Тварь я дрожащая или право имею, спрашивал иногда Пётр сам себя. Но честного ответа на этот вопрос не предвиделось.
Вот и сегодня, только собрался прилечь отдохнуть (в конце концов, почему он не может отдохнуть после длинного трудового дня), жена выскочила из ванны, куда, как он надеялся, залегла надолго, и, небрежно прикрываясь полотенцем, накинулась на него:
— Опять разлёгся здесь, как бревно! Скоро совсем мхом зарастёшь, дед старый! Включил бы хоть телевизор посмотреть, как люди живут, а то валяется тут!.. Ты дома или не дома? Есть у меня муж или нет? А ну-ка выведи погулять Борьку!
И умчалась обратно в ванную, напоследок соблазнительно сверкнув голой попой.
Пётр со слипающимися от усталости глазами покорно встал и пошёл в прихожую одеваться.
Борька — старый, когда-то бывший чёрным, а теперь почти уже седой скотч-терьер — достался ему в приданое вместе с женой. В общем, это и было все её приданое. С виду милый песик, вызывавший на улице неизменное восхищение людей. «Ой, смотрите, какая собачка! А как эта порода называется? Я такую же хочу! Ой, ушки какие! Прелесть! И хвостик морковкой торчит!» И действительно, когда Борька, похожий на невысокую лохматую скамеечку, целеустремленным галопом двигался вдоль дороги, трудно было предположить в нём упрямую, трусливую и глупую скотину. Но он был именно упрямой, трусливой и глупой скотиной, ко всему прочему скотиной хитрой.
Если Борьке не нравилась еда, он мог из упрямства неподвижно простоять перед миской и полчаса, и час, и больше. Никакими силами нельзя было заставить его есть. Зато, выйдя после этого на улицу, гад обязательно нажирался какого-нибудь дерьма. Он выхватывал из травы старую гнилую кость, мгновенно улепётывал с нею на безопасное расстояние и там обгладывал. Даже под угрозой наказания он не бросал тухлятину, а напоследок норовил ещё вымазаться ею. И бить его после этого было бесполезно. Он смотрел на Петра слезящимися старческими глазами и немо вопрошал: «За что, хозяин?» После каждой прогулки его ещё приходилось мыть, и эта радостная обязанность, конечно, лежала теперь на Петре.
А ночью, после всего, Борька обычно тихонько, на цыпочках подбирался к их дивану и начинал сокращаться. Он сжимался и растягивался снова, как гармошка, а внутри, в желудке у него словно бы ходил огромный поршень, производивший неприятные квакающие звуки; очень скоро тупая скотина сблёвывала жёлтой воняющей массой на ковёр. Пётр не всегда успевал проснуться и сообразить, что происходит, и убирать это добро приходилось, конечно, ему, поскольку он мужчина и вообще — сам виноват, надо шевелиться быстрее. А как только в доме всё вновь успокаивалось, Борька начинал во сне гнаться за кем-то, скребя когтями по полу, и тихонько, жалобно взлаивал. Если же на улице была гроза, то Борька от страха сходил с ума, носился по всей квартире, по дивану и столам, и успокаивался лишь как маленький ребёнок, на ручках.
Пётр гадал, кто от кого набрался всех этих пакостей: собака от жены или наоборот? Так, словно ущербная луна, эта сладкая парочка взошла над его жизнью, чтобы превратить её в ад.
И с этим надо было что-то делать.
Он выгулял псину и привел её домой. Заметил, что соседская белая кошка, на секунду остановившись перед их дверью, мгновенно пометила её и как оглашенная унеслась по лестнице на чердак. Пётр уже говорил этим пропойцам, чтобы они не выпускали кошку в коридор без присмотра, но им было до лампочки. Он много раз пытался отвадить кошку, натирал дверь уксусом, импортными спецсредствами, чтобы отбить запах, пробовал даже рыбой (поскольку рыба — это еда, логично рассуждал Пётр, то по идее кошка не должна гадить там, где пахнет едой). Ничего не помогало.
Пётр тяжело вздохнул. Нужно или сейчас же вымыть дверь, или целый вечер у него в квартире будет стоять удушливая кошачья вонь.
Он разделся и прошёл в комнату. Жена всё ещё лежала в ванне. Чтобы вымыть дверь, нужна тряпка. Тряпка в ванной. Пётр пошёл и лёг на диван. И сразу же уснул.
Разбудил его знакомый дикий крик.
— Опять! Опять ты валяешься здесь! А эта гадина нам снова дверь обоссала! (Пётр поморщился, женской грубости он не любил, тем более от своей жены, хотя это и стало почти привычно). Господи, как воняет! Почему ты не вымыл дверь до сих пор? Почему я должна это терпеть? В конце концов, ты мужик или нет? Иди к соседям, набей им морду! Натыкай их мордой в нашу вонючую дверь! Или просто убей эту тварь, чтобы я её больше не видела!
