— Как ты думаешь, они простят меня? — спросил Авель.
Джордж не ответил.
— Подойди к ним, пожалуйста.
— Да, конечно.
— Спасибо, Джордж. Надеюсь, что у Уильяма Каина был такой же друг, как ты у меня.
* * *
Авель сидел в постели, с волнением ожидая встречи с блудной дочерью после долгих лет разлуки.
Появившаяся в апартаментах отца Флорентина бросилась к нему и заключила его в объятия.
— У нас есть о чём поговорить, — растроганно произнёс Авель. — Чикаго, Польша, магазины… Но сначала — Ричард. Сможет ли он поверить, что я до вчерашнего дня даже не подозревал, что его отец был моим кредитором?
— Да, папа. Он и сам выяснил это недавно, а вот как узнал ты?
— Из письма Кертиса Фентона, управляющего банка «Континентал Траст», у которого были указания проинформировать меня только после смерти Уильяма Каина… Каким же я был дураком! — добавил Авель. — Придёт Ричард ко мне? — спросил он дрожащим голосом.
— Он очень ждёт встречи с тобой. Ричард с детьми на первом этаже.
— Пошлите за ними, скорее пошлите за ними! — воскликнул Авель окрепшим голосом.
Присутствовавший здесь же Джордж улыбнулся и вышел.
— А ты всё ещё хочешь быть президентом? — неожиданно спросил Авель.
— Группы «Барон»?
— Нет, Соединённых Штатов…
Флорентина улыбнулась, но не ответила.
Несколько секунд спустя в дверь тихо постучали. В комнату вошёл Ричард, а за ним — дети. Глава семьи Каинов обменялся рукопожатием со своим тестем.
— Доброе утро, сэр, — сказал он. — Я очень рад встрече с вами.
Авель не мог произнести ни слова, поэтому Флорентина представила ему внучку Аннабель и внука.
— А как тебя зовут? — спросил Авель.
— Уильям Авель Каин.
Авель пожал мальчику руку.
— Я горд, что моё имя стоит рядом с именем другого твоего деда. — Он повернулся к Ричарду. — Ты и не догадываешься, как опечалила меня смерть твоего отца. Столько ошибок за все эти годы! Мне и в голову не приходило, что твой отец может быть моим благодетелем. Как бы я хотел лично поблагодарить его за помощь…
— В уставе семейного фонда существует одно условие, которое прямо предписывает сохранять анонимность кредитора во избежание возможного конфликта интересов личных и деловых. А отец никогда даже не рассматривал возможность делать исключения из правил. Вот почему клиенты доверяли ему свои сбережения, — объяснил Ричард.
— Как же я был упрям, — сказал Авель.
— Чего теперь вспоминать… — промолвил Ричард.
— А ведь мы встретились с твоим отцом в день его смерти, — сообщил Авель.
Флорентина и Ричард недоверчиво уставились на него.
— Да-да, — подтвердил Авель. — Он тоже приходил посмотреть на открытие вашего магазина на Пятой авеню, и мы встретились там. Он снял передо мной шляпу. Этого было достаточно, вполне достаточно.
Затем отец и дочь вспомнили о счастливых днях, смеялись и плакали.
— Ты должен простить нас, Ричард, — сказал Авель. — Поляки — сентиментальная нация.
— Я знаю, ведь мои дети — наполовину поляки, — ответил Ричард.
— Поужинаешь с нами сегодня вечером?
— Конечно.
— Ты когда-нибудь пробовал настоящую польскую кухню, мой мальчик?
— Каждое Рождество в течение последних одиннадцати лет.
Авель засмеялся и стал говорить о будущем.
— Надо в каждом «Бароне» открыть твой магазин, — сказал он Флорентине.
Она не возражала.
У Авеля была только одна просьба к дочери — чтобы она и Ричард сопровождали его в поездке в Варшаву на открытие очередного «Барона». Ричард заверил обоих, что поедет с ними.
* * *
После того, как Авель воссоединился с дочерью, он всё больше проникался уважением к своему зятю. Джордж был абсолютно прав во всём, что касалось молодого человека.
Авель хотел, чтобы варшавский «Барон» открыла его дочь, но Флорентина настояла, что отель должен открывать только президент группы, хотя сама и волновалась по поводу здоровья отца.
Каждую неделю Флорентина читала с отцом сводки о ходе работ по строительству отеля в Варшаве. Авель даже репетировал перед Флорентиной свою речь.
