— И можно их у кого-то посмотреть?
— А Зарина проводит, если надо… И в школе ещё на уроках труда девчонки иногда пробуют лепить…
— Кто-то учит их этому?
— Учительница молодая, второй год работает. Училась где-то у мастера. Она и посуду умеет вертеть на круге… Всё просит круг гончарный ей сделать. Никто чего-то не берётся из мужиков.
— Ой! Я достану. У меня знакомые мастера есть, — пообещала Серафима. — Можно даже с электрическим приводом…
— Спасибо скажем и за простой.
Солнце ушло уже совсем в сторону, по лицу Митрича, итак не гладкому, легли тени, и Геннадий выключил камеру.
— Надо или свет ставить, или оставлять разговор на завтра, — сказал он.
В дверь, выходящую из дома на крыльцо, осторожно постучали. Митрич первым дотянулся до неё, приоткрыл. Там показался адвокат с журналом в руках.
— Тысячу извинений. Не помешаю вашему занятию, если уведу Аскольда Дмитррриевича на маленький ррразговорррчик?
— Валяйте, мы на сегодня закончили, — согласилась Серафима.
— А к бабке за «нарошками» не пойдём разве? — спросил Митрич, завидев в руках Лазаря журнал с протоколами заседаний правления колхоза.
— Завтра Зарина нас проводит, — сказала Люба.
— А чего это Зарина завтра, если я могу сейчас отвести, — выговорил Митрич и как-то неловко стал отгораживаться от Лазаря Серафимой. Видно, почувствовал что-то за его «маленьким разговорчиком».
— Не люблю я съёмок со светом. Завтра и к бабкам, и к учительнице. Так что Аскольд Дмитриевич свободен на сегодня. Спасибо! — сказала Серафима, не поняв его опасения перед Лазарем.
Адвокат вышел на крыльцо, картинно подхватил Митрича под руку, но повёл не в дом, а на улицу, в сторону гаража. И там, крупно вышагивая рядом с нехотя плетущимся за ним мужичком, спросил: верно ли он понимает отсутствие в журнале некоторых страниц, как нежелание председателя сельхозартели Настёхина показать истинное решение правления колхоза об источниках финансирования строительства центрального объекта усадьбы бывшего помещика Нарошкина?
— Не председатель я пока ещё, а исполняющий обязанности, — высвобождая руку из обхвата Лазаря, заговорил Митрич. — Про какое отсутствие страниц говорите, не соображу. Принёс, что было. А чего там нет, не знаю. Не в сейфах журналы держим, а в тумбочках стола. И кто там их читает, не особо нам интересно.
— Понимаю. Положили и забыли! Может даже мышки съели бумагу. Бывает! Однако ж, зающие толк они у вас, если едят те листочки, которрые как ррраз и интерресны Лазаррю Мовэ! Цитирую стрраницу семнадцать: «Осознавая факт нецелевого стрроительства, обязуюсь половину стоимости…» И далее идет стрраница девятнадцатая. А что обязался товаррищ «прред», как у вас написано, отсутствует… И что пррикажете думать старрому, больному адвокату, у которрого такой нетеррпеливый доверритель?
— Не мне же за него думать! Что хочет, то пусть и думает, — осторожно рассердился Митрич, понимая, что не уймёт этим интерес адвоката.
— И мне не надо думать там, где ясно сказано: «обязуюсь половину стоимости…» Лазаррю Мовэ остаётся догадаться: «обязуюсь компенсиррровать из личных срредств»… И вы, конечно, понимаете, что в этом случае скажет суд. Он скажет: «наследники могут иметь виды на эту половину», о чём и мечтает мой гррубый доверритель. А если Лазаррь Мовэ дагадается сказать, что дальше могло быть: «обязуюсь половину стоимости прривлечь со сторроны», мы долго будем искать эту сторрону. Или копать бухгалтеррскую отчётность колхоза, не дай бог, тоже съеденную умными мышами… Докопаться, как вы понимаете, можно до всего. Но врремя! Врремя! Великая категоррия! Почти, как пррострранство… Так, что мы сейчас ррешим? Осчастливить наследников или будем искать умных мышек?
— Откуда же у Сафроныча могли быть такие деньги, сами подумайте…
— А это прредмет отдельной дискуссии. Мой доверритель уверряет, что товаррищ Сокольников имел такое состояние, что мог вложить его не только в дом, но и около дома.
— Вот уж чего не знал, так не знал! — остановился Митрич, как вкопанный и обвёл свободной рукой территорию дома приезжих. — Где тут чего искать? Никакой такой приметины не видно. Под липами где? В пруде бывшем? Под домом? Или перед баней? Стёпка Дурандин как-то говорил: «Давай перед баней под огород землю вспашем…» Может, тоже слыхал чего?
— Это, уважаемый, ваш интеррес, ибо Грражданский кодекс тррактует, что клад, откопанный в земле, безрраздельно прринадлежит землевладельцу. То есть, как я понимаю, колхозу… Как его?
— «Ударник»!
