Сасэко молча кивнула.
Кодзуми хмуро сказал:
– Да – да. Я победитель, понимаю. Но теперь я боюсь потерять Сасэко. Эта мысль не дает мне покоя. Я почти не сплю по ночам.
– А запах серы чувствуешь? – спросила Сасэко и, зажав в руке прядь своих длинных волос, помахала ею перед носом у Кодзуми.
– Нет. Только запах шампуня и соленой воды, – Кодзуми, как маленький, засмеялся собственной шутке.
И слава богу, а то наш разговор стал каким-то чересчур серьезным. Откровения Кодзуми будто материализовались в виде темной дымки, печально повисшей во влажном воздухе. Отсвет ночного кошмара, наполняющий мое сердце печалью и ужасом.
Но тут Кодзуми внезапно наклонился ко мне и сказал:
– Мой младший брат – он сейчас здесь, рядом, – говорит, что у тебя была младшая сестра, и что она умерла.
Я, ничуть не удивившись, кивнула. Вполне возможно, что Рюичиро рассказал Кодзуми и Сасэко 6 Маю еще до того, как мы приехали на Сайпан. Впрочем, это совсем неважно. В том, что Кодзуми знал о моей умершей сестре, не было ничего странного. Мало того, что он сам потерял сестру и троих братьев, может быть, жизнь здесь способствовала развитию его необычных способностей. Впрочем, раньше в люди в деревнях жили бок о бок со смертью и постоянно общались с умершими. И может быть, и теперь, если хорошенько поискать, отыщется немало таких, как Кодзуми.
– Кстати, эта твоя подружка, которая пыталась с тобой связаться в самолете, она чем-то напоминает твою сестру.
– Это вы о ком? – спросил Рюичиро.
– Об Эйко, – ответила я.
– А они действительно немного похожи, – сказал Рюичиро после небольшой паузы.
В первый раз за все время, что мы с Рюичиро были вместе, я вдруг почувствовала укол ревности из-за того, что Маю была с ним до меня. Но это чувство быстро прошло.
– Твоя подруга… Айко? Эйко?… Ее чуть было не зарезали. Какая-то женщина.
– Что?!
Кодзуми смотрел куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть кого – то, отсюда неразличимого. Потом он несколько раз кивнул, как бы соглашаясь с чьими-то словами.
– Его жена? Какая еще жена? – пробормотал он и потом уже в полный голос сказал: – Ах, жена! Все понятно. У твоей подружки был любовник, и жена любовника напала на нее с ножом.
– Она ее убила? – спросила я.
– Нет. Поранила.
У меня словно гора с плеч свалилась. Боже мой! В каком, оказывается, я была напряжении.
Кодзуми продолжал рассказывать. Честно говоря, это звучало как пересказ какого-то сериала:
– Она сейчас в больнице. Рана пустяковая, но потрясение было очень велико. Ей дали сильное успокоительное, и теперь она спит. Рана действительно несерьезная. Ей просто нужен отдых.
– Я так рада, что все обошлось, – сказала я. Мне хотелось верить каждому его слову. Да я и сама чувствовала, что Кодзуми не обманывает. Что все так и есть.
– Спасибо моему младшему брату, – улыбнулся Кодзуми.
– А с чего ты взял, что это твой брат тебе обо всем рассказывает? – холодно спросила Сасэко.
– А кто же еще?! – рассердился Кодзуми.
– Не знаю. Но никакого брата здесь нет. Я умею чувствовать духов, а сейчас совершенно никого не чувствую. И раньше никогда твоего брата не чувствовала.
– Ты хочешь сказать, что я вру?! Или ты снова меня дразнишь? – Было видно, что Кодзуми с трудом сдерживается, чтобы не сорваться на крик.
– Послушай, – сказала Сасэко примирительно. – Ты же прекрасно знаешь, что духи не делятся с людьми такого рода информацией. И твой брат здесь совершенно ни при чем. Все, что ты только что нам рассказал про эту женщину, услышал ты сам. Без всякого брата. Духи, они ведь сами по себе. И вовсе не спешат делать нам добро. Ты разве забыл, что они не любят живых? С чего это кто – то, кто умер по собственной глупости, вдруг сделался таким человеколюбивым? Я не говорю, что нет духов – хранителей, – конечно, есть, но не надо путать их со святыми, ладно?
– То есть ты хочешь сказать, что мой брат сейчас не здесь, так? Что он в каком-то другом месте? – с грустью произнес Кодзуми.
Я посмотрела на Рюичиро. Мы с ним подумали об одном и том же: «Бог с ним, с этим братом. Главное, не надо ссориться!»
– Да нет же. Я хочу сказать совсем другое. Тебе вовсе не нужен твой брат, чтобы знать и слышать подобные вещи. Ты умеешь делать это сам. Это говорит твоя душа. Я понимаю, что тебе гораздо легче думать, что это кто-то другой тебе подсказывает, но нельзя же полагаться только на других. А вдруг в один прекрасный день какой-нибудь нехороший дух прикинется твоим братом и обведет тебя вокруг пальца? – сказала Сасэко с мягкой улыбкой.
