около половины третьего…
— Почему так поздно?
— Я не спросила.
— М-да, весьма убедительно.
— Он же президент Соединенных Штатов. А они постоянно встают среди ночи, чтоб мир спасать.
— Вам не было интересно, что за кризис заставил его встать среди ночи?
— Кризис у него в промежности.
— Очень хорошо, — сказал Бойс. — Ты призналась в убийстве, отвечая только на третий вопрос перекрестного допроса. Вот еще несколько. Вы когда-нибудь оскорбляли мужа действием? Требовалась ли ему после этого медицинская помощь? Вы имели обыкновение бросаться в него тяжелыми предметами? Это вы убили своего мужа? Вы совершили убийство президента Соединенных Штатов?
— Всё?
— Отнюдь.
— Я проснулась. На часах было чуть больше половины третьего. Я услышала звук. Это президент ложился в постель. Он часто вставал по ночам — телефонные звонки, чрезвычайные обстоятельства. Я не придала этому значения. Мне… нет, наверно, так не пойдет, да? Ну хорошо, ты хочешь узнать, что произошло в ту ночь на самом деле?
— Да, миссис Макманн. Будьте любезны, расскажите присяжным, что произошло в ту ночь на самом деле.
— Тебе хочется это услышать?
— Лично мне — до смерти. Но на твоем месте я бы сейчас же замолчал.
— Если я расскажу им, что произошло, они мне поверят.
— По-моему, ты слишком долго занималась политикой.
— Они поверят правде.
— Так запустила ты в него изделием Ривира или нет?
— Не с такой силой.
Бойс закрыл лицо руками.
— Просто превосходно.
— Я бросила не изо всей силы. Он лишь едва заметно вздрогнул. Обычно он падал, когда я чем-нибудь в него бросалась.
— Непременно упомяни об этом.
— Раньше ему доставалось от меня гораздо сильнее. Например, в тот раз, когда я швырнула в него лампу. Четыре шва. Кен велел пресс-секретарю сказать, что он подавился крендельком и потерял сознание, а падая, ударился подбородком.
— Ну что ж, тогда с тебя снимут обвинение. Мы просто объясним присяжным, что на самом деле он умер не оттого, что ты огрела его по башке тяжелым металлическим предметом. Он умер… от чего-то другого. От боевых ран…
— Но ведь так оно и есть. От ран. От чего же еще? Слушай, когда он положил голову на подушку, он был цел и невредим. Он ухмылялся.
— Может, ты… встала среди ночи и прикончила его? А, Бет?
— За кого ты меня принимаешь?
— Я знаю, что его убило.
— Что?
— Гамма-лучи из космоса.
— Я понятия не имею, что случилось. Может, она его до смерти затрахала. Мне известно только одно: я невиновна. И не хочу, чтобы люди думали, что я виновна, а ты спас меня от наказания. Если мне не поможешь ты, я найду того, кто поможет.
Под вечер, когда Бойс подъезжал к гостинице, полиция уже поставила у входа ограждения. Он увидел толпу и вдобавок насчитал шесть грузовиков со спутниковыми антеннами. Все надеялись узреть хотя бы половину самой забавной парочки тысячелетия.
Сверху до него донесся шум вертолета.
Он жестом показал водителю, чтобы тот подъехал к зданию с другой стороны. Для него началась эпоха подвальных гаражей.
Войдя в свой номер, он тяжело опустился в кресло и поборол искушение налить себе двойную порцию бурбона.
Потом пошел в спальню.
Зазвонил телефон. Перри.
— Я собираю материал для сегодняшней передачи, — сказала она деловым тоном. — У тебя есть что-нибудь для меня?
— Ходят кое-какие слухи. — Бойс вздохнул. — Возможно, она будет давать показания.
— Неужели? И насколько эти слухи верны?
— Слухи есть слухи.
— Увидимся в пятницу в «Гренуе».
* * *
Примерно до половины третьего ночи Бойс метался в постели. Потом встал, оделся и вышел из «Джефферсона» непривычным путем — по наружной пожарной лестнице.
Спустившись по ней, он оказался в глухом переулке, который вел на улицу. Удаляясь от гостиницы, он увидел, как члены немногочисленной операторской группы занимают свои позиции с камерами в руках.
На Коннектикут-авеню он поймал такси и велел водителю ехать к перекрестку, расположенному в нескольких кварталах от конечной цели.
— Всего в квартале оттуда сейчас живет леди Бетмак, — попытался завязать разговор водитель.
— Как по-вашему, она виновна?
— Ясное дело. Она и прикончила его тем тазом. Но тот адвокат, которого она наняла, он ее вытащит. Ага. Знаете, сколько он берет?
— Без понятия.
— Десять тысяч долларов. За один час!
— Наверно, хороший адвокат.
— Ясное дело, хороший. С ним и черта невиновным признают. Они с чертом отлично ладят. У них много общего. В этом городе полным-полно таких адвокатов. — Он захихикал. — Не знаю, хватит ли у черта места в аду для всех.
Он остановился на углу Висконсин и Ньюарк. Бойс дал ему двадцатку, а также свою визитную карточку. Водитель включил свет и изучил ее.
— Проклятье! Вы и есть он! Можно автограф?
* * *
С тех пор как Бойс — еще в студенческие времена — прокрался в женское общежитие, он никуда не пробирался тайком. Сколько волка ни корми… Но то общежитие не охраняла Секретная служба, и пока он размышлял о том, как бы прорвать круговую оборону, ему вдруг пришло в голову, что начальник Секретной службы с радостью вручит ее высшую награду любому агенту, который хотя бы ранит Бойса Бейлора — желательно в яйца.
