Но едва он сомкнул вежды, как загремел телефон — а он уж отвык от этого звука за три недели на картошке. Чертыхаясь и путаясь в одеяле, несчастный вскочил и подбежал к аппарату.
Звонила его одноклассница, нежная блондинка Маша, в которую он тайно влюбился перед выпуском, да так и не признался. Маша увидела его из окна, когда он из последних сил брел к дому, и обеспокоилась: здоров ли он, не нужна ли помощь. Тронутый, он даже несколько преувеличил тяжесть своего состояния, и Маша пообещала попозже зайти и позаботиться о нем.
Герой, хоть и обрадовался, все же уснул, а вскоре его опять поднял звонок — на этот раз от его… ну, официальной подруги. Брюнетки. Она узнала случайно, что он заболел, и желала немедленно приехать и спасти любимого.
Молодой человек было согласился и тут вспомнил про Машу. С большим трудом он отбился от предложения, сославшись на маму, бабушку и еще что-то. Похоже, подруга ему не очень поверила, потому что распрощалась сухо.
Ну что тут дальше скажешь? Маша была самоотверженна в помощи, да и потом тоже. Как говорится, в здоровье и в болезни, в горе и в радости. Молодой человек на ней женился. Правда, потом развелся.
Но вот что удивительно: через много лет они все трое, включая брюнетку, случайно встретились у теплого моря, в городе Сан-Диего и очень друг другу обрадовались! Впрочем, до той поры много всего произошло. Даже трояк молодой человек однажды неожиданно обнаружил в кармане, и очень кстати, потому что ему, по обыкновению, срочно надо было опохмелиться.
— Я вчера смотрела «Си-Эн-Эн», — щебетала Сюзан, розовая после душа, — и представляешь, одна женщина…
— Да, дорогая, — энергично ответил Фрэнк и открыл «Нью-Йорк таймс».
— …пришлось ей, болезной, работать в магазине кассиршей, вот тебе и Йель! — победно заключила Сюзан.
— Да что ты говоришь?! — сказал Фрэнк. — Надо же!
А через несколько минут вдруг донеслось:
— …А вокруг нее летали слоны, ну все такое…
Он насторожился и прислушался.
— …и представляешь, оказалось, если смешать этот лак для волос с пропанолом один к трем, то получится невиданной силы галлюциноген!
— А откуда это известно? — удивился Фрэнк.
— Фрэнк!
— Ах, да! Да, дорогая, удивительно интересно!
— Так вот, — продолжила Сюзан, — а еще в «Си-Эн-Эн» говорили, что одну женщину посадили в тюрьму. И она там потолстела на сто фунтов от сидячей жизни.
Фрэнк смерил взглядом объемистый зад супруги.
— Да, дорогая, — произнес он осторожно, — и что?
— А потом ее выпустили, и она за месяц похудела обратно! Потому что ела только цветную капусту и занималась сексом четыре раза в день! — Тут Сюзан хихикнула и многозначительно посмотрела на мужа.
— Вот ведь как бывает! — с чувством сказал Фрэнк, сложил газету, чмокнул жену в прохладный лоб и пошел на работу.
* * *
Девушка напротив была вся какая-то фиолетовая. Фиолетовые туфли, сиреневый игривый костюмчик, фиолетовые острые ногти. Остренький (не фиолетовый) носик, строго сжатые фиолетовые губки. Стервочка. Фрэнку такие нравились — немножко опасные, немножко дурочки. Обычно у них низкий голос и плавные жесты… Вдруг девушка улыбнулась и кивнула ему как знакомому.
— Хай, — вежливо сказал Фрэнк, — давно не виделись…
— А мы разве знакомы? — удивилась девушка.
— Просто мне показалось, будто вы меня знаете.
— А мне — что вы меня! — Девушка рассмеялась и глазами показала на свободное место рядом — садитесь, мол, поболтаем.
Тут Фрэнк понял, что действительно где-то виделся с фиолетовой феей. На какой-то вечеринке, что ли?
— Фрэнк, — он протянул руку. — И я уверен, что мы с вами знакомы. Вы кто по специальности?
— Лариса, — девушка крепко пожала протянутую руку, — теоретический физик. А вы?
— Вау. А я далеко не так крут. — Фрэнк посмотрел на фею другими глазами. Теоретический физик, ничего себе.
— Да ну. — Лариса поморщилась. — Фигня. Именно что теоретический. Работы по специальности нет, работаю черт-те кем. В Мэйсисе.
Фрэнк грустно покивал.
— Да вот я тоже, знаете… Заканчивал журналистику, столько планов было, и куда все делось?
— Надо же. — Девушка снова улыбнулась. — А у меня был знакомый журналист! Мы в тюрьме познакомились. Он у меня интервью брал.
— Как это? — удивился Фрэнк.
