Софья ничего не сказала.
* * *
«Чикагского Барона приговорили к шести месяцам условно», — Флорентина услышала эту новость в радиоприёмнике своей машины, когда ехала к Ричарду в банк. Она едва не врезалась в «Бьюик» и остановилась, чтобы послушать новости дальше.
«ФБР отозвало главные обвинения во взяточничестве против Авеля Росновского, известного как Чикагский Барон, и обвиняемый был признан виновным в двух незначительных эпизодах — попытках оказать неподобающее влияние на государственного чиновника. Присяжные были распущены. А судья Прескотт, подводя итог, сказал: „Занятие бизнесом не даёт права на подкуп государственных чиновников. Взятка — это преступление, которое только усугубляется, когда совершается интеллигентным опытным человеком, который опускается так низко. В других странах, — добавил он, — взяточничество считается допустимым, но в Соединённых Штатах дело обстоит не так“. Судья Прескотт приговорил Росновского к шести месяцам условно и штрафу в двадцать пять тысяч долларов».
* * *
— Двадцать пять тысяч долларов и шесть месяцев условно… Могло быть и хуже, — сказал Джордж своему другу.
— Не забывай, я потерял Польшу! — произнёс Авель. — Теперь всё это в прошлом. Выкупи у Парфита его два процента акций «Лестера», даже если он запросит миллион. Тогда у меня будет восемь процентов, и я смогу ввести в действие Седьмую статью устава и уничтожу Уильяма Каина в его собственном зале заседаний правления!
Джордж грустно кивнул.
* * *
Несколько дней спустя Государственный департамент объявил, что следующим послом в Варшаве назначен Джон Мурс Кэббот.
На следующий день после вынесения приговора отцу Флорентины в её квартире раздался телефонный звонок.
— Скажите, а мистер Каин дома? — спросил женский голос.
— Нет, к сожалению. Он уже ушёл на работу. Передать ему что-нибудь? Я — Флорентина Каин.
— Это Кэтрин Каин, — помолчав, представилась звонившая. — Пожалуйста, не вешайте трубку.
— А почему я должна вешать трубку, миссис Каин?
— Вы, наверное, ненавидите меня, моя дорогая, но я не могу вас в том винить, — скороговоркой произнесла мать Ричарда.
— Нет, вовсе нет. Я спокойно отношусь к вам. Сказать Ричарду, чтобы он перезвонил, когда придёт домой?
— О нет. Мой муж не знает, что я общаюсь с сыном. Он очень рассердится, если узнает. Нет, моя главная надежда только на вас.
— На меня?
— Да. Я очень хочу приехать к вам с Ричардом и увидеть внука — если вы мне позволите.
— С огромным удовольствием встречу вас здесь, миссис Каин! — Флорентина старалась говорить как можно приветливее.
— О, как это великодушно с вашей стороны! Через три недели муж уезжает на конференцию в Мехико, и я могла бы прилететь в одну из пятниц. Но только мне нужно будет вернуться первым же рейсом утром в понедельник.
Услышав эту новость, Ричард пошёл за оставленной Клодом бутылкой шампанского…
Через три недели Флорентина сопровождала Ричарда в аэропорт на встречу с матерью.
— Какая вы красивая! — были первые слова Флорентины, адресованные элегантной стройной леди, внешний вид которой не позволял и подумать о том, что она шесть часов провела в самолёте. — Вы заставляете меня с моим животом страдать от комплекса неполноценности.
— А что ты ожидала увидеть, дорогая? Чёрта с красными рогами и длинным чёрным хвостом?
Флорентина засмеялась, взяла миссис Каин под руку, и они вместе пошли по залу, забыв на время о Ричарде, который радовался, что две женщины стали подругами. Увидев своего первого внука, Кэтрин отреагировала так же, как любая бабушка.
— Как бы я хотела, чтобы твой отец увиделся со своим внуком! — воскликнула она. — Но, боюсь, теперь их вражда зашла так далеко, что он не захочет даже обсуждать эту тему.
Они прекрасно провели выходные, и в воскресенье вечером, когда Ричард и Флорентина отвозили Кэтрин в аэропорт, она согласилась приехать ещё раз, когда Уильям будет в очередной отлучке по делам.
— Если бы мой муж встретился с тобой, он бы понял, почему Ричард влюбился в тебя, — сказала Кэтрин на прощание.
Несколько недель спустя мир услышал первый крик Аннабель, и в конце года её родители отметили двойной праздник: рождение дочери и то, что магазины Флорентины принесли прибыль в размере 19 000 долларов.
