Гениальная идея! Черт, ведь у него должно оставаться в кармане еще два или три евро! Да! Вот красивая чистенькая бумажка в пять евро! Они еще хрустят, эти новенькие твари! А с ним, с паршивцем, стоит поиграть. Он поставит на эту лошадку, расчет верен. И еще сыграет на первые три места!
— Добрый вечер, мадам. Будьте так любезны, дайте мне аппарат одноразового пользования. Да, вон тот, голубой. Он подходит для натурной съемки?
После двенадцати лет разъездов по окрестностям Парижа в качестве торгового представителя, Жан Реми сумел воспользоваться подвернувшимся случаем: он добился от конкурирующей фирмы должности директора по продажам на юге Франции. Красивый подарок судьбы на его сорокалетие. Жена его родом из Монпелье, так что оба они, естественно, с радостью выбрали для местожительства берега Лез; и сейчас забавляются, глядя, как две их дочурки загорают на широких пляжах и учатся говорить нараспев, приобретая акцент Лангедока.
Жану Реми еще случается посещать крупных клиентов и устраивать выставки, но это несопоставимо с 70 000 километров в год, которые он проделывал на предыдущем своем посту. И вообще, здесь совсем другая среда обитания, не то, что в Сержи-Понтуаз! У него в подчинении чисто мужская высокопроизводительная команда коммерсантов, в ней есть несколько славных работников, среди них Мартен, юноша, которого он лично сам всему обучил. Ежемесячные собрания проходят плодотворно, но без особого напряжения. В глазах представителей своей команды Жан Реми слывет компетентным, серьезным, результативным… и немного занудным! Он, к примеру, никогда не смакует сальные шутки, бытующие в этой среде. Помимо собраний и нечастых командировок, Жан Реми сидит один в своем кабинете со своей секретаршей Денизой, с которой у него спокойные, сугубо деловые отношения. Товары его фирмы продаются хорошо, и за исключением мелких забот, неизбежных для руководителя, работа совершенно не стрессовая.
В общем, жизнь прекрасна, вдобавок повысились и должность, и зарплата, вот уже два года у Жана Реми такое чувство, будто он пусть не совсем на курорте, но очень близок к тому.
Несколько раз в месяц, когда жена уезжает к своей матери в Палавас, Жан Реми завтракает в городе, быстро проглатывая бутерброд с кружкой пива. И около двенадцати тридцати он встречается с Гиацинтом.
Гиацинт — молодой конголезец, говорит, что ему восемнадцать лет, он поселился в сквате — незанятом бывшем производственном помещении, рядом с железной дорогой. Хибарка метра три на три когда-то служила для контроля за переводом стрелок, до того, как все стало компьютеризировано. Там два-три матраца, прямо на полу, два колченогих стула, самодельный стол и маленькая газовая плитка. Гиацинту было всего двенадцать лет, когда он тайно, в Пуэнт-Нуар, сел на Галлиан , зерновоз, плывущий на Бордо. Путешествие это до сих пор вызывает у него тяжелые воспоминания, и он не любит воскрешать их в своей памяти. В город Монтень он прибыл под «покровительством» одного габонского матроса с Галлиана , тот незаметно высадил Гиацинта и продал его за 4 000 тогдашних франков одному из своих двоюродных братьев, который, в свою очередь, продал его за 9 000 франков Арсену Ивиндо, тоже габонцу.
Арсен двенадцать лет проработал докером, но сумел воспользоваться подвернувшимся ему случаем: он создал свою маленькая сеть, с неплохо отлаженным механизмом. Два сквата в Монпелье, два в Ниме, один в Безьер: только мальчики, всего их около двадцати. У Арсена постоянная клиентура, и он не стремится ее расширять: его ниша доходна, удобна и надежна. К чему связываться с крутыми? Со своими парнями он обращается хорошо. Его теперешняя команда высокопроизводительная, и в ней есть несколько славных работников. Среди них Гиацинт, которого он лично сам выдрессировал. Один раз в неделю он совершает объезд своих точек, собирает прибыль, которую благоразумно хранят для него старшие по сквату, решает проблемы, если таковые возникают. Как правило, им он оставляет 10 % на пропитание. Помимо нескольких поездок, чаще всего в Бордо, для закупок новой поросли, он только и делает, что курсирует между пятью своими «агентствами». Когда пацаны становятся постарше, он говорит им, что они уже выплатили свои долги, и что он отвезет их в учебный центр, где им дадут хорошую работу. Через несколько недель настанет черед Гиацинта. На самом деле, он их перепродает Феликсу, и тот сам разбирается с ними в Париже. Арсен в точности не знает, что там с ними делают, и никогда не задает лишних вопросов. Все, о чем он спрашивает, не было ли каких-то неприятностей…
В общем, жизнь прекрасна, вдобавок доходы его утроились, и никаких налогов, вот уже два года у Арсена такое чувство, будто он пусть не совсем на курорте, но очень близок к тому.