— Так получилось. Я в это время… Ой, моя остановка! — Фиолетовая Лариса подхватила сумку.
— Уже? — расстроился Фрэнк. — Но вы же не рассказали… А может…
Фея еще раз ослепительно улыбнулась и направилась к выходу — но вдруг обернулась.
— А знаете что? — сказала она. — Давайте на ланч как-нибудь сходим? — протянула Фрэнку визитку, улыбнулась и ловко выскользнула из набитого вагона — как нож сквозь масло.
* * *
— Я вчера смотрела «Си-Эн-Эн», — сказала Сюзан, — и там рассказывали, что у одной женщины из Греции было скверное зрение!
Фрэнк открыл «Нью-Йорк таймс» и намазал тост джемом.
— …Она стала видеть даже прошлое и будущее! — услышал он через некоторое время. — Потому что именно в этой воде содержатся молекулы памяти, которые… И представляешь, в «Си-Эн-Эн» рассказывали… Одна женщина от самого Багдада шла пешком, потому что у нее была аллергия на кардамон, и поэтому… О, а в вечерних новостях… Одна женщина пала жертвой судебного произвола, так и написано! Интересно, чего она наделала… Объявили подписку… И у нее оказалось два миллиона долларов, прям вот в почтовом ящике!
— Милая, это необычайно интересно! — восхитился Фрэнк и перешел к спортивной хронике.
— …И вот они прибегают на стоянку, а там огромные следы!.. И представляешь, на высоте двадцать тысяч футов! Но все обошлось, ребеночек здоровенький вышел! — радостно закончила Сюзанна.
— Слава богу! — обрадовался Фрэнк, сложил газету, поцеловал жену в лоб и пошел на работу.
* * *
— Надо было еще вчера позвонить, — ругал себя Фрэнк, разглядывая визитку фиолетовой Ларисы. — Сразу надо было! А теперь она поди и забыла, какой-такой Фрэнк, скажет… Но откуда ж я ее помню?
— Ой, Фрэнк, — раздался низкий фиолетовый голос в трубке. — Отлично! Конечно, пойдем! Вот прямо сейчас и пойдем, хотите? Рядом со мной есть чудное греческое место, готовят точно как моя мама, я его обожаю. Пойдем?
Сегодня Лариса была вся в нежно-зеленых полутонах, с ниткой зеленых круглых бус на белой шее.
— Красивые бусы! — похвалил Фрэнк.
— Да, очень. Жалко, что я их потеряю вечером, — непонятно ответила она. — Я их в Индии покупала…
Заказали ланч.
— На гарнир сегодня наша фирменная цветная капуста, — сообщила официантка. — В сухариках, очень вкусно!
— А можно что-нибудь другое? — попросила вдруг Лариса и, обернувшись к Фрэнку, добавила: — Я однажды в юности целый месяц ела только цветную капусту. Не могу больше!
— Вы начали про журналиста, — напомнил Фрэнк.
— А! Да! Ой, это ужасно смешная история. Дело в том, что у нас в колледже была идиотская традиция, мы каждую весну собирались большой толпой, одни девчонки, — и бегали по кампусу голые. А я забыла, что голая, и в таком виде прямо и пошла по улице. В магазин заявилась…
— Вы Йель, что ли, заканчивали? — догадался Фрэнк.
— Ну да! И меня, разумеется, забрали… А этот молодой человек меня спас, написал статью в газете…
— Я бы про вас не только статью, я б роман написал! — с чувством выпалил Фрэнк.
— Да ну вас, — смутилась Лариса.
— Ну тогда фильм снял бы! Вы очень красиво двигаетесь.
Тут Фрэнк расхрабрился и жестами показал — как именно. Довольно, впрочем, сдержанно.
— Ага! Можно снять, например, триллер! Ну или фильм ужасов, — кивнула Лариса важно, и оба рассмеялись.
С Ларисой было легко и приятно — можно было болтать обо всем на свете. Однако Фрэнка все время волновало, что он откуда-то знает эту милую даму. Но откуда?
— Лариса, а вы горы любите? — спросил он наугад. В колледже он немного занимался альпинизмом — может, там и встречались?
— Очень, — обрадовалась Лариса, — но я-то что! А вот Синди, это моя дочка, — пояснила она, — она прямо там, в Гималаях, и родилась! Она, представляете, еще совсем маленькой была — рисовала только горы! И маленьких таких человечков сверху. Это, мол, мама. Это папа… Папу-то она никогда не видела, только по телевизору… Но рисовала все равно!
— Как по телевизору?
— В передаче «Что мы знаем о снежном человеке», — саркастически фыркнула Лариса. — Папа у нас был тот еще тип… Да что мы все обо мне? Расскажите-ка про себя. Вы кем работаете?
* * *
— Я вчера смотрела «Си-Эн-Эн», — сказала Сюзан, наливая кофе. — Так вот, говорят, одна женщина…
