— Элфрида!
— Ах, Оскар, он совершенно безобидный старикан и, похоже, ужасно одинокий. Мы не можем делать вид, что его просто не существует. В конце концов, он ждал нас с ключом и даже предложил нам выпить. — Оскар молчал. Похоже, идея не очень его вдохновляла. — Ты можешь заглянуть к нему как бы случайно, по пути. Пригласишь его к нам на коктейль или что-то еще, когда приедут Кэрри и Люси. Можешь сказать, что будет небольшая вечеринка.
Оскар ловко перевел разговор на другую тему.
— А когда они приезжают?
— В пятницу. Я ведь уже говорила тебе. Они прилетят в Инвернесс, и я попросила таксиста подъехать туда и забрать их.
Элфрида пила мелкими глотками кофе. Она забыла о майоре Билликлифе и теперь думала о приезде Кэрри и Люси.
— Времени у нас немного. Пора подыскивать мебель для мансарды. Надо мне поспрашивать, где здесь продают подержанные вещи.
— Кого же ты будешь спрашивать?
— Конечно миссис Снид. Она-то уж наверняка знает.
Эта увлекательная дискуссия могла длиться без конца, если бы не раздался пронзительный перезвон у входной двери. Перепуганный Горацио рывком сел в своей корзине и залился оглушительным лаем.
Элфрида прикрикнула на него и пошла к двери. На коврике лежали два письма, что она восприняла как добрый знак — со дня приезда в Криган они не получали никакой корреспонденции.
Она наклонилась, подобрала письма и понесла их Оскару.
— Одно тебе. Адрес напечатан на машинке, как видно, деловое, возможно, от управляющего банком. Другое мне.
— Теперь моя очередь ревновать.
— Не думаю, что для этого есть причины. — Элфрида нащупала очки в кармане свитера и надела их. — Аккуратный, старомодный почерк. — Она взяла нож, вскрыла конверт и вынула письмо. Перевернула обратной стороной, прочла подпись и улыбнулась. — Оскар, это от Гектора. Какой он милый — написал нам. — Она села, развернула плотную голубую бумагу. — И чек! Чек на пятьсот фунтов!
У Оскара отвисла челюсть.
— На пятьсот фунтов?! Ты уверена?
— Посмотри сам. Выписан на тебя. — Она протянула ему чек. Оскар долго смотрел на него в некоторой растерянности, потом сказал: — Прочти-ка лучше письмо.
Элфрида прочла вслух:
— «Мои дорогие Оскар и Элфрида, не написал раньше потому, что хотел дать вам обоим время устроиться на новом месте. Надеюсь, поездка прошла благополучно и вы нашли дом в хорошем состоянии. Должен признаться, что после вашего отъезда я чувствовал себя обязанным написать письмо Питеру Кеннеди, священнику приходской церкви в Кригане. Я знаю о вашем желании жить уединенно и анонимно, чтобы свыкнуться с постигшей вас трагедией. Но меня не оставляло беспокойство за вас, а Питер очень хороший человек и надежный друг, и я знал, что могу довериться ему, он никому не расскажет о вашем горе. Покуда я не передал Корридэйл Хьюи, Питер был там постоянным гостем, и я получал большое удовольствие от его общества и его острого ума. Я предвижу, что он найдет возможность познакомиться с вами, и хотел бы, чтобы вы приняли его заботу и помощь. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за эти мои действия. Меня также беспокоит, в каком состоянии находится дом, боюсь, он недостаточно обставлен и оборудован. Как вы знаете, я не бывал в Кригане уже много лет, однако, когда дом покинули Кочрейны, я договорился, чтобы за ним присматривали. Поскольку я чувствую себя ответственным за ваш переезд — ведь это я убеждал вас уехать из Гэмпшира и поселиться в Кригане, — мне доставит большое удовольствие пополнить ваш бюджет и тем самым сделать вашу жизнь более приятной. Поэтому я вкладываю в конверт чек на пятьсот фунтов. Надеюсь, этого будет достаточно для удовлетворения ваших нужд. Погода в Лондоне все еще пасмурная и холодная. Я почти не выхожу из дома. Надеюсь, вы оба здоровы. Буду очень рад, если вы напишете или позвоните — тогда мне будет спокойнее. Видел в „Таймс“ объявление о продаже Грейнджа. Мальчики не теряют времени. С наилучшими пожеланиями вам обоим. Искренне ваш Гектор».
Элфрида молча свернула письмо и вложила его обратно в конверт.
— Я напишу ему сегодня же, — сказала она.
— Он очень добрый человек. Но мы-то на самом деле ни в чем не нуждаемся.
— Неправда, нуждаемся, — твердо сказала Элфрида.
— Например, в чем?