— Привет, Арсен!
— А, господин Жан Реми! Гиацинт здесь. Гиацинт, иди сюда! Ну как, мсье Жан Реми, дела идут?
— Идут потихоньку…
Всего Жану Феликсу тридцать семь лет, пятнадцать из них он сожительствовал с Беранжерой. Впрочем, только это он с ней и делал: сожительствовал. После рождения Марии, а тем более, после появления на свет Кена, семейный их корабль залег в дрейф. Беранжера превратилась в мамочку, перестав быть кем бы то ни было еще. Ему захотелось посоветоваться с психологом, вдвоем с ней пройти курс психоанализа, проконсультироваться с сексологом, которого ему порекомендовали. Но Беранжера наотрез отказалась выкладывать их сексуальные проблемы чужому человеку, пусть даже специалисту. Приступать к психоанализу в одиночку, каждую неделю проплачивая сеанс, показалось ему лишенным всякого смысла. Тогда он отказался от психоанализа.
Около года он пытался найти для себя какую-то отдушину. Ему удалось убедить Беранжеру раздвигать ноги, а сам он, лежа в темноте, фантазировал, будто занимается любовью — с кем-нибудь из сослуживиц, со стажеркой, с незнакомкой из поезда, с продавщицей из Галери Лафайет , с кассиршей из Чемпиона на улице Раймон-Лоссран, с сотрудницей мэрии, с женщиной-контролером на платной стоянке, запротоколировавшей его нарушение в прошлый уик-энд, с молодой представительницей салона по оборудованию, с матерью малышки Сандры, которую он встречал иногда субботним утром в начальной школе… С кем угодно, только бы не думать о Беранжере. Но в результате у него возникло чувство еще большей неудовлетворенности, к тому же уговаривать ее становилось все труднее. Лучше уж помастурбировать самому. Тогда он отказался убеждать Беранжеру.
Какое-то время он стал подумывать, не завести ли любовную связь на стороне. Вот например, Жером, его ближайший коллега по работе, нашел такой выход из положения, не делая из этого тайну. Но душа Жана Феликса не лежит к соблазнению, а вести диалоги по Минителю или чатиться в Интернете — раздражает его безмерно. Платные услуги тоже не очень вдохновляют. Он пробует пару раз, но без толку. Переспать с холодным куском мяса — такое удовольствие он может получить и дома. К тому же вести двойную жизнь, постоянно скрытничать, растрачивать тайком деньги направо и налево — это так утомительно. Тогда он отказался от любовниц.
В течение последующих двух лет он работал буквально на износ. Просиживал все свободное время в Сибеллусе, агентстве по маркетингу, где отвечал за изучение спроса. Заграбастывал все опросы, предлагая сослуживцам взять на себя обработку части их досье, уносил материалы по анализу домой, лишь бы заполнить свои воскресенья, вылизывал отчеты до тошноты, настаивал на том, чтобы самому представлять результаты клиентам. В какой-то момент его патрон Жак-Ален отметил подобное рвение и, выразив удовлетворение, похвалил его, однако, тут же не преминул этим воспользоваться: некогда рассудив, что вполне можно обойтись без одной дополнительной анкетки, теперь он решил вновь ее ввести, подумав, что Жан Феликс этому только порадуется. Но когда с целью приближения к нескольким крупным клиентам потребовалось открыть новое агентство в Женеве, назначение туда получил Рено. Хотя заслуживал такой должности Жан Феликс. А ведь Женева могла стать отправной точкой для обновления их отношений с Беранжерой. Тогда он отказался от излишнего усердия.
Именно в тот период он начал серьезно задумываться о разводе. Он внушал себе, что так не может продолжаться вечно, он побуждал себя к действию, настраивал себя против Беранжеры, отбрасывал разумные основания для сохранения их брака. Но этого всякий раз оказывалось недостаточно. В перспективе — Мария и Кен, разрывающиеся на части между двумя домами, от двух детей у него останутся только два имени в записной книжке, и без того перегруженной… Невыносимо! Он слишком сильно их любит! Не говоря о том, что жизнь на два дома потребует дополнительных расходов. Беранжера не работает, алименты обойдутся в кругленькую сумму. Кто разводится при наличии двух детей, тот либо богач, либо дурак! И потом, что делать с домом в Бретани? Тогда он отказался разводиться.