Ричарда вновь повысили в должности. А Флорентина решила, что пришло время нанять детям няню на полный день, чтобы можно было полностью сконцентрироваться на работе в магазинах.
— Не могу поверить этому! — воскликнула Флорентина. — Какая чудесная новость! Но что заставило его изменить своё мнение?
— Он отнюдь не молодеет, — услышала она голос миссис Каин в телефонной трубке, — и боится, что если не наладит отношения с Ричардом в ближайшее время, то ему не на кого будет оставить «Лестер». Уильям считает, что в этом случае наиболее вероятным его преемником станет Джейк Томас. Мистер Томас всего на два года старше Ричарда и не захочет, чтобы человек моложе его, а уж тем более — Каин, занял место в совете директоров.
— Жаль, что Ричарда нет дома и я не могу сообщить ему эту новость. Но с тех пор, как его назначили начальником отдела, он редко приходит домой раньше семи. Он будет счастлив помириться с отцом.
— А ты слышала что-нибудь о своём отце со времени нашего последнего разговора?
— Нет, ничего. Боюсь, он так и не соберётся наладить отношения со своей блудной дочерью.
— Не отчаивайся, возможно, и у него наступит просветление.
— Я была бы только рада примирению между папой и мистером Каином, но уже почти не надеюсь на это.
— Давай пока удовлетворимся тем, что хотя бы один внял доводам рассудка, — сказала на прощание Кэтрин.
Когда Ричард вернулся домой и узнал новости, он действительно был счастлив.
* * *
Флорентина завтракала с Ричардом, как вдруг его лицо стало таким белым, что она испугалась, как бы он не потерял сознание.
— Что случилось, дорогой?
Ричард молча показал пальцем на первую полосу «Уолл-стрит Джорнел». Флорентина прочитала заголовок, набранный крупным шрифтом: «Уильям Лоуэлл Каин, президент и председатель совета директоров банка «Лестер», подал в отставку после заседания совета директоров в прошлую пятницу».
Ричард знал, что на Уолл-стрит такую неожиданную — без объяснения причин, без объявления больным — отставку истолкуют совершенно превратно, тем более что его, единственного сына Уильяма Каина, тоже банкира, не пригласили занять место в совете директоров.
— Значит ли это, что мы должны отложить поездку в Нью-Йорк? — спросила Флорентина.
— Нет, если только за этим не стоит твой отец.
Зазвонил телефон, и Ричард снял трубку.
— Ричард, это мама. Вы знаете новости?
— Да, я только что прочитал «Уолл-стрит Джорнел». Скажи мне, что побудило отца уйти в отставку?
— Подробностей я не знаю, но, насколько могу судить, мистер Росновский, владевший шестью процентами акций «Лестера», хотел получить восемь процентов — чтобы снять твоего отца с поста.
— По всей видимости, мистер Росновский каким-то образом получил нужные два процента, — догадался Ричард. — Это дало ему такие же полномочия, как у отца, и право откладывать любую банковскую сделку на девяносто дней. Думаю, что недостающие два процента он получил от Питера Парфита.
— Нет, он не мог купить акции у Парфита, — возразила Кэтрин. — Я знаю, что твой отец купил эти акции через старого друга по сильно завышенной цене, поэтому-то он и чувствовал себя так уверенно.
— Тогда вопрос в том, как мистер Росновский получил эти два процента. Я не знаю никого в совете директоров «Лестера», кто расстался бы со своими акциями. Разве что…
— Ваши три минуты истекли, мадам! — ворвался в их разговор голос телефонистки.
— Ты откуда звонишь?
— Из таксофона. Твой отец запретил любые контакты с тобой и больше не хочет видеть Флорентину.
— Но при чём здесь она…
Их разъединили.
— Прости меня, дорогой, за то, что у меня такой отец, который может совершать столь ужасные вещи! — воскликнула Флорентина, когда Ричард положил трубку.
— Никогда не торопись никого судить, дорогая! Мне кажется, когда мы сможем обнаружить истину, то увидим, что вина равномерно распределяется на обе стороны. А теперь вспомни, что тебе надо думать о двух детях и шести магазинах, а меня в банке ждут сердитые клиенты…
* * *
Авель Росновский прочитал заметку в «Уолл-стрит Джорнел» в тот же день. Он снял телефонную трубку, набрал номер телефона банка «Лестер» и попросил соединить его с новым председателем совета директоров. Несколько секунд спустя в трубке раздался голос Джейка Томаса.
