Фактически было два штаба. Один штаб во главе с Борисом Немцовым выступал за прекращение войны. Другой штаб во главе с Леонидом Гозманом нарочно, говорят, создан был Анатолием Чубайсом, чтоб воевать с «Яблоком». Говорят в Думе, в кабинете Немцова было совещание штаба СПС о прекращении войны с «Яблоком», и Анатолий Чубайс на этом совещании высказался в том смысле, что лучше пусть мы не пройдем в Думу, лишь бы «Яблоко» не прошло. На деньги Ходорковского партии СПС и «Яблоко» воевали друг с другом и в конце концов друг друга погубили. В самом конце избирательной кампании СПС прекратила вдруг войну с «Яблоком» и принялась воевать с блоком «Родина». У «Родины» немедленно рейтинг полез вверх.
Теперь давайте спросим: 26 апреля, когда президент встречался с Ходорковским и признал право Ходорковского финансировать оппозицию, предполагал ли президент, что на деньги Ходорковского оппозиционные партии уничтожат друг друга, или это просто по глупости так получилось?
В мае 2003-го Совет по национальной стратегии, руководимый политологом Станиславом Белковским, опубликовал доклад «Государство и олигархия». В докладе говорилось, что крупный бизнес в России слишком много получил власти. И так выходило из доклада, что для стабильности в стране опаснее других крупных бизнесменов — Михаил Ходорковский, финансирующий политические партии. Что вот сейчас Ходорковский проведет в Думу своих людей по спискам «Яблока», СПС, коммунистов и «Единой России», а потом верные Ходорковскому депутаты изменят Конституцию, передадут полномочия президента премьер-министру и назначат премьер-министром Ходорковского.
Как бы само собой в докладе предполагалось, что президентских выборов Ходорковский выиграть не может, поскольку никогда народ не выберет прямым тайным голосованием богача и еврея. А раз не может выиграть выборов, то решил, стало быть, изменить под себя Конституцию и назначить себя главой страны.
Если был у Ходорковского план изменить в России общественный строй, создав независимую компанию и финансируя оппозицию, то план этот теперь начал работать против Ходорковского. Ходорковский, кажется, попал-таки в ловушку. Он хотел финансировать оппозицию, но оппозиция на его деньги уничтожала себя. Чтобы финансировать оппозицию, сохраняя при этом необходимую для бизнесмена лояльность по отношению к власти, Ходорковский вынужден был финансировать и правящую партию «Единая Россия», поскольку ни один богатый человек в России не смеет отказать в финансировании правящей партии. А дальше его же и обвинили в том, что он финансирует всех, то есть собирается узурпировать власть.
В молодом российском бизнесе подобные ловушки назывались раньше термином «развести лоха». «Развести лоха»— значит заставить конкурента за свои же деньги себе же и навредить. А потом можно вдобавок обвинить конкурента во вредительстве.
Давайте еще раз спросим: 26 апреля, встречаясь с Ходорковским, президент предполагал ли, что финансирование оппозиции приведет оппозицию к самоуничтожению? Знал ли уже, что Ходорковский будет обвинен в финансировании всех политических партий и попытке захватить власть? Иными словами, «разводил» ли «лоха», или случайно так обернулись события?
В июне был арестован Пичугин. Начались обыски.
В июле был арестован Лебедев. Рейтинги СПС и «Яблока» падали. Перспектива превратить компанию «ЮКОС-Сибнефть» в транснациональную корпорацию становилась все более призрачной, поскольку трудно обменять акции своей компании на акции кого-то из мировых нефтяных мейджоров, если против твоей компании ведется следствие.
Из многочисленных обысков по «делу ЮКОСа» самым тяжелым для Ходорковского был, пожалуй, обыск в лицее-интернате «Коралово» 3 октября 2003 года.
Этот обыск совпал (случайно ли?) с очередной встречей президента с промышленниками и предпринимателями.
Ходорковскому сообщили, что у его родителей обыск, и он вынужден был покинуть встречу.
Мать Ходорковского Марина Филипповна рассказывает:
— Я вдруг увидела на территории лицея вооруженных людей в масках. Я думала, это террористы, или преступников ловят. Значит, на территории лицея преступники.
Я побежала прятать детей…
Отец Ходорковского Борис Моисеевич рассказывает:
— Они изъяли сервер. Старый менатеповский сервер, который привезли просто, чтоб дети учились, чтоб знали, что такое сервер и как он работает. — Борис Моисеевич сидит в кресле в гостиной офисного домика, курит и говорит: — А вечером по телевизору прокурор эта Вишнякова сказала, что на сервере была какая-то секретная информация, какие-то схемы ухода от налогов.
