– А вот и мои юные практиканты. Вас, видимо, дожидаются.
Я вгляделся. Тесно прижавшись друг к другу, возле пенька стояли Варфоломеев-Колобок, Олевский-Соловей и Венедиктов-Волк.
– Как там процесс переговоров? – крикнул Колобок. – Давай, быстрее, а то наш интеллигентный Алексей Алексеевич меня сейчас сожрет!..
– Отсутствие альтернативы для конкретного индивидуума толкает его к насилию – классиков марксизма читать надо, – прохрипел Волк, обнажив два ряда янтарных, кинжально заточенных зубов. – Мяса хочу!..
– О, Боже, – вздохнул я и, развернувшись к Ягудиной, решительно сказал: – Хорошо, я признаю – мы виноваты, но не заставляйте их – я показал за окно – нести ответственность за все человечество. Давайте договариваться, потому что я Колобка на съедение не отдам.
– Видите, – сказала Ягудина, – три высших образования и современные технологии, как выясняется, не все решают…
Я снова посмотрел на поляну.
Волк уже дружески обнял Колобка и, вдыхая полной грудью ароматную корочку товарища по экипажу, шептал ему, что, как свидетельствует история, чувство голода иногда выше моральных критериев.
– Алексей Алексеевич, – крикнул я что есть силы, – ты там «зубами не щелк»!..
– Я себя в волка не превращал, – заворчал Венедиктов, отпрыгивая от Колобка. – Я даже вчера, из гуманитарных побуждений, пробовал в проруби хвостом рыбу ловить. Так этот гад – Волк кивнул в сторону Колобка – стал из кустов приговаривать: «Мерзни, мерзни, волчий хвост!»
– Это была неудачная шутка!.. – попробовал возразить Варфоломеев.
– Да, шутка, – ядовито отреагировал Волк. – Кстати, господа, никто из вас не пробовал среди лета вырывать свой собственный хвост из внезапно замерзшей проруби? Нет таких? А я пробовал – и вот результат!
Волк выразительно помахал огрызком хвоста.
– Короче, у вас простой выбор – либо пять минут на переговоры, либо победа моей звериной сущности. А на обед требую либо Колобка, либо Красную Шапочку.
Глядя на зубы Волка, я вновь подумал, что жизнь скромного пилота Сережкина устроена таким странным образом, что периодически именно ему приходится отвечать за все человечество – когда Волк еще был Венедиктовым, то он называл это «ролью личности в истории».
– Ладно, Марья Ивановна, – вздохнул я, – придется предать родные ретрансляторы и интересы человечества. У вас есть тарелочка с яблочком?
– Вы есть хотите? – всполошилась Ягудина, —
Я же вам малиновый пирог предлагала…
– Да нет, – мне нужен этот, как его… – я пытался понять, как перевести со сказочного языка на русский. – Ну, есть такой прибор сказочный, когда яблоко по тарелке катаешь и видишь то, что хочешь увидеть.
– А-а, «Катись-катись, яблочко»? Конечно есть.
Через минуту по красивой тарелке катилось яблочко, демонстрируя воистину сказочные технологии.
Только вместо лица какой-то сказочной красавицы в ней отразилась небритая реальность – физиономия Диспетчера. Тарелка с бутербродом у Диспетчера оказалась ровно там, где, как я отчетливо запомнил, она стояла. А именно – возле клавиатуры его центрального компьютера.
– Рука в тарелку пролезет? – боязливо спросил я Ягудину. – Не отсохнет?
– Помилуйте, – она всплеснула рукам, – это же вам не «Виндоус».
Я осторожно просунул руку в дно своей тарелки.
Было страшно и щекотно.
Если бы Диспетчер, который сидел спиной к компьютеру, случайно обернулся и увидел, что из самого ему близкого предмета – тарелки с бутербродами, вылезает чья-то рука, то обморок ему был бы гарантирован.
Но он разглядывал все ту же карту звездного неба, что-то бормоча себе под нос – видимо, решая куда засунуть парочку очередных ретрансляторов.
Я, изогнув кисть руки до боли, дотянулся до клавиатуры и набрал на ней несколько необходимых цифро-буквенных комбинаций.
После чего, стараясь не задеть полусъеденный бутерброд, лежащий на тарелке Диспетчера, втянул руку обратно.
Как и было обещано, рука не отсохла.
– Все, – сказал я тоном героя. – В памяти главного компьютера вашей планетки больше нет. Можете кататься на своей радуге и сниться детям. А я вернусь и пойду под арест, как предатель человечества.
– Либо вас наградят, как его спасителя, – уточнила Марья Ивановна. – И у меня есть доказательство именно этой версии.
Она сделала широкий жест рукой.
– Василий проснулся!
Действительно, Кот Василий сидел на подоконнике в полный рост и глядел на меня безумным взором.
– Что это с ним? – изумился я. – Он на меня не бросится?
– Не бросится, – успокоила меня старуха. – Просто у него повышенное чутье на «Вискас» и гражданские поступки. Но поскольку «Вискас» не подвезли, то он, видимо, учуял второе.
Василий Иванович, в подтверждение, мяукнул своим красивым баритоном и вздыбил шерсть. Меж его усов забегали разноцветные искры.
– Хочу предупредить, что скоро ошибку на карте найдут, ваше место вновь внесут в реестр и сюда снова прилетят, – уточнил я.
