Его прапрапрадед был конюхом у герцога, а в этом помещении была конюшня. Герцог был очень доволен своим конюхом и в конце концов подарил ему эту конюшню, но с условием – он не имеет права это место продать, иначе сразу потеряет право на собственность. Когда конюх ушел со службы, а из этого помещения увели лошадей, то он открыл там первую свою харчевню.
И вот уже почти две сотни лет тут работает ресторан. И даже настоящий Паваротти приходил сюда несколько раз обедать, о чем свидетельствуют фотографии на стенах.
Действительно, на стенах, в подтверждение слов хозяина, висели фотографии, где два одинаковых Паваротти весело улыбались в объектив.
Но главное произошло чуть позже.
Наш новый друг сел за соседний столик и сказал нам, что сейчас будет обедать.
Он отдал распоряжения, и черед минут пятнадцать наши глаза полезли на лоб.
Ему вынесли огромную миску спагетти. Именно миску, в которой обычно делают салат, когда принимают гостей.
Посыпав спагетти чуть ли не килограммом пармезана и отпив вина, наш друг принялся за дело.
Он опустошил миску до последней макаронины, но то, что произошло далее, вообще не вкладывалось ни в какие ворота.
Ему вынесли стейк.
Стейк был величиной с пиццу и толщиной в кирпич.
Я был во многих стейк-хаузах, но никогда не видел таких стейков.
Он снова отпил вино и принялся поглощать стейк с невероятной скоростью.
Вскоре его трапеза была закончена, он аккуратно вытер бороду салфеткой, и тут увидел наши вытянутые лица.
Усмехнувшись, он сказал, что сейчас обедать не будет – этой легкой закуски пока достаточно.
Жена восхищенно посмотрела на обжору «Паваротти» и заявила, что требует, чтобы я ее водил сюда ежедневно, ибо это лучший аттракцион из всех, которые могла подарить ей Италия.
Жена как всегда была права, но я заметил, что если бы между спагетти и стейком этот Паваротти еще глотал и жареные гвозди, то ему вообще бы не было цены.
После ресторана, попрощавшись с Паваротти и пообещав навещать его каждый наш приезд в Рим, что мы неукоснительно соблюдаем, я задумался о роли ресторанов в моей жизни.
Мысли были невеселые.
По идее я должен быть завсегдатаем ресторанов, ибо журналистская профессия как бы навевает простую мысль – парень, а не устал ли ты сидеть за компьютером? Ведь ты уже написал целые полстраницы текста, не пора ли подкрепиться. Кроме того, меня, как известного журналиста, должны бесконечно пытаться коррумпировать. А передавать миллионы за проплаченные материалы лучше всего в дорогих ресторанах – во всяком случае, я подобное видел в кино.
То есть, независимо от повода, вняв призыву собственного организма, я должен встать и отобедать в каком-то ресторане, причем не жалкий комплексный обед, а какое-то серьезное блюдо. Блюдо, требующее благородной сосредоточенности над тарелкой и пары литров светлого пива, которое, с каждым глотком, делает серый день цветным, а тяготы журналистики менее ощутимыми.
На фоне этих вполне ясных планов остается не совсем понятным, почему мой поход за едой всегда заканчивается какой-то жалкой сосиской в тесте или в крайнем случае шаурмой, в которую по знакомству мне кладут чуть больше салата, чем другим.
Я чувствую, что что-то не так, но не могу понять что именно.
Понятно, что я должен сидеть в мягком кресле в окружении вышколенных официантов и накрахмаленных салфеток.
Я должен долго изучать меню, а официант с благородной сединой должен терпеливо ждать, пока я кивком разрешу принести мне хотя бы обычную воду с кубиками прозрачного льда.
Кстати, а почему обычную воду?
Разве я не должен потребовать ту самую воду, которая красивыми струями стекает с горных вершин французских Альп.
Вода должна быть без газа – воду с газом в ресторане пьет только «офисный планктон».
Сам ресторан обязательно должен быть французский или итальянский – картошка с селедкой или мягкие мамины котлеты с гречкой должны быть выкинуты из головы, как эстетически устаревшие.
Я все это понимаю. Я не понимаю только, почему при этих мыслях в голове все заканчивается сосиской в тесте или шаурмой в желудке.
Ведь меня не отнесешь к рестораноненавистникам.
Более того, я, к примеру, обожаю наблюдать в фильмах сцены, где гости сидят в ресторане. Особенно эти сцены великолепны в фильмах про Джеймса Бонда.
Пристрелив очередного злодея, Бонд идет в ресторан, прихватив какую-то новую сексуальную подружку.