А дети ведь знают этот сервер, они ведь облазали его весь. Дети смотрели телевизор и кричали, что прокурор врет. «Она же врет!» — дети кричали. И как мне теперь, скажи, воспитывать у детей патриотизм? Как, нет, ты скажи, как мне воспитывать у них уважение к закону, если они видели представителя закона и кричали про представителя закона «Она же врет!». Ты девиз на входе в школу видел? Как мне теперь сделать, чтоб дети верили этому девизу?
Девиз на входе в школу гласит: «Честь и Отечество».
Ходорковский пишет мне из тюрьмы: «Я искренне не стремился стать политиком. Более того, был уверен (и сейчас уверен) — руководитель крупнейшего предприятия может не суметь быть мэром маленького города. Это просто другая работа. Я хорошо разбираюсь в экономике, управлении и люблю вопросы образования. Моя мечта была, после ЮКОСа — университет.
Политика из меня делает жизнь, делает через не хочу, через ответственность за поверивших. Если бы можно было перевалить эту ответственность на кого-нибудь. Она давит и душит. И сбросить нельзя. Передать, если кто возьмет — можно, а сбросить — предательство. Не могу».
Несмотря на то что дела явно шли наперекосяк, Ходорковский продолжал воплощать свой план. Продолжал работать над объединением ЮКОСа и «Сибнефти», продолжал давать деньги «Яблоку» и СПС, продолжал финансировать образование и вошел в попечительский совет Российского государственного гуманитарного университета, притомчто Невзлин стал в этом университете ректором.
Летом еще Ирина Ясина говорила Ходорковскому: — Миша, тебя посадят.
— Не посадят, отвечал Ходорковский, они не враги своей стране.
Осенью уже Борис Немцов приехал к Ходорковскому в Жуковку, они прогуливались по дорожке вокруг поселка (видимо, спортивным шагом) и Немцов спросил Ходорковского: — Ты сесть не боишься?
Ходорковский промолчал.
— А ты умереть не боишься?
Ходорковский промолчал еще раз.
Двадцать пятого октября Ходорковского арестовали.
Тридцатого октября президент Путин подписал указ об увольнении руководителя своей администрации Александра Волошина. Рассказывают, будто Александр Волошин как-то резко высказался против ареста Ходорковского. Но еще рассказывают, будто владелец компании «Сибнефть» Роман Абрамович через третьих лиц (эти «третьи лица» и рассказывают) предложил, чтобы заключенный Ходорковский ради спасения объединенной компании «ЮКОС-Сибнефть» передал управление компанией ему, Роману Абрамовичу. Абрамович обещал, что в этом случае председателем совета директоров станет бывший глава администрации президента Александр Волошин. Не для того ли Волошин и был уволен?
Но заключенный Ходорковский не распоряжался компанией. Он передал управление группой МЕНАТЕП, владевшей акциями ЮКОСа, Леониду Невзлину.
Через третьих лиц (эти «третьи лица» и рассказывают).
Невзлин, эмигрировавший уже к тому времени в Израиль, выдвинул Абрамовичу условие: «Отпустите Мишу, и тогда забирайте компанию». Абрамович отвечал через третьих лиц, что не может повлиять на освобождение Ходорковского.
Вот поэтому Ходорковский и не верит в версию Невзлина о том, что предложенная Абрамовичем сделка ЮКОС-«Сибнефть» изначально была ловушкой, придуманной, чтоб захватить компанию. Если бы Абрамович действительно договорился с властью отнять у Ходорковского ЮКОС, то предложил бы Ходорковскому в обмен на отказ от ЮКОСа свободу или хоть что-нибудь.
Адвокат Антон Дрель говорит, что сразу после ареста ему стали звонить десятки мелких и крупных проходимцев, утверждавших, будто у них связи на самом верху и будто они могут договориться об освобождении Ходорковского. Но все это были шарлатаны. Если верить Антону Дрелю, за все время, прошедшее со дня ареста Ходорковского, ни одного серьезного предложения о переговорах не поступило Ходорковскому в тюрьму из администрации президента.
Первые налоговые претензии компании ЮКОС были предъявлены через месяц после ареста Ходорковского.
То ли медленно готовила документы налоговая служба, то ли давала Роману Абрамовичу время на переговоры с Леонидом Невзлиным.
Говорят, Абрамович и Невзлин встречались даже лично. Но Невзлин отказался рассказывать мне про эту встречу.
