— Чем я могу вам помочь? — крикнула она.
— Полюби нас такими, какие мы есть. Пойми нас! Мы старались, мы просто не смогли… Не хватило сил… Прощай… Прощай… Мы, твои предки, просим — прощай…
— Я люблю вас! — крикнула она. — Вы не виноваты!!! Это же копилось много поколений!!! Этого слишком много — для одного человека!!! Я прощаю! Прощаю! Прощаю! Мужа! Сына! Себя! И всех вас! За всех нас! За все, что мы натворили! И вы тоже — прощайте! Прощайте!
— Прощаем… Прощаем… Оставь нас… — шелестели голоса. — Нам не нужна жизнь. Нам нужен покой… А ты уходи туда — к живым. Ты там нужна.
И мамочка кинулась со всех ног, рыдая, на ходу шепча молитву за всех непростивших, и запутавшихся, и проклинавших, и убивших любовь, и не справившихся со страшным бременем родовой памяти… За тех, кому уже не выбраться.
Она и сама не заметила, как оказалась возле скалы, с которой ручейком стекала вода. Голубая и прозрачная, даже на вид вкусная и прохладная. Она встала под маленький водопад и смывала, смывала с себя родовую грязь, и молилась, просила прошения за каждое резкое слово, за каждую обиду и претензию, за каждую вспышку — их было немало в ее жизни. Ей было страшно думать, что она каждым таким деянием добавляла немножко грязи в родовое болотце, и все это передавалось сынуле в наследство вместо фамильных драгоценностей и мудрых мыслей. «Или наряду с драгоценностями», — мимолетом подумала она, вспомнив печальные судьбы многих богачей и королей. Она вспомнила про кольцо, отмыла его и надела на цепочку с крестиком, что на шее висела. Выбросить даже в голову не пришло. «Это будет как талисман, чтобы не забыть о родовой грязи», — решила она.
Она чувствовала, как телу становится легче, как прибавляются силы, как внутри начинает ходить кровь. Как будто в целебный источник окунулась.
— Это Источник Любви, — подсказали ей.
Она открыла глаза — рядом сидела птица. У птицы было красивое оперение синего цвета, хвост веером и мудрые глаза.
— Я Птица Счастья, — представилась она. — А ты — мамочка. В чем твое счастье?
— В сыне, — не задумываясь, ответила мамочка. — Если он будет счастлив — тогда и я буду.
— Ответ неправильный, — констатировала Птица. — Ты возлагаешь на него двойное бремя ответственности. И за него, и за себя. А если он не сможет соответствовать твоим ожиданиям? Да он заранее чувствует себя виноватым, потому что ДОЛЖЕН каждую минуту делать тебя счастливой. Ты пьешь его жизнь.
Ты возлагаешь на него двойное бремя ответственности. И за него, и за себя. А если он не сможет соответствовать твоим ожиданиям? Да он заранее чувствует себя виноватым, потому что ДОЛЖЕН каждую минуту делать тебя счастливой. Ты пьешь его жизнь.
— Нет! Нет! — закричала мамочка. — Я его люблю! Я готова для него все сделать!
— Сделай для себя, — посоветовала Птица Счастья. — Стань счастливой сама — и сын будет питаться твоим счастьем. У него мало сил — дай ему твою Силу!
— Он всего боится. Он боится жить, — пожаловалась мамочка.
— Ему всего семь лет, он еще не имеет своего опыта. Это родительские страхи. Это ТЫ всего боишься. Это ТЫ боишься жить. И отец его боялся. Освободите его от своего опыта! Пройдите свои Уроки сами — и это не придется делать ему.
— Дети за родителей не ответчики! — запротестовала она.
— Да, не ответчики, — согласилась Птица. — Они всего лишь наследники.
Что ты им передашь — с тем и пойдут по жизни. С этим спорить не станешь?
— Не стану, — устало сказала мамочка. — Сама такая… наследница.
Тоже тяну за собой родовой багаж. Что делать, скажи мне, Птица?
— Искать причины в себе. Избавляться от хлама в душе и в мыслях. Прощать, молиться и благодарить. Очищаться от родовой грязи, и от собственной тоже! Наращивать Внутренний Свет. Он защитит и тебя, и сына.
— Благодарю, — склонила голову она. — Спасибо за совет.
— Возьми мое синее перо. будет тебе Талисман. На счастье!
Искать причины в себе. Избавляться от хлама в душе и в мыслях. Прощать, молиться и благодарить. Очищаться от родовой грязи, и от собственной тоже! Наращивать Внутренний Свет. Он защитит и тебя, и сына.
И Птица Счастья вспорхнула и сразу набрала высоту — только синее хвостовое перо спланировало к ногам мамочки. Она подобрала его, спрятала в карман и двинулась дальше. Ей не хотелось уходить от Источника Любви, но там, далеко, ее ждал малыш, и она знала — задерживаться нельзя, останавливаться смерти подобно.
После омовения в Источнике мамочка чувствовала себя очень бодро, идти было легко. Только вот направление по-прежнему она выбирала как попало — вот уж точно, шла куда глаза глядят. Как в сказках. В нее словно вставили новые батарейки — энергия так и переливалась в теле, все вибрировало. Даже волосы потрескивали. Хотя…. Только ли в Источнике было дело? Вокруг нее вроде бы и воздух стал наэлектризованным. Даже искры какие-то то и дело вспыхивали. И как-то неожиданно она вышла к Яйцу. Она сразу так его назвала, потому что по-другому не скажешь: Яйцо и Яйцо, только размером с двухэтажный дом. И по его поверхности змеились-переливались синие молнии. Вокруг Яйца пахло озоном, как во время грозы. И еще вокруг Яйца было сооружено подобие невысокого заборчика — мамочке примерно по колено. Она хотела было перешагнуть, но тут Яйцо заговорило.
— Стой, где стоишь! — прогремел голос. — Высокое напряжение! Высокое напряжение! Возможно короткое замыкание!
— Я стою, — ответила мамочка. — Только у меня тоже — высокое напряжение. Я очень напрягаюсь, потому что боюсь за сына. У него короткая память, и он не хочет жить.
— Короткая память — от короткого замыкания. Короткое замыкание — от высокого напряжения. Высокое напряжение — от того, что боится. Электрическая цепь! — тут же выдало Яйцо.
— Чего он боится? Или кого?
— Памяти. Ему страшно помнить. Он не хочет помнить. Он предпочитает забыть.
— Что, что забыть? — нетерпеливо спросила мамочка. — Что вы все тут говорите загадками??? Неужели нельзя прямо все сказать?
— Опасно. Высокое напряжение. Возможно короткое замыкание, — опять забубнило Яйцо. — Загадки имеют разгадки. Последовательное соединение.
— А, уразумела! — догадалась мамочка. — Я должна сама найти разгадки, только не сразу, а постепенно, так?
— Ответ верный. Ответ верный. Техника безопасности! Чистота опыта!
— Опыт, — наморщила лоб мамочка. — Я должна произвести какой-то опыт?
— Получить опыт, — поправило Яйцо. — Наработать опыт. Применить опыт.
— Да, я поняла. Кое-какой опыт я уже получила. Честное слово, как будто током ударило. Эти встречи — со старухой, с мужем… да и Птица Счастья тоже… Словно граблями по лбу, прямо искры из глаз!
— Искры из глаз — электрический удар — просветление, — немедленно выдало Яйцо. — Короткое замыкание ведет к отключению. Просветление ведет к пониманию. Понимание — постоянный поток энергии.
— У моего сына короткое замыкание? Значит, мне нужно получить просветление? А в среднем будет хорошо? Я правильно поняла?
— Разность потенциалов ведет к уравновешиванию. Зажечь Внутренний Свет!
— Внутренний Свет, — повторила мамочка. — Да! Мне об этом уже говорили. Только как его зажечь, этот Внутренний Свет?
— Любовь и Благодарность, — торжественно провозгласило Яйцо. — Альфа и Омега, Начало и Конец, Свет и Тьма — Принятие и Слияние. Прими Тьму в себе — и зажжется Свет.
— Какую Тьму? Как принять? — чуть не плача, спросила мамочка. — Где, ну где во мне Тьма? Это неправда!!!
Яйцо затрещало, заискрило, пошло трещиной повдоль — и раскололось.
— Готова посмотреть Правде в глаза? — раздался свистящий голос, от которого мамочка обмерла — такой он был… неприятный. По спине сразу прошел холодок, и почему-то заныли виски и славило грудь.
— Кто здесь? — спросила она, всматриваясь в голубые всполохи.
— Это я, Голая Правда. Я тут как тут. Ты меня увидишь, если есть готовность. Но меня редко кто хочет видеть, хе-хе…
— Если это поможет моему ребенку — я готова! — отважно крикнула мамочка. — Покажись, какой бы страшной ты ни была!
— Ну, смотри… — сказала Правда и проявилась. Мамочка удивилась: она ожидала увидеть кого угодно — чудовище, монстра, калеку, но только не вот это…. Ей явилась обычная женщина, обычного облика, средней такой комплекции, вот только лицо… Не хотелось почему-то смотреть Правде в глаза. Словно она знала и в любую минуту могла сказать что-то такое, что мамочке слышать не хотелось, ой как не хотелось! И еще смущало то, что она и правда была голая, и похоже, совсем этим не тяготилась, зато мамочка невольно все время отводила глаза.
— Ну, что ты хочешь узнать о себе? — негромко спросила Голая Правда.
— Простите… А вы не могли бы на себя что-нибудь накинуть? — попросила она. — А то я как-то смущаюсь.