— Например, в новом тостере, который не сжигал бы тосты, не взорвался бы и не убил бы меня током. Этот уже совсем старый. Потом я должна купить кровать для Люси, и было бы очень хорошо повесить шторы на лестничное окно.
— Я ничего этого и не замечал, — смущенно сказал Оскар.
— Мужчины никогда не замечают.
— Может быть, купишь посудомоечную машину?
— Я не хочу посудомоечную машину.
— Или микроволновую печь?
— И микроволновую печь тоже не хочу.
— Или телевизор?
— Никогда не смотрю телевизор. А ты смотрел?
— Только новости. И слушал гимны. И концерты классической музыки.
— Хорошо, что нам так мало нужно, Оскар!
— Во всяком случае, нам пока везет. — Он взял чек и стал его разглядывать. — Во всех отношениях. Перед тем как навестить Розу, я зайду в Шотландский банк и открою для нас совместный счет. Так что можешь покупать мебель.
— Но деньги предназначены не мне.
— Они для нас обоих.
— И ты считаешь, Шотландский банк окажет нам такую услугу?
— Я держу там деньги с юных лет. Не предвижу никаких трудностей.
— Ты, Оскар, человек действия. И не забудь купить цветы для Розы.
— Не забуду.
* * *День выдался ослепительно яркий. В синем небе алое солнце, и ни единого дуновения ветерка. Дамы, отправившиеся за покупками, осторожно ступали по тротуару, боясь поскользнуться или упасть; на всех были толстые башмаки, теплые шапки и перчатки. Но и холод был не помеха, если им было что рассказать друг другу, и облачка пара так и клубились во время их болтовни.
За черным кружевом голых веток под лучами солнца светилась золотом церковь. Вокруг шпиля кружили чайки, а на острие флюгера уселась ворона. Мороз покрыл ледяной коркой траву на древнем кладбище, а машины, приезжающие с отдаленных горных ферм, были покрыты белыми подушками. Из багажника одной из них торчала рождественская елка.
Прибравшись, заправив постели и притащив корзину дров из сарая, Элфрида села в эркере и с удовольствием полюбовалась картинкой зимней жизни Кригана. Оскар долго скреб ветровое стекло и прилаживал дворники. Наконец, он уехал. Элфрида надеялась, что Роза Миллер будет рада его визиту.
Она повернулась к столу — теплый солнечный лучик упал ей на спину — и начала письмо к Гектору.
«9 декабря.
Дорогой Гектор,
как хорошо, что Вы написали нам, и спасибо от Оскара и от меня за щедрый чек. Он пришелся более чем кстати по ряду причин. Нам действительно кое-чего не хватает, хотя мы прекрасно обходимся. Но на Рождество к нам приезжает моя племянница Кэрри Саттон, вместе со своей племянницей Люси — ей четырнадцать, — и теперь я смогу украсить наше жилище, сделать его более уютным. Нам просто необходим новый тостер — это самое главное, но кроме того, я должна купить какую-то мебель для комнаты Люси (она будет спать в мансарде), так что ваш чек очень пригодится.
Оскар чувствует себя хорошо. Все время, что мы здесь, он был замкнут в себе, и я порой впадала в отчаяние, думая, вырвется ли он когда-нибудь из долины скорби и начнет ли новую жизнь. Он никого не хотел видеть, ни с кем не разговаривал. Однако вчера, взяв с собой Горацио — это мой пес, — он отправился в долгую прогулку, и около гольф-клуба к нему подошел Питер Кеннеди. Оскару этот человек понравился, он сказал мне, что у него очень приятное лицо. Питер пригласил его в клуб на чай, и он принял приглашение, но затем, узнав, что Питер священник, почему-то испугался и сбежал.
Он ужасно из-за этого расстроился, но, я думаю, этот инцидент заставил его задуматься, и он понял, что не может навсегда спрятаться от людей. Так что сегодня утром он сел в машину и поехал с визитом к Розе Миллер в Корридэйл. Это его первый добровольный шаг к людям, и я полна надежды, что следующий визит будет к Кеннеди и что это не за горами. Как бы то ни было, Оскара нельзя подгонять, надо позволить ему решать самому.
У нас и правда все в порядке, дни текут мирно. Сазерленд — очень спокойный уголок земли, мы с Горацио совершаем дальние прогулки по берегу, иногда возвращаемся уже после заката. Телевизора у нас нет, но мы, право же, в нем и не нуждаемся. Оскар привез с собой маленькое радио, и мы проводим долгие вечера за игрой в канасту или слушаем музыку.
Наш путь сюда, казалось…
Элфрида была так поглощена письмом, что не слышала ни голосов на улице, ни того, как открылась и закрылась витая железная калитка, ни шагов по дорожке к парадному. Когда зазвенел звонок, она так испугалась, что выронила ручку. Горацио, как всегда, залился паническим лаем. Элфрида вышла из гостиной и сбежала вниз по лестнице.