– Пусть прилетают, – ехидно заметила старуха, – нам как раз жабы в болото нужны…
– Нет, нет, давайте попробуем без насилия. А вот скажите, вы могли бы сниться не только детям, но и взрослым. Если вы будете сниться всем, то, значит, и тем, кто прилетит. А как у них потом поднимется рука вас уплотнять. Да и Василию «Вискас» подвезут. Понимаете, взрослые вас просто не знают, потому что забыли. А не любишь то, что не знаешь.
Марья Ивановна задумалась.
– Ну, есть КЗОТ, пойдут разговоры всякие в коллективе, – она с сомнением покачала головой. – Потом меня могут отстранить от руководства, как предательницу мира сказки…
– Либо наградить, как его спасительницу – это ведь ваши слова? Давайте сделаем эксперимент – вы мобилизуете коллектив и год будете сниться всем. Даже Диспетчеру, прости Господи. Подсуньте ему во сне русалку Стэллу, и пусть она ему целый год снится. Если он выживет – поверьте, через год будет другим человеком.
– Русалка Стэлла – это аргумент! – по-деловому сказала генеральный директор. – Она у нас профессионал… Только это проверить надо, а лабораторных мышей у нас нет. У нас есть мыши из экипажа для Золушки, но они сейчас Золушку возят. Есть крысы из «Щелкунчика», но их крысиный Король такой интриган…Есть Белый Кролик из «Алисы в Стране Чудес», но он англичанин – ему это предлагать как-то неудобно, да и МИД сразу поднимет скандал…
– А чем я не подопытный кролик? – сказал я радостно, проклиная себя за то, что мне всегда больше всех надо. – Завещаю свое тело вашей широкой кровати, а душу – хорошим сказочным экспериментам.
– А результаты экспериментов научно опишем и отправим в «Науку и жизнь». Ладно, ложись, – приказала хозяйка. – Василий, взбей ему подушки!
Подушки оказались на натуральном пуху, а перины без той самой сказочной горошины, которая мешает спать настоящим принцессам. Хотя, возможно, горошина была – просто в моем роду у кого-то была голубая кровь. Такая мысль согревала душу на фоне предстоящего научного эксперимента.
– Марья Ивановна, – попросил я, – вы бы наших отпустили. Перевоспитались они уже. Колобок в депрессии…
– Во вторник, – твердо сказала Ягудина. – Сразу после экзамена. «Машу и Медведя» сыграют, и пусть твой Колобок катится на все четыре стороны. Давай спи. Жар-Птица ждет!..
Я медленно погружался в сладкий сон.
Жар-Птица терпеливо сидела на еле видимой радуге, излучая сияние, и ждала момента, чтобы присниться.
И совершенно зря!
Разве можно заснуть, если вашу кровать качает огромный мохнатый кот и оперным баритоном поет:
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок!..
* * *
А ТЕПЕРЬ НЕСКОЛЬКО РАССКАЗОВ О СЕБЕ И О ТОМ, КАК Я ВИЖУ ЖИЗНЬ.
ОДНО ИЗ САМЫХ МОИХ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ КАЧЕСТВ – ЭТО САМОИРОНИЯ.
Я ВООБЩЕ СЧИТАЮ, ЧТО ЭТО ГЛАВНОЕ КАЧЕСТВО, КОТОРОЕ ПОЗВОЛЯЕТ ТЕБЕ ЖИТЬ ТАК, ЧТОБЫ У ТЕБЯ ОТ ЗАЗНАЙСТВА И ЗВЕЗДНОЙ БОЛЕЗНИ НЕ ПОЕХАЛА КРЫША.
ВОТ ПОЧЕМУ В ЭТОЙ ЧАСТИ КНИГИ ВЫ ВСТРЕТИТЕСЬ НЕ С ДЖЕЙМСОМ БОНДОМ И ДЖОННИ ДЕППОМ, А С РЕАЛЬНЫМ ГАНАПОЛЬСКИМ.
С МОИМИ ЧУВСТВАМИ И ИСКРЕННИМ ОТНОШЕНИЕМ К ЖИЗНИ, КОТОРОГО Я НЕ СТЕСНЯЮСЬ. Я НЕ ЦИНИК, И ЭТО ТОЖЕ СЧИТАЮ СВОИМ ПЛЮСОМ.
В ЭТИХ СМЕШНЫХ И НЕМНОГО ГРУСТНЫХ РАССКАЗАХ Я ГОВОРЮ О СЕБЕ И МОИХ ДРУЗЬЯХ ОТКРОВЕННО И БЕЗ ПРИКРАС.
И КОНЕЧНО ЖЕ Я СМЕЮСЬ НАД СОБОЙ.
ЛУЧШЕ Я ПОСМЕЮСЬ НАД СОБОЙ ПЕРВЫМ!..
Однажды мы с женой бродили по Риму, пытаясь найти что-то вкусненькое. Внезапно в одной из улиц возле piazza Barberini мы увидели, что возле входа в ресторан стоит певец Паваротти, только в белой поварской одежде.
При ближайшем рассмотрении мы поняли, что этот человек просто очень похож на Паваротти, но ловко использует это сходство. Он оказался хозяином этого ресторана, и мы быстро подружились. Усевшись за столик, как-то сам собою начался разговор, и мы услышали от него удивительную историю этого ресторана.
