— Но мы же не уверены, что это нарочно, — заговорила Никола.
— Как раз наоборот. Полиция уже здесь, они опрашивают команду. Нам придется отвечать на вопросы. У нас нет поводов для волнения, Генри? Вы не замечали ничего подозрительного? — многозначительно спросил помощник капитана.
Генри показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он смог ответить, хотя на самом деле пауза длилась не больше пары секунд.
— Нет, с ней все было в порядке. Она держалась молодцом. — Помощник капитана вздохнул с облегчением, хотя и был все еще встревожен.
— А что старики? Как они себя чувствовали?
— Соответственно возрасту, но она прекрасно за ними ухаживала. — Эту ложь им с Николой пришлось повторить в тот день еще множество раз.
Перед тем как они покинули судно, Генри отыскал Беату. До нее дошли новости? Да, всем уже известно. Беата смотрела Генри прямо в глаза.
— Очень жаль бедняжку и ее родителей, но все-таки хорошо, что в конце жизни они совершили такое замечательное путешествие.
Взглядом она умоляла его никому ничего не говорить. Если вскроется правда, ей грозят большие неприятности.
Он поцеловал девушку в щеку на прощание.
— Встретимся в следующем круизе, доктор Генри?
— Вряд ли, — ответил он.
Генри чувствовал, что их время на корабле подошло к концу. Он знал, чем отныне хочет заниматься: лечить людей, облегчать им жизнь, а не нарушать правила из соображений сентиментальности, а потом казнить себя за смерть трех человек.
— Она все равно бы это сделала, — сказала Никола, когда они ехали назад в Эшер.
Генри молча смотрел вперед.
— Она точно так же могла поступить в Бергене или Тромше — где угодно…
Снова молчание.
— Ты подарил ей девять счастливых дней. Вот и весь твой проступок. Точнее, наш.
— Я нарушил правила. Возомнил себя Господом Богом. Это непростительно!
— Я люблю тебя, Генри.
— И я тебя люблю, но это не отменяет того, что произошло.
Они никому не стали рассказывать о случившемся. Не стали объяснять, почему отказались от работы, о которой другие могли только мечтать. Оба записались волонтерами на программы по предупреждению самоубийств и лечению депрессии. Они почти не общались с друзьями и членами семьи. Генри и Никола нашли себе временные должности в госпиталях. О практике в тихой деревушке они больше не мечтали. Наверное, такая жизнь не для них. Они прошли тестирование и ожидали результатов, чтобы начать работу волонтеров.
В этот момент родители Генри решились с ними поговорить. Разговор состоялся после очередного воскресного ланча у них дома, прошедшего в унылом молчании.
— Вы сильно изменились с тех пор, как ушли с круизного корабля, — начал отец.
— Мне казалось, вы нас одобрили. Ты же сам говорил, что это — не настоящая медицина, — раздраженно откликнулся Генри.
— Я говорил и продолжаю говорить, что тебе требуется специализация. Подумай только, сейчас ты был бы консультантом, мог бы выбирать…
— Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив, дорогой. Только и всего, — вмешалась мать.
— Да кто вообще сейчас счастлив! — воскликнул Генри и вышел в сад бросать палку их старой собаке.
Родители решили переговорить с Николой. Они нашли ее на кухне — она сидела с отсутствующим видом и потягивала из кружки чай.
— Нам очень неловко вмешиваться, Никола, дорогая, — начала мать.
— Я знаю. Вы никогда ничего нам не навязывали, и мы вам за это благодарны, — автоматически ответила Никола, гадая, удастся ли ей избежать того «но», которое явно должно было последовать.
— Просто мы беспокоимся… — Отец Генри не хотел, чтобы разговор завершился, не начавшись.
Но Никола так и сидела с пустым, ничего не выражающим лицом.
— Ну конечно, — кивнула она, — все родители беспокоятся за своих детей.
— Вы колесили по миру больше двух лет, но так ни к чему и не пришли. Я понимаю, что мы вмешиваемся не в свое дело, но мы очень встревожены. — Отец Генри молил, чтобы она его услышала.
Никола повернулась и посмотрела ему в лицо.
— Что вы хотите, чтобы мы сделали? Скажите прямо. Вполне возможно, мы именно так и поступим.
В ее лице было нечто такое, что заставило его испуганно отступить. Ни разу в жизни он не видел Николу в таком состоянии. Отец Генри попытался исправить положение.
— Я всего лишь говорю… хотел сказать, что… что… вам надо отдохнуть, отвлечься… — Последние слова он произнес совсем тихо, почти шепотом.
