Нина Георгиевна сегодня написала заявление об увольнении. Ей пришлось это сделать помимо своего желания, потому что она не планировала увольнения, она только думала о нем, как о предстоящем шаге, шаге, который она могла бы сделать весной. Однако обстоятельства, не зависящие от неё самой, заставили сделать это.
Она сидела и вспоминала сегодняшний день, с чего всё началось и чем закончилось.
На работу Нина Георгиевна пришла как всегда, к девяти часам. В последнее время она приходила почти ровно в девять, а не как раньше — за полчаса до начала рабочего дня. Её рвение к работе стало ослабевать. Может, действительно, права была Татьяна, что ей пора на пенсию, возиться с внуком? Может и права, но самолюбие не позволяло прислушиваться к молодой коллеге. А Вера, их главбух, пока держала её, как держат под рукою старую привычную вещь, удобную в употреблении.
Для себя Нина Георгиевна решила, что уйдет в следующем году, по весне — зимой скучно сидеть дома, поэтому она вполне может поработать какое-то время.
Так думала Нина Георгиевна, особо не напрягаясь с работой, но и не пренебрегая обязанностями. Она, конечно, знала, что Татьяна спит и видит, как оказаться на её месте, точнее на месте с её зарплатой. С определенной долей внутреннего злорадства Нина Георгиевна наблюдала за потугами и ухищрениями своей коллеги, разными интригами. Имея за спиной Веру, она думала, что это пустая трата времени.
Когда Татьяна завязала шашни с их престарелым директором, Нину Георгиевну это сильно рассмешило. Иван Трофимович не был красавцем и, конечно, Татьяна связалась с ним только ради того, чтобы убрать её. Какое удовольствие быть со стариком, не в любви же дело?
Татьяна уже несколько раз пыталась подставить её, не серьезно, по мелкому — то нужная бумажка вдруг исчезала со стола, а потом находилась, то кто-то пытался войти в её компьютер, пользуясь отсутствием. Это было всё неприятно, и такие мелочи заставляли Нину Георгиевну быть настороже. Сама она не пакостила Татьяне, потому что не такая подлая и завистливая, как некоторые.
Работая за своим столом, Нина Георгиевна время от времени переводила взгляд на Татьяну. Она думала, что не позволит какой-то соплячке, этой аморальной девице, готовой на всё ради денег, выгнать её на улицу. Молодежь нынче беспринципная и наглая. В который раз она подумала, что ради денег они, эти молодые девицы, могут спать со стариками не испытывая никаких сомнений и неудобств.
В её годы, когда она была молодой, на подобный мезальянс смотрели косо, и такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Например, всем было известно о женитьбе кинорежиссера Пырьева на молодой актрисе, оказавшейся моложе на целых сорок лет. Но это же режиссёр, известный человек!
Нина Георгиевна искоса посмотрела на Татьяну, сидящую спиной к ней, на её затылок. Татьяна носила короткую стрижку, и её черные волосы чуть-чуть прикрывали шею. Она внезапно испытала приступ раздражение к этой её короткой стрижке, будто стрижка была в чём-то виновата.
«Сидит, делает вид, что работает, — думала она, — бездельница, вертихвостка! Все делает с подковыркой, чтобы меня унизить. Уж лучше бы её уволили! Я могла быть делать всю работу за неё даже за эту зарплату, лишь бы не видеть её». И она принялась мысленно рассуждать о том, насколько хорошо работать в коллективе, где моральный климат относительно нормальный, где никто не подсиживает друг друга, где всегда окажут помощь и поддержку. Правда, за свою трудовую деятельность она почти не встречала такого. Всегда найдется паршивая овца в стаде, которая будет мутить, интриговать, ссорить всех. Идеального ничего не бывает.
В этом колледже, где она работала последние годы, было тихо. Это благодаря их главному бухгалтеру Вере, которая твердой рукой смогла навести требуемый порядок — все боялись её и уважали. С Ниной Георгиевной у Веры Дмитриевны сложились вполне хорошие отношения, почти дружеские. Обе женщины были разведены, у обеих были дети, обе придерживались одинаковых взглядов на многие вещи, в том числе на отношение к работе. Нине Георгиевна легко было работать с Верой, хотя некоторые и жаловались на её нелегкий мужской характер. Так было до недавних пор, пока не пришла протеже нового директора колледжа Татьяна. Тогда опять всё началось.
Нина Георгиевна невольно поёжилась и снова посмотрела на девушку. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как дверь в их кабинет открылась, и вошел Иван Трофимович, его голубые блеклые глаза за выпуклыми стеклами линз смотрели недоуменно и рассерженно.
— Нина Георгиевна, это что за платеж? — спросил он бесцветным голосом.
Находясь в глубокой задумчивости, Нина Георгиевна не сразу поняла, что директор обращается именно к ней. Обычно он приходил только к Татьяне, а если возникала необходимость переговорить с ней, Ниной Георгиевной, то Иван Трофимович вызывал её к себе в кабинет. Но такое случалось редко.
— Нина Георгиевна, вы меня слышите? — вновь обратился к ней директор.
— Да, да, Иван Трофимович, — Нина Георгиевна, наконец, сообразила, что директор разговаривает с ней.
— Я вас спрашиваю, что за платеж мы сделали?
Он положил перед ней платежку, где было указано, что колледж оплатил строительной компании ООО «Созвездие» двести тысяч с копейками за ремонт учебных классов. Оплата была произведена месяц назад.
— Я подписал несколько таких платежек с начала года, — сказал Иван Трофимович, — но не помню, чтобы у нас кто-то делал ремонт.
Нина Георгиевна растерянно посмотрела на платежку.
— Но ведь это за ремонт. Я не знаю. Мне их давала Вера Дмитриевна для оплаты, наверное, договор у неё.
Она покосилась на ряды пухлых черных папок с документами, громоздившихся в бухгалтерских шкафах. Иван Трофимович проследил её взгляд.
— А вы проверьте, есть ли у вас этот договор? Вера Дмитриевна у себя договоры не обычно хранит, насколько я знаю! — сказал он с напором.
Медленно поднимаясь со стула и ступая нетвердыми ногами к шкафам, Нина Георгиевна заметила, что Таня прекратила работать и с любопытством наблюдает за ней. Но ей сейчас не было дела до девушки. Пусть смотрит, если так хочется.
Она лихорадочно перебирала в памяти всё, что ей было известно об этих платежках и этой компании. И вдруг поняла, что ничего не знает. Все указания давала Вера, платежки для оформления тоже она. Она главный бухгалтер, она для Нины Георгиевны была непререкаемым авторитетом.
Подойдя к шкафам с папками, Нина Георгиевна начала смотреть на их корешки, пытаясь прочитать наклеенные бумажки с названиями фирм-контрагентов, сотрудничающих с колледжем. Буквы в глазах расплывались. «Наверное, давление подскочило» — с тревогой отметила Нина Георгиевна.
Она посмотрела на верхнюю полку, прошлась по средним, и спустилась взглядом вниз. За спиной стоял и нетерпеливо переминался на ногах директор колледжа Иван Трофимович. Нина Георгиевна представила этот его подслеповатый взгляд голубых белесых глаз, ничего не выражающий, холодный, безразличный, как у римских скульптур, которые она в избытке видела, когда они с Катей ездили в Италию. Древние императоры стояли на постаментах равнодушными, безжизненными истуканами, совсем как нынче Иван Трофимович.
Её взгляд скользнул по нижней полке, и вдруг она с огромным облегчением увидела папку с надписью ООО «Созвездие». Трясущейся от волнения рукой она вытащила её. В голове мелькнуло, что раньше её руки так не тряслись, хотя чего её волноваться? Вера Дмитриевна в курсе, она всё объяснит директору.
Взяв папку, Нина Георгиевна обратила внимание, что она какая-то тонкая, подозрительно тонкая для папки, в которой должны находиться документы подрядчика, которому платят по двести тысяч.
Стоя перед Иваном Трофимовичем она откинула верхнюю крышку и обнаружила подшитым письмо-предложение о сотрудничестве от генерального директора этой компании. Письмо было на двух листах, на фирменном бланке. И всё. Больше ничего не было: ни договора, ни акта выполненных работ, ни дополнительных соглашений, никаких других документов. На письме стояла виза Ивана Трофимовича и его резолюция о необходимости рассмотреть предложение. Резолюция не имела конкретного адресата и потому, результат этого рассмотрения остался неизвестным.
Одно было бесспорным — письмо каким-то образом побывало у Веры.
Похолодев, Нина Георгиевна передала папку стоявшему рядом Ивану Трофимовичу. Тот, как перед этим и Нина Георгиевна, с недоумением полистал подшитые документы.
— А где договор? — задал он логичный вопрос.
— Не знаю, Иван Трофимович, — расстроено ответила Нина Георгиевна, потому что в первый раз попала в такую ситуацию, когда не знала что отвечать, — он, должно быть, у Веры Дмитриевны. Я сейчас схожу, посмотрю.