Там он сидит в шикарном костюме с бабочкой и, аккуратно отрезая крохотные кусочки фуагра, кладет их в рот.
Вино Бонд выбирает безошибочно, хотя это не трудно, ибо когда на деньги английского бюджета ты покупаешь его по цене от тысячи долларов за бутылку, тебе плохого вина не дадут.
При этом Бонд ведет со своей девушкой беседу, намекая на секс после чизкейка, одновременно наблюдая за негодяем, который хочет его пристрелить еще до секса и до чизкейка.
Эти сцены из «Бондианы» всегда остаются для меня недостижимым идеалом, потому что из всех правил ресторанного этикета я помню только то, что вилку нужно держать в левой руке, а бифштекс в правой.
Что касается проявлений истинного гурмана, то я умудряюсь каким-то непостижимым образом принести с собой, даже в самый элитный ресторан, привычки завсегдатая какой-то низкопробной забегаловки, потрясая официанта полным незнанием меню и считая, что главное блюдо в любом меню – это кетчуп.
К примеру, мою жену почему-то возмущает, что я, с невинной улыбкой, пытаюсь прояснить у двух японцев за соседним столиком, что именно они заказали, и потом говорю официанту, чтобы он принес мне «вот то, что у них на тарелках».
Но я не могу с собой ничего поделать. Более того, я считаю, что веду себя как настоящий мужчина, который не тратит время на поиск подходящего соуса к копченой гусиной грудке, а заказывает большой кусок мяса на кости и грызет его, сопровождая процесс довольным урчанием.
Так что, если говорить о моих попытках в ресторане выглядеть как-то естественно, то все они были неудачны.
Однако известно, что изобретательный человек обязательно найдет виновного в своих бедах. Я тут не исключение. Насмотревшись триллеров, где кровавые маньяки объясняют, что они совершают свои злодеяния исключительно потому, что в детстве испытали стресс, облившись горячей манной кашей, я осознал, что в моих ресторанных неудачах виновен стресс, который я испытал, находясь в Америке.
Это была жуткая история, и произошла она в городе Денвере, штат Колорадо.
Мой денверский приятель спросил меня, бывал ли я когда-нибудь в настоящем американском стейк-хаусе. Я честно ответил, что не бывал и буду рад там побывать, особенно если меня угостят.
Мой приятель был состоятельным человеком, у него был «Мерседес»-кабриолет и зубная практика, поэтому кусок мяса его не разорял.
Мы договорились, что он заберет меня из гостиницы в семь вечера и повезет в лучший стейк-хаус города, в котором, кроме прекрасных стейков, живут еще и прекрасные традиции.
На мой вопрос, а что это за традиции, приятель ответил, что нужно надеть костюм и галстук – без них туда не пустят.
Такой поворот событий меня несколько озадачил, ибо костюм в этой поездке у меня был один, а жирных пятен на этом костюме во время любого обеда я привык оставлять много.
Об этом моем свойстве оставлять пятна на одежде можно написать поэму.
Она заключается в том, что, объятый ужасом, я вначале тщательно прилаживаю индивидуальную салфетку к своей груди, чтобы предотвратить появление центрального пятна.
Это пятно обязательно в моей ресторанной программе.
Еще ни разу мне не удалось избежать его, хотя сам момент его посадки на дорогую рубашку всегда неуловим – такое ощущение, что за столом мне дают какое-то снотворное и, пока я сплю, какие-то злодеи прокатывают по мне центральное горячее блюдо.
Интересно, что форма пятна всегда соответствует содержанию тарелки.
Если я ем шашлык, то пятно имеет продолговатую форму с несколькими утолщениями, а если спагетти с морепродуктами, то пятно представляет собой широкую расплывчатую синюю ширь с цветными равномерными вкраплениями.
Видимо, синяя ширь – это море, а вкрапления – это морепродукты, пока они еще были живыми.
Самое интересное, что появление центрального ресторанного пятна огорчает только меня. Жена смотрит на это снисходительно, так как дома всегда есть большой запас мощных пятновыводителей.
Теща заявляет, что в пятне проступают не столько море и морепродукты, сколько мое пролетарское происхождение и отсутствие ресторанной культуры.
Что касается Кати и Саши, то они всегда радуются появлению центрального пятна, потому что тут же, за ресторанным столом, начинают увлекательную игру «Угадай образ».
Смысл игры в том, что нужно придумать наибольшее количество предметов, на которые мое пятно похоже.
Таким образом, скучное сиденье за ресторанным столом в ожидании официанта превращается в веселую научно-популярную игру, развивающую детскую фантазию не хуже какого-то канала «Дискавери».