— Вот и прроявляйте ударрный интеррес! А я уверрю моего доверритиеля, что здесь никакого гешефта по закону ему не будет. Пусть не гррубит старрым людям!
— Интересная история! — проговорил Митрич, оглядывая ещё неприбранную, слежавшуюся под сошедшим снегом сивую прошлогоднюю траву. — Откуда у Дурандина интерес к огороду? Может, чего слыхал?… Или помогал даже, когда шеферил-то у Сафроныча… Ой, вряд ли! Уж если жена ничего не знала… Поминки, и те колхоз оплачивал…
— Если вы это прро Любовь Андрреевну, то кррасавицы ведь ветррены. Они своей внешностью богаты и порртмане любовников, поверрьте моему опыту, — грустно пророкотал адвокат.
…Пока оператор с шофёром убирали аппаратуру, пришла разопревшая в бане Зарина.
— Готово там всё! — махнула она полной рукой в сторону бани. — Протоплено, промыто, веники запарены. Простыни в шкафу, квас на столе. Другого ничего нету. Разве что Митрич в столовой распорядится. Где он у вас, кстати?
— Спасибо, Заринушка. Извини за хлопоты, — погладила её по горячему плечу Люба.
— Мужичонку-то мово куды, говорю, услали? Али сам отчалил?
— С адвокатом они куда-то отошли, — в один голос ответили Серафима с Любой и засмеялись: во, мол, как спелись.
— Так. Как мы пойдём, кто первый — парни или мы? — спросила Серафима.
— А вместе разве нельзя? — появился на крыльце Игорь.
— Только если с Митричем ещё и с адвокатом, — ответила Люба.
— Мой в субботу напаренный, хватит ему! — отрезала Зарина.
— А Лазарь — вчера! И у него сердце слабое! — вставил Игорь.
— Вот и дуй с парнями! А мы — потом, а то там, наверно, очень жарко пока, — предложила Люба.
— С парнями мы, обычно, в футбол гоняем. А веничком стегаем девушек, — подмигнул ей Игорь.
— Обойдёшься!
— Ну, что это? Я и на первый пар с удовольствием! — сказала Серафима и подвинула Любу от подступившего к ней Игоря. — А ты тогда — с нашими.
— Да? Сухой бы корочкой питался? — пропел Игорь. — Спасибо, я уже ужинал! Лазарь мой где? Просил кино ему включить. Заходите после баньки, получите море удовольствия!
— Мы тоже жирной бараниной не питаемся. И кино кажем только на заказ, — с сожалением сказала Серафима.
Утром Зарина зашла за гостями, чтобы проводить их к Селиванихе, которая одна пока согласилась показать городским, как «ляпает» нарошки. У других старух оказались «не обряжены дела-те да и глины не припасено в избе, а на берег идтить топерь некогда». Учительница тоже соглашалась устроить показательный урок только после уроков, и выходило, что кроме бабки Селиванихи, начинать съёмку не с кого.
Пока грузились в «буханку», к дому подлетел «Беларусь» и из распахнутой его кабины, всякий по-своему, выбрались Степан Дурандин и Митрич. Степан-то просто выпрыгнул на землю, а Митрич повернулся тощеньким задом, поболтал в воздухе ногами, ища ступеньку, нащупал её, опёрся одной ногой и стал искать землю другой. Степан догадался поддержать его под руку и осторожно опустил возле колеса. Увидев Любу, Дурандин вспыхнул лицом, зачем-то утёрся кепкой, сдёрнутой с рыжей вихрастой головы, подошёл.
— Здрасте вам! — улыбнулся во все зубы. — Давно не видались. Надолго к нам и какими судьбами? Видал как-то вас по телевизору… Узнал сразу…
— Поработать приехали, здравствуй Стёпа, — улыбнулась ему Люба. — А ты как тут? На тракторе теперь?
— Да, как видишь! Сеем, пашем…
— Вашим-нашим шапкой машем? — появился на крыльце Игорь. — Здорово, кудрявый! — И повёл Степана за дом. — Раньше чего-нибудь ковырял здесь? — спросил тихо.
— Когда ковырять-то? Снегу нонесь тут было! А это ты штоль Митрича наладил? Он пахать велит…
— Адвокат мой.
— А тихо-то нельзя штоль было?
— Можно, конечно. Но сколько лет пришлось бы ковыряться?
— А теперь чего?
— А теперь — дело о наследстве. Потому и адвокат здесь.
— Ну, да! Найдём и — дяде, а сам — иди к бляде?
— Ты пахать приехал? Вот и паши!
Спепан пошёл к Митричу советоваться, чего цеплять к трактору — культиватор или плуг с бороной? Ещё вопрос был — откуда начать — от дома к бане или сперва за гаражом поднять землю? А, может, сразу на лужайку выезжать? Обошли всё пространство, замусоренное почерневшим прошлогодним листом, приметили крошки свежей земли возле крайнего гаражного бокса. Степан присел, помял между пальцами землю, понюхал её:
