Но вот наконец Снейп отстранился и ушел, оставив Гарри перед камином. Последнее наложенное заклинание постепенно развеивалось – и Гарри начал по-настоящему осознавать не только то, что делал с ним Снейп, но и что делал он сам. О, Мерлин… Извивался, стонал, подставлял шею, умолял продолжать, потом умолял снова наложить этот чертов Sensatus… И самое ужасное – он даже не мог во всем обвинить заклинание. Его ведь на самом деле ни к чему не принуждали… Тьфу! Тут он вспомнил о заклинании принуждения – Compulsio – и задумался о том, что Снейп сможет творить с его помощью. Хотя Снейп и говорил, что ему, скорее всего, не придется пользоваться этим заклинанием – если Гарри будет как следует его слушаться... Тьфу, тьфу!
Гарри начала колотить дрожь, и он подобрал лежавшую на полу палочку, чтобы наложить – уже как следует – на камин Calorum.
Затем, понимая, что этого все равно не избежать, он поднялся на ноги, натянул свитер и обернулся в поисках Снейпа. Нужно посмотреть ему в лицо, правильно? Ведь этот вечер – только начало, и если Гарри сейчас сбежит, как неразумный ребенок, продолжать будет гораздо сложнее. Обязательства, которые ему пришлось взять на себя, были нежеланными, но это его обязательства – и только его. Он уже взрослый – по стандартам как магического, так и маггловского британского законодательства, – а значит, должен отвечать за свои поступки.
Снейп сидел на своем обычном месте – в углу дивана. В одной руке он держал чашку с дымящимся чаем, другая покоилась на корешке книги – словно в его распоряжении было все время мира, чтобы восстановиться после их посиделок у камина.
Гарри хотел уйти, но чувствовал, что должен сказать что-то на прощание, поэтому тоже присел на диван и, откинув голову на низкую спинку, проговорил:
– Это заклинание, которое придумали вы сами, профессор… э… Северус.
– Похоже, тебе понравилось, – непринужденно заметил Снейп. Снейп преспокойно пил чай. От неловкости Гарри сжал челюсти: совсем недавно этот человек, словно забыв обо всем на свете, целовал его шею, – и Гарри до сих пор был смущен и растерян. Так как же Снейп мог так быстро собраться и теперь демонстрировать такую невозмутимость?
Понимание придавило его десятитонной плитой. Основной задачей вечера было научить Гарри принимать удовольствие от руки Снейпа. Последнему же испытывать удовольствие было необязательно – и, судя по всему, не его и испытывал. Вот он сидит там, как ни в чем не бывало, водя глазами по строкам, перелистывая страницу… Гарри тряхнул головой, осознав, что смотрит на эти пальцы и размышляет о том, что, наверное, необходимые в зельеварении точность и аккуратность и сделали их такими ловкими и умелыми.
Мерлин, о чем он думает!
– Гм… Я, наверное, пойду, – начал было Гарри.
– Подожди минуту. – Снейп захлопнул книгу и посмотрел на Гарри, отчего тот – от воротника и выше – начал заливаться краской. А от снисходительной, понимающей улыбки зельевара стало только хуже. Впрочем, улыбка исчезла до того, как Снейп начал говорить. И хорошо – Гарри не выдержал бы этих слов в сопровождении подобной ухмылки.
– Гарри, ты воздерживаешься от сексуальной активности, как мы с тобой договаривались?
«Не твое собачье дело», – чуть было не ответил Гарри. Вслух же произнес:
– Да.
– Ты понимаешь, почему это так важно?
– Да! – По крайней мере, на этот раз его голос не звучал как хриплое карканье. – Потому что заклинание должно убедиться в том, что я искренне хочу… э… быть с тобой.
Снейп оглядел его с головы до ног, и Гарри не знал, что он при этом увидел. Защитный барьер? Уязвимость? Последняя мысль Гарри совсем не понравилась, и он выпрямился.
– И от самоудовлетворения ты тоже воздерживаешься? – продолжал настойчиво расспрашивать Снейп.
– Да. – Гарри сглотнул, чувствуя, что вообще-то мог бы и пожаловаться на это требование. В конце концов, никого не должно касаться, что он делает сам с собой поздно ночью в спальне. Но, подумав, Гарри понял, что Снейп прав – воздержание действительно могло облегчить ситуацию: он будет настолько нуждаться в разрядке, что захочет достигнуть ее даже со Снейпом. Подобная мысль вогнала его в такую депрессию, что он буквально лишился сна. Однако он послушно соблюдал требование Снейпа и игнорировал естественные потребности организма, понимая важность успеха заклинания. Он должен будет спать со Снейпом – причем по собственному желанию.
Тьфу, тьфу и еще раз тьфу!
– Хм-м, – пробормотал Снейп, пронзая Гарри взглядом черных глаз. – Ты понимаешь, что из-за подобного ограничения, разрядка может наступить во сне?