— Отдохнуть! — Идея привела Николу в какой-то истерический восторг. О да, она совсем не против отдыха. — Забавно, что вы это предложили. Мы сами как раз подумывали об отпуске. Я поговорю с Генри, и мы сообщим вам о наших дальнейших планах. — И, прежде чем родители Генри успели что-то сказать, она выбежала из кухни.
Тем вечером по дороге домой Никола упомянула об отпуске в разговоре с мужем.
— Мне кажется, у меня недостаточно энергии, чтобы ехать в отпуск, — ответил он.
— У меня тоже, но я должна была что-то сказать, чтобы успокоить их.
— Извини. Твои родители не наседают на нас, как мои.
— Еще как наседают — просто не при тебе. Они слегка побаиваются своего зятя — можешь себе представить?!
— А тебе хочется в отпуск, Никола?
— Я бы съездила куда-нибудь на недельку перед тем, как наступит зима, но, честно говоря, не представляю, куда именно, — ответила она.
— Ну, на Канары мы точно не хотим, — заметил Генри.
— И горные лыжи меня не привлекают, — сказала Никола.
— Автобусный тур — не мой вариант.
— И не Париж. Там будет слишком холодно и сыро.
— Похоже, мы стали старыми занудами, которым очень трудно угодить, при том что нам еще нет и сорока, — внезапно сказал Генри. — Бог знает в кого мы превратимся, когда правда постареем.
Она с любовью посмотрела на мужа.
— А что, если мы сейчас пройдем эту фазу и к старости станем нормальными? — Она старалась говорить весело, но в голосе у нее помимо воли проскользнула тоска.
— Я знаю, как мы поступим, — решил Генри. — Мы поедем туда, где можно много гулять пешком.
— И куда?
— Куда-нибудь, где мы никогда не были. В Шотландское высокогорье или на пустоши Йоркшира.
— А может, в Уэльс?
— Может быть. Как только приедем домой, начнем искать.
— Но нам же не придется останавливаться в молодежных хостелах? — забеспокоилась Никола.
— Конечно нет. Мы найдем отель с хорошим отоплением, горячей водой и прекрасной кухней.
Никола откинулась на спинку пассажирского сиденья и глубоко вздохнула.
Впервые за два года ей показалось, что они приблизились к решению проблемы. Конечно, неделя каникул не избавит их от всех тревог, однако может положить начало возвращению к нормальной жизни.
В темноте они доехали до своего дома в Эшере. Внутри стоял холод; Генри развел огонь в маленьком камине — впервые за два года. Никола была удивлена.
— Раз уж мы собираемся принять важное решение и выбрать, куда поедем в отпуск, надо нарушить и остальные традиции тоже, — объяснил он.
Никола принесла горячий шоколад — еще одно нарушение традиций. Обычно после визитов к родителям они возвращались домой усталыми и опустошенными, однако сегодня оба испытывали прилив сил. Они поставили ноутбук на столик возле камина и приступили к поискам.
Предложений было сколько угодно — в том числе самых необыкновенных. Фермерский дом в Уэльсе за много миль от любого жилья. Пожалуй, это чересчур. Не хотелось бы оказаться в полной изоляции. Деревянные коттеджи в Нью-Форест, где можно наблюдать за дикими пони. Неплохо, но не утомят ли их эти самые пони через день или два? Бывшее здание почтовой станции у самого Адрианова вала. Отличный вариант — хотя надо бы еще немного подумать.
И тут они увидели фотографию дома на западе Ирландии — большого каменного дома, стоящего прямо на утесе над Атлантическим океаном. Долгие пешие прогулки, наблюдение за дикими птицами, великолепная кухня. Предложение подкупало с первого взгляда.
— Возможно, в рекламе все немного преувеличено… Этого нельзя исключить, — Никола была очарована, но боялась проявлять излишний энтузиазм.
— Да, но фотографии не подделаешь — только посмотри на эти волны и пустынный пляж… А какие птицы!
— Может, попробуем позвонить? Как зовут хозяйку? Ах да, миссис Старр.
Им ответил женский голос с легким американским акцентом.
— Стоун-хаус, чем могу помочь?
Никола объяснила, что им с мужем за тридцать, они много работали, а теперь нуждаются в отдыхе и смене обстановки. Не могла бы она побольше рассказать о своем отеле.
Чикки Старр рассказала, что дом у нее совсем простой, но местность вокруг обладает, на ее взгляд, целительным действием. Когда-то она жила в Нью-Йорке и приезжала в Ирландию каждый год на каникулы. Она много ходила пешком, смотрела на океан, а когда возвращалась в Америку, чувствовала, что способна горы свернуть.
