– А-а, герой!
– Уже рассказали?
– Да, вляпались вы, ничего не скажешь! Но молодцы, не посрамили!
– Собака где?
– На балконе решила прибрать.
Я прошёл в комнату, перед балконной дверью стояла большая картонная коробка, в ней был свален разнообразный хлам, историю появления которого я не всегда мог вспомнить.
– Это надо выбросить, – категорично заявила собака, оторвавшись от работы.
– Но это же всё – история! – попытался протестовать я. – Всё это будут откапывать археологи много веков спустя. Представляешь как они обрадуются, когда всё это найдут?
– Не переживай, если тебя это утешит, то и нас с тобой тоже когда-нибудь найдут, и даже, может быть, будут радоваться.
– Это вполне вероятно…
– Еды купил?
– Разумеется, я же не в музей ходил!
– Чего добыл?
– Чего-чего… Сыр, колбаса. Колбаса, кстати, хорошая.
– Ты говна принесёшь, и то будешь нахваливать.
Я решил промолчать.
– Ещё чего надыбал? – продолжала собака.
– Петрушки, укропа, хлеба с булкой, разумеется, к чаю там по мелочи…
– Готовить-то что?
– Не знаю, вы сами решайте, моё дело поляну обеспечить.
– Сметаны взял?
– Да.
– Замесим в сметане помидоры с огурцами. Это просто и гениально, как кобальтовая сетка.
А ты не стой, как славянский идол – бери коробку и неси на помойку. Шапка зачем тебе эта?
Собака сунула мне под нос найденную в недрах балкона старую выцветшую пыжиковую шапку.
– Оставь её – воспоминания детства.
– Ладно, шапку оставляем, а остальное – в печку!
Я оттащил коробку к входным дверям. Заглянул на кухню к кошке поинтересоваться не надо ли ей что-нибудь выбросить. Кошка вытаскивала лапой из-под холодильника всевозможные закатившиеся туда предметы, изогнувшись, как змеевик. Я постоял, посмотрел:
– А у тебя ловко получается!
– Получается, когда ниже колена качается… – злобно прошипела она.
Я решил ей не мешать.
Часов в шесть позвонил Вован:
– Буду через час, – отрапортовал он.
– Ждём, даже стол сообразили.
Ровно в семь, а точнее в девятнадцать ноль-ноль, Вован уже стоял на пороге.
Четвероногие бросились его радостно приветствовать. Он погладил каждого подхалима по голове:
– Сегодня ничего не привёз, извините, никак не получилось, только-только от своих.
Мы уселись вокруг стола на кухне. Вован окинул глазом еду:
– Ты-то хоть поучаствовал в приготовлении стола или как всегда мусор выносил?
– Мусор выносил, – отвечал я.
– Доверили самое ответственное, – объяснила кошка.
– Теперь рассказывайте, какого лешего вас понесло сегодня на подвиги?
– Да, я вчера усугубил, вот меня чуть тёпленького утречком и поволокли выгуливать.
– Герои, ничего не скажешь! – Вовка захохотал и принялся рассказывать кошке:
– А я еду, звонок. Ну, думаю, неужели вспомнили про меня? И начинаю с благодарностей, а тут мне: «Требую эвакуацию!».
Мы с собакой наперебой стали ещё раз пересказывать события сегодняшнего дня. Я особо подчеркнул мужественный бросок в ноги. Вован заливался от смеха.
– А я вот тоже расскажу сейчас – обхохочетесь. У меня у жены отца брат двоюродный живёт где-то на периферии. Вот тот чудит! Там у них речка какая-то, и мост наведён понтонный, рядом всегда рыбу ловят мужики деревенские. Он как-то подходит – деловой как штангенциркуль, достаёт рулетку и начинает этот мост мерить и так, и сяк, бормочет чего-то, записывает на бумажку. Мужики ему: «Чё мол такое?», а тот с серьёзным видом: «Вы чё? Не в курсе? Мост будем строить нормальный, а понтоны эти на хуй отсюда.» Мужики естественно: «Зачем, мол, на хуй, может, можно нам оставить, пригодятся в хозяйстве.»
– А зачем им понтоны? – удивился я.
– Вот сам думал, не мог понять. Ну, ты же знаешь, как у нас, халява есть халява, и хлорка как сахар. Короче, родственничек этот говорит: «Ладно, хер с вами, давайте две полбанки и делайте что хотите с понтонами этими.» Те скинулись, ломанулись в продмаг, отдали ему водяру, и он срыл восвояси. С утра председатель едет на работу – моста нет! Еб вашу мать! Кипешу было!
– И чего ему было за такие подвиги?
– Да ничего, как с гуся вода всё.
– Чувак – жестянщик! Ему в правительство надо, вот там он развернётся!
– Не говори… У него спрашивают, почему не работаешь? Он им:
«Я накапливаю потенциал, чтобы разрядиться в каком-нибудь проекте».
– Неплохо разрядился, только дёшево как-то мост продал.
– Э-э, не скажи, дороже если – то подозрительно, да и жаба может задушить, а тут с детства устоявшаяся такса. Психологически всё грамотно сработано!