* * *
Последняя мечта Авеля сбылась.
На церемонии открытия отеля «Барон» в Варшаве с приветственной речью к гостям обратился министр Польши по туризму. Перед тем, как разрезать ленточку, он пригласил президента группы «Барон» сказать несколько слов.
Речь Авеля была произнесена в точности так, как он её написал. По окончании речи тысячи гостей встали и зааплодировали.
Министр по туризму передал президенту группы «Барон» огромные ножницы. Флорентина перерезала ленту, преграждавшую вход в отель, и сказала:
— Я объявляю варшавский «Барон» открытым!
Флорентина съездила в Слоним,[14] чтобы перед отъездом в Америку развеять прах отца в его родных местах. Она стояла на земле, где родился её отец, и обещала никогда не забывать о своих корнях.
Последний барон Росновский остался на родной земле, а его единственная дочь и старый друг вернулись в Америку.
Назначение Флорентины Каин президентом было подтверждено директорами группы «Барон» сразу после её возвращения из Варшавы. Первый совет Ричарда заключался в том, чтобы перенести головной офис сети магазинов «Флорентина» из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Спустя несколько дней семья Каинов вылетела в Калифорнию и в последний раз остановилась в небольшом доме на Ноб-Хилл. Следующие четыре недели они провели в Сан-Франциско, готовясь к переезду. Дела на Западном побережье оставались в опытных руках старшего менеджера Нэнси Чинг, которая к тому времени управляла двумя магазинами в Сан-Франциско. Когда пришла пора прощаться с Беллой и Клодом, Флорентина заверила своих лучших друзей в том, что будет регулярно возвращаться на побережье.
— Приехала внезапно и внезапно уезжаешь, — сказала Белла.
В тот день она плакала во второй раз в жизни.
Каины поселились в Нью-Йорке, и Ричард порекомендовал Флорентине включить её магазины в состав группы «Барон», чтобы обе компании были инкорпорированы в одну, — это позволило бы оптимизировать налоги. Флорентина согласилась и сделала Джорджа Новака в его шестьдесят пятый день рождения пожизненным почётным президентом группы, назначив ему жалованье, которое даже Авель посчитал бы щедрым. Флорентина стала президентом группы, а Ричард — главным исполнительным директором.
Ричард подыскал для семьи отличный новый дом на Шестьдесят четвёртой улице. Пока в нём шёл ремонт, они поселились на сорок втором этаже отеля «Барон». Уильяма записали в школу Бакли, куда ходил и его отец, а Аннабель отправили в школу Спенса.
Каждый день Флорентина беседовала с Джорджем о том, как ведутся дела гостиничной сети. В конце первого года её работы все сомнения Новака в том, хватит ли у его крестницы твёрдости, необходимой для управления такой огромной империей, исчезли.
— Она унаследовала талант своего отца, — сказал Джордж Ричарду, — но не его опыт.
— Со временем придёт и это, — предсказал Ричард.
За год президентства Флорентины группа «Барон» принесла прибыль в размере двадцати семи миллионов долларов, — и это при том, что по всему миру она вела большое строительство, а доллар падал из-за войны во Вьетнаме. Ричард высказал своё мнение относительно общей инвестиционной программы на семидесятые годы и предложил создать собственный банк.
— А можно ли купить банк на корню? — спросила Флорентина. — Ведь это несколько проще, чем выполнить все требования правительства для получения лицензии на банковскую деятельность.
— Это верно, но ведь у нас есть восемь процентов акций банка «Лестер», и мы знаем, какие проблемы были из-за этого у моего отца. Настало время обернуть это обстоятельство в нашу пользу. И я предложу совету директоров такую комбинацию…
На следующий день Ричард написал письмо Джейку Томасу с предложением о личной встрече. Тон полученного ответа граничил с враждебным.
* * *
Приветствие председателя совета директоров Джейка Томаса было формальным и коротким, но Ричарда не страшило такое отношение, поскольку он знал, что говорит с позиции силы. Разговор обещал быть трудным.
— Мистер Томас, я владею восемью процентами акций банка «Лестер» и теперь, когда я переехал в Нью-Йорк, требую своего законного места в совете директоров банка.
С самых первых слов Джейка Томаса было ясно, что он догадался о намерениях Ричарда.
— В обычных обстоятельствах я бы не возражал, мистер Каин, но совсем недавно последняя вакансия в совете была занята, поэтому, может быть, вы сочтёте возможным продать ваши акции банку?