– Знаете, мне уже почти девятнадцать, так что я вообще-то в курсе! – отрезал Гарри. Он не мог поверить, что обсуждает такие вещи со Снейпом.
– И это уже происходило с тех пор, как ты начал воздерживаться…
– Я не собираюсь обсуждать это! – перебил Гарри. – И не настаивай. Иначе мы ввяжемся в большую, никому не нужную ссору.
Снейп приподнял бровь.
– Теперь я буду прикасаться к тебе каждый вечер. Надеюсь, ты понимаешь, что мне полезно знать, каким образом это может на тебя повлиять?
Гарри почувствовал, что на этот раз просто багровеет.
– Вам так хочется меня унизить, профессор?
– Северус.
– Блин! Ладно. Северус.
Снейп окинул его снисходительным взглядом.
– То, что тебя унижают вопросы о совершенно обычных функциях организма – только твои трудности. – Он махнул рукой в сторону камина. – А теперь, если не возражаешь, я вернусь к чтению. Ты уже вполне пришел в себя, так что можешь отправляться.
Что это было, как не приказ выметаться? Нет, конечно же, Гарри это не задело. Он ведь и сам просто мечтал о том, чтобы поскорее покинуть жилище Снейпа, – не меньше, чем Снейп мечтал о том, чтобы он убрался восвояси. Как выяснилось, Гарри даже немного поторопился в своем желании уйти – он уже стоял в камине, зачерпнув горсть дымолетного порошка, когда Снейп заметил:
– Книги, Гарри. На полке. До начала ТРИТОНов осталась всего неделя. И две – до их окончания. Думаю, тебе стоит повторить продвинутые чары. Мы можем заняться ими в понедельник.
– Хорошо, займемся чарами, – согласился Гарри, забирая с полки стопку учебников.
– Помимо всего прочего, – добавил Снейп. Гарри исчез в камине прежде, чем учитель успел еще что-то добавить.
Суббота, 16 мая, 1998 года. 21.14
Как только зеленая вспышка ознаменовала исчезновение Гарри, Снейп тут же отбросил книгу, которую и не думал читать, вскочил с места и заходил взад-вперед по комнате, словно тигр в клетке. Одно дело – решиться на демонстрирование холодного безразличия, и совсем другое – придерживаться решения на практике. Это казалось так легко, когда он думал, с чего начать… Массаж – что может быть невиннее? Тихий, спокойный напев, под который будет легче уделить внимание каждому участку гладкой, загорелой кожи Гарри, и несколько поцелуев на шее и спине – то здесь, то там…
Их вечерние… занятия имели только одну цель: начать преодолевать внутреннее сопротивление Гарри, стараясь при этом не давить слишком сильно. Это было очень важно – Северус понимал, что Гарри был не единственным, кому нужно было начать, чтобы куда-то продвинуться. Требования заклинания о добровольном согласии и желании Гарри накладывали на Северуса множество ограничений – ведь он один был ответственен за то, чтобы довести юношу до состояния, в котором проведение ритуала вообще будет возможно.
Sensatus, безусловно, помог – заклинание сделало Гарри податливым и заставило охотно откликаться на действия Северуса; оно доказало Гарри, что он действительно способен испытывать удовольствие от прикосновений рук и губ зельевара. Проблема заключалась в том, что оно сделало Гарри отзывчивым. Слишком отзывчивым. Потрясающе отзывчивым.
Северус рухнул в кресло, спрятал лицо в ладонях и громко застонал. Как он сможет выдержать еще несколько недель до ритуала, если Гарри так вздыхает и стонет в ответ на его прикосновения? Конечно, хорошо, что юноша способен так реагировать, но Северуса беспокоили пределы собственного самоконтроля. Касаться Гарри само по себе было таким пьянящим наслаждением, что Северусу приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не зайти слишком далеко. А тут еще приходилось иметь дело не только с упругой плотью под его руками, но и со стонами удовольствия, которые издавал Гарри. Северус не знал, сколько еще сможет это выдержать.
Для Гарри этот вечер, возможно, стал опытом чувственного наслаждения, но то, что пережил Северус, слегка смахивало на изощренную пытку. Было мало приятного в том, чтобы так страстно хотеть чего-либо и отказывать себе в этом, хотя сами прикосновения и поцелуи, конечно, приносили немалое удовольствие. Но подавить в себе потребность в большем оказалось очень сложно. Пока он разминал спину Гарри, ему, хоть и с огромным трудом, удавалось сохранять спокойствие, но стоило прикоснуться губами к шее – и желание вспыхнуло в нем так остро и горячо, что пришлось приложить все усилия, чтобы не отвечать Гарри стоном на каждый стон. Больше всего на свете в тот момент ему хотелось опрокинуть Гарри на спину – и начать целовать по-настоящему, пока он не станет умолять, чтобы Северус его взял, вошел в него.