– Водку будем?
– Давай, совсем символически – мне за руль ещё.
Я достал бутылку, разлил «на донышке». Мы чокнулись и выпили.
– Дальше про него тоже хохма. Жена его ему: «Наколи дров». Тот: «Давай полбанки». Та пообещала. Он наколол дров, приходит: «Давай бутылку.» Она ему: «Ты охерел совсем? Где я тебе её достану?» «Ах, так!», – говорит. Пошёл и все наколотые поленья назад гвоздями сбил. Такие вот кадры пропадают…
Так, за разговорами, мы просидели часа три. После чая Володя засобирался домой.
Я спустился с ним к машине, мы пожали руки. Он что-то вспомнил и улыбнулся:
– Ну, давай, ракетчик.
– Давай, десантура.
Мы подняли головы – в окне кухни на подоконнике сидела кошка и махала нам лапой.
Подруга очередная, Катя, как-то говорит:
– Может, в Баден-Баден слетаем, развеемся?
– На хуй-на хуй, – говорю.
Она улетела, а мы остались. Пару дней покиросинил, но не до соплей, а так, для тонуса. На третий день выкинул тормозной парашют, да хуй там был: кореш в гости зашёл, принёс два литра и стропорез. Ну, а на пятый день собака меня уже за шиворот в ванную волокла. Заебалась горемычная. Кое-как они с кошкой привели меня в чувство.
– Знаешь, дорогой, пора тебе на природу, подлечить здоровье, – кошка говорит.
А я в очень хуёвом состоянии, руки ходуном, постоянно сблёвываю не пойми чем, хотя вроде и не жрал ничего… По квартире перемещаюсь, как афробиоробот. Увидел пустые бутылки, аж мотор клинить начало. Действительно, пора на природу.
– Я на рыбалку хочу… – сказала собака.
– Рыба, и ниепёт! – поддакнула кошка.
– Какая рыба? На улице минус пять!
– Самая погода для зимней рыбалки, корюшка сейчас прёт.
– Это вам Затевахин наплёл что ли?
– Тебе ли не всё равно, как раз спирт выветрится на морозе.
Короче, уломали они меня на рыбалку. Только вот я не был ни разу на «зимней». Рыбаков-то встречал, по городу их много бывает навалено, у метро в основном. Но как говорится: «Для рыбалки мало страсти – нужны снасти». Стал вспоминать, кто у меня из знакомых маньячит по этому делу. Звоню Вовану:
– Вован, привет!
– Здорова! Толик тут к тебе заходил на днях, говорит, не помнит, как ушёл.
– Через дверь ушёл.
– Только проснулся в вытрезвителе – и Вован заржал. – Сам-то как?
– Да, моя опять решила мир повидать – полетела в Баден-блядь-Баден, на хуй.
– «Твоя» какая, Света или Лена?
– Катя. С двуспальной кровати…
– А ты как всегда, на стакан, значит?
– Слушай, давай без касания морального облика, а?
– Мне-то чего не позвонил, я бы тоже врезал, а то работа заебала, я такой новый шалман знаю на 7-ой Советской…
– Вова, мне хуёво.
– Ну, всё, извини, чего хотел?
– Ты, вроде, рыбак у нас. Мне удочки нужны и этот, как его, альпеншток что ли.
– Ледобур, наверное, ещё пешня и шумовка.
– Это чего такое?
– Лунку сверлить.
– Да бля, не даун я, про ледобур можешь не объяснять, пешня с шумовкой, чё за херня?
– Пешня, типа лома, лёд проверять или долбить, а шумовка, это для того, чтобы, когда суп варишь, пенку снимать. Так это то же самое, только для вылавливания льда из лунки.
– Наука!
– А ты думал! Тут всё по Сабанееву. На какую рыбу хочешь?
– Вроде, говорят сейчас корюшка попёрла… – неуверенно говорю я.
Собака с кошкой энергично кивают.
– Про мормышки спроси, – напоминают.
Затевахина убью, вместе с Сабанеевым, разумеется.
Короче, пообещал Вовка мне помочь со снаряжением. Не имей сто рублей.
На домашнем консилиуме решили ехать на Залив.
– Водку брать?
– Возьми полбанки, но не больше.
– Холодно будет ведь! – я искренне возмутился.
– Если заснёшь по пьянке, то замёрзнешь.
– А вы на что?
– Может, ещё нарты возьмём, а ты нас впряжёшь?
– Это мысль, – говорю.
Самое трудное в рыбалке – это рано просыпаться. Разбудил меня Вован, притащивший всю рыбацкую шлоебень ни свет, ни заря. Худо-бедно, но в десять мы уже были на Финбане. Вокруг сновали такие же долбаёбы, как и я. Попадались даже те, кто был уже на хорошей кочерге. Из ларька истошный женский вокал орал про то, что «была любовь». Кошка сидела в сумке. Ей пришлось смастрячить что-то наподобие маленькой меховой квартиры, пожертвовав на это дело какую-то старую шубу. Собака чинно трусила рядом на коротком поводке.