– Я должен быть сильным, и мне помогают! Потому что, кроме меня, никого не осталось, – упрямо сказал Кодзуми. Выпитые коктейли подействовали, и теперь он разозлился не на шутку. Где это видано, чтобы жена спорила с мужем на людях? Куда это годится? Мало того – она еще и пытается убедить мужа, что его убеждения и верования на самом деле полная чепуха.
По его лицу было видно, что он еле сдерживается. Но голос Сасэко звучал так ласково, и вся она, залитая лунным светом, была такая мягкая и белая, что Кодзуми сдержался и больше ничего не сказал.
Мы с Рюичиро тоже молчали.
Снова стал слышен гул людских голосов вокруг нас и рокот волн. Пламя свечи отбрасывало причудливые тени на наши лица. Джаз – команда вернулась с перерыва и начала разогреваться. Зазвучала громкая музыка. Перерыв явно не пошел им на пользу.
И в этот момент несколько женщин из местных – они сидели за столиками рядом со сценой – вдруг повернулись в нашу сторону и начали скандировать: «Са-сэ-ко! Са-сэ-ко!»
– Я так и знал, – сказал Кодзуми. – Всегда, когда мы сюда приходим, они не отпускают Сасэко, пока она не споет хотя бы одну песню. Сасэко у нас звезда. Звезда Сайпана.
Сасэко поднялась с места и, сказав нам: «Только одна песня…», двинулась в сторону сцены. Все присутствующие зааплодировали. В ответ на теплое приветствие Сасэко благодарно улыбнулась.
До того момента, как она начала петь, Сасэко оставалась той самой женщиной, которую я увидела в аэропорту. Она в точности соответствовала описанию, услышанному мною от Кодзуми во время нашей первой встречи в Токио. В ней не было ничего необычного. Я смотрела на нее – теперь она стояла у самой сцены – и даже немного завидовала ей. Как это здорово – иметь не только талант, но и многочисленных поклонников, восхищающихся твоим талантом. Джаз – команда на мгновение перестала играть. Воцарилась краткая тишина. Но тут же снова заиграла музыка. Раздались первые аккорды «Love me tender» Элвиса Пресли. Сасэко поднесла ко рту микрофон. Я обернулась посмотреть, как на все это реагирует Рюичиро, и с удивлением обнаружила, что он воспринимает все совершенно серьезно и буквально не сводит взгляда с Сасэко, всем своим сосредоточенным видом говоря: «Сейчас такое начнется!…»
«Ну, может, и правда начнется?» – подумала я, повернувшись к сцене. И тут-то все и началось.
Сасэко запела. Из динамиков полился ее мягкий глубокий голос, даже отдаленно не напоминающий пение ни самого Элвиса, ни уж тем более Николаса Кейджа. Эти звуки не были звуками человеческого голоса. Как будто где-то далеко – далеко мягко звонили колокола. Это была песня из сновидения. Пространство вокруг меня вдруг со страшной скоростью начало меняться… Все было так странно. Как-то очень по-простому, но в то же время невероятно изысканно и аристократично. Нахлынуло чувство томительной сладкой грусти, вызванное пониманием того, что это больше никогда не повторится. Никогда больше меня не подхватит эта фантастическая энергетическая волна, не захлестнет, не закрутит, не повлечет за собой…
Люди, сидевшие столиками, безмолвно слушали пение Сасэко. Несколько пар кружились в танце. Сасэко словно посылала какие-то сигналы в ночь, в темноту. От ее пения по воде пошла нежная, тихая рябь. Я еще не успела толком осознать увиденное, как со стороны океана налетел теплый влажный вихрь и завертелся между столиков, взметая в воздух белый песок. Я инстинктивно схватила Рюичиро за руку. Рюичиро кивнул. Кодзуми тихо сидел рядом с нами, словно не замечая происходящего.
Это неожиданное движение воздуха сопровождалось странным оптическим эффектом – на глаза как будто набросили тончайшую полупрозрачную ткань. Теперь казалось, что Сасэко стоит по ту сторону прекрасного фонтана, бьющего белыми струями. Все вокруг мягко подрагивало, трепетало, теряло очертания. Ее голос, впитывая влажность ночи, становился все более и более нечеловеческим…
… И это все, что я успела почувствовать. На большее моих слаборазвитых способностей не хватило.
Песня закончилась, и я чуть не заплакала от того, что она была такой короткой. Мне хотелось слушать пение Сасэко еще и еще… Теплый мощный вихрь тоже стих, песок улегся. Все произошло так быстро.
– Что это было? – спросила я у Рюичиро. – Это она силой голоса песок взвихрила?