Продолжая орать, жена снова исчезла в ванной, откуда донесся мягкий плеск, когда она погружала в радужную пену своё, надо признать, чертовски соблазнительное тело.
Пётр автоматически встал и направился в прихожую.
Разговаривать с соседями нет никакого смысла. Они живут в своем размытом мирке, почти не пересекающемся с нашей реальностью. Кошка, не кошка — им плевать. Скорее всего, они даже не вспомнят, кто он такой, если позвонить им в дверь.
Значит, кошку следовало убить, раз уж не было другого выхода. Да, всё логично.
Однако легко сказать — убить. Петру ещё ни разу в жизни не приходилось этого делать. Лишить жизни другое существо. Он не мог себе этого представить.
Хотя почему же?
Ведь ещё в школьные годы он ходил с пацанами на поле ловить мышей и запускать их в пруд. Мыши быстро плавали от берега к берегу, их отгоняли камнями, а когда мыши уставали, то начинали ходить кругами до тех пор, пока не тонули. Вот, значит, опыт убийства у него имеется. Пётр с удивлением осознал, что он уже не невинен. А потому стоит ли стесняться?
А ещё однажды, вспомнил он, поехав с приятелем на охоту, он случайно подстрелил ворону, вовсе не надеясь попасть, да не то слово подстрелил — превратил её дробью в шмоток кровавых перьев. Ворона гораздо крупнее мыши, это по размерам почти кошка.
Тепло, тепло, почти горячо!
Ведь всё дело в размерах, не так ли? Когда мы просто идём по улице, даже и не думая ни о чём плохом, рассуждал Пётр, под нашими ногами гибнут тысячи и миллионы мелких тварей. Они тоже живые, а в чём тогда разница между червяком или жуком и кошкой? Только в размерах. Представим себе, что кошка — это большой белый противный червяк. Самое главное — держать в голове этот порядок: инфузории — черви — жуки — лягушки — мыши — птицы.
Нормально, нормально. Всё нормально. По порядку.
Он подумал, взял толстые кожаные перчатки и вышел в коридор, не заперев дверь, а только слегка прикрыв её. И двинулся вверх по лестнице.
Кошка была там, где он и рассчитывал её найти, возле запертой двери на чердак. Здесь была узкая площадка, деваться твари некуда, только разве прыгать через перила, но это высоко, почти три метра, да на бетон. Кошка была занята вечерним туалетом, она тщательно вылизывала вытянутую заднюю лапу (сейчас очень похожую на костыль, если бы не растопыренные пальцы) и от удовольствия даже что-то напевала себе под нос. На чужака глянула с презрением.
В подъезде было тихо. Нужно спешить.
— Кис-кис-кис, — равнодушно позвал Пётр, надевая толстые кожаные перчатки. И звук этого голоса объяснил кошке всё. Она поняла, что ей конец, если только она не ускользнёт сейчас отсюда.
Кошка с отвратительным визгом кинулась на Петра, надеясь проскочить у него между ног, но он успел схватить её за хвост. Хорошая реакция, не зря спортом занимался. Поднял в воздух. Кошка извернулась, словно змея (нет-нет, просто большой червяк) и вцепилась когтями и зубами в перчатку.
Свободной рукой Пётр взял кошку за шею, изо всех сил сдавил её и резко дернул. Раздался влажный приглушенный щелчок, словно сломалась пополам длинная восковая свеча. Тело кошки обвисло в его руках. Пётр отцепил кошачьи когти, перехватил добычу поудобнее и направился к окну, куда обычно выходили курить мужики. Окно это легко открывалось.
Он выглянул наружу. Прямо под ним, двенадцатью метрами ниже, была крыша подъезда. Пётр огляделся по сторонам и сбросил туда кошку. Теперь, если кто заинтересуется этим фактом, будет ясно, что она сама случайно упала туда. Или ей помогли, а кто — неизвестно. Разбираться не будут. Невелика персона.
Пётр снял перчатки и направился вниз по лестнице домой.
Вдруг он понял: вот так надо решать проблемы! Быстро и навсегда. Теперь он избавлен от необходимости ежедневно мыть свою дверь. В его квартире больше не будет вонять кошатиной!
И получилось это у него чертовски удачно.
Вот ещё бы избавиться заодно от Борьки, подумал он мельком. И неожиданно эта мысль завладела им полностью. А что, а что, спросил он сам себя, если идти по порядку, как это было до сих пор. бактерии — черви — вороны — кошки. Чем собака отличается от кошки? Только размерами, не правда ли? Чуть покрупнее, только и всего.
Прямо сейчас взять этого гада. Неподалеку от их дома собираются затевать стройку. Котлован вырыт и заполнен водой. На улице уже темнеет, там никого нет. Привязать к поводку какую-нибудь железяку, которых полно валяется вокруг. Бултых. и ещё меньше проблем в жизни. Больше спокойствия. Больше свободного времени.
