И Павел заснул.
А на следующее утро явилась Таня. Ульянушка обвинила ее, обнимая, что она последнее время пропала, исчезла с глаз всех, но выяснилось, что Таня на недельку уезжала к мужу, к своему Юре, который в одиночестве под Вологдой заканчивает свою летнюю командировочную работу. Делала она это уже не раз, так что вовсе она не «пропала».
Буквально через полчаса подъехал Егор, так что все были в сборе, не считая Марины. Орлов и Буранов, приглашенные «просто так, отдохнуть», ожидались днями позже. Они и раньше, бывало, правда, в разное время, порознь, наезжали дня на два «отдохнуть» в это метафизическое «гнездо» под родимой Москвой, которая разрослась до размера целой страны.
Какие-то родственнички Ульяны помогли, собрали прямо с огорода урожай, и еще что-то из чулана, и завтрак намечался отменный. Вообще, отметил Павел, метафизики не так уж плохо живут, несмотря на кризис, не богато, но далеко не бедно; как это они умудряются так жить при своей отключенности – на первый взгляд, трудно объяснить, но крупно помогают господин случай, наследство, обстоятельства, родственники, друзья, связи, интеллектуальная, не обременительная, но все же работа (кто-то преподавал философию или литературу и т. д.).
Черепов был как раз единственный, кто наотрез отказывался от самой минимальной, несложной социальной адаптации. Но зато и у него был выход – родная сестра, которая отчаянно помогала ему (помогала парадоксально, так как какую-либо существенную помощь Черепов не принимал). Орлов, правда выпадал из этой картины, и никто не знал, на что он живет, но это было естественно, так как сама Марина с гордостью утверждала, что Орлов – вне человека.
Большой круглый стол был обильно накрыт, окружен легкими креслами – прямо в саду, в блаженной тени родных деревьев, с которыми предки (да и сейчас некоторые) разговаривали как с живыми существами. Самовар, чай, квас, водка, наливки, собственное варенье из кладовой, калачи, пирожки, пышки – так и приглашали к российскому покою.
После ночных сновидений самое время было расслабиться. Разумеется, два кота были рядом, кружились под столом, кошка Чернушка и собачонка оказались тоже тут как тут. Огромный пес, хранитель сада, был на цепи и давно накормлен.
Никита, тем не менее, спал и сквозь сон настаивал на этом – решили тогда его не тревожить.
И разговор за столом сначала пошел легкий, прямо утренний, безоблачный, все шуточки да прибауточки, но в основном о конце света.
Внезапно из-за деревьев появился Никита, весь угрюмо-растрепанный. Павел вздрогнул, увидев его, но Никиту тут же попытались усадить за стол. Но он возражал и твердил, что хочет сначала пойти в глубь сада – сплясать среди деревьев. И он пошел туда, все дальше и дальше, но потом остановился, и было видно, как он, показавшийся вдруг огромным, размашистым, одиноко плясал в глуши садового леса. И был он сейчас похож на лешего, только далеко не с нашим разумом, доставшимся ему из глубин будущего.
Однако эта странная схожесть с лешим навела толстую старушку Авдотью Михайловну, родственницу Ульяны, на разговор о них самих, о леших то есть.
– Нынче лешие, – плаксиво пожаловалась Авдотья Михайловна, – немножко другие стали по сравнению с теми, о которых мне еще моя прабабушка рассказывала. Те завлекали диким хохотом, членораздельными криками, а теперешние работают под автомобили. Прямо точно звучат среди глухого лесу, как автомобильные громкие гудки. Иди, мол, ко мне, не плутай! И некоторые идут, хотя какие в сплошном лесу, где и дорог нет, могут быть автомобили. Идут, ползут, потому что в присутствии лешего на многих нападает затмение ума.
– Все как есть, – мрачно подтвердил Черепов, – какая среда, машинная, скажем, такова и нечистая сила.
– Подделываются, – пискнула Авдотья Михайловна, дуя в блюдце с горячим чаем.
Разговор о конце света она не поняла, но о леших все понимала. А Никита, тем не менее, все плясал и плясал. Из-за его присутствия разговор неизбежно перешел на теории времени. П. Д. Успенского тоже упомянули, кстати, тот нюанс в его гипотезах, что, умирая, человек тут же «рождается» снова тем же человеком, каким и был, и повторно проживает снова свою же жизнь, не подозревая, что он ее уже прожил, и так может продолжаться очень долго, почти до бесконечности, до определенного метафизического поворота, который потенциально может вырвать человека из этого страшного круга.
– Стоит ли играть в игры с тайными, для нас запретными, законами Вселенной? – улыбаясь, обратилась Таня к Павлу.
– Какие вы все страсти рассказываете, – чуть-чуть осерчала, прервав ее, кругленькая старушка, – я даже испугалась. А как же труп, если все повторяется?!
– Труп сам по себе. А жизнь сама по себе, – возразил кто-то.
– Это правильно, – глубокомысленно заключила толстая старушка Авдотья Михайловна, потянувшись за пирогом. – Я, бывало вот, несколько раз так случалось, – приду на базар, на котором до этого ни разу не была. И батюшки… точно помню, что я здесь когда-то уже бродила…
И она наблюдательно взглянула на окружающих.
– Это обычная история, – подтвердили ей.
Потом разговор совершенно заметался, и все более выходило на поверхность «безумие» мира и его парадоксальность. И его бесконечность, в конце концов, в видимых и невидимых формах, «разрывы» жизни.
Закончил этот наплыв Черепов, чуть-чуть мрачновато сказавший о том, что человек не может привыкнуть к тому, что Реальность включает в себя взаимоисключающие уровни, которые сходятся в Великом Центре Парадоксов, что разум человеческий, в отличие от разума богов, не способен и не приспособлен понять Реальность в целом, он может схватывать только фрагменты и отдельные уровни.
После этого Черепов с удовольствием крупно выпил и добавил:
– И на самом деле и «да» и «нет» существуют одновременно… И твоя Верочка, дорогой Павлуша, действительно одновременно трупом лежит в могиле, а на другом плане хохочет и пляшет на хорошей московской вечеринке шестидесятых годов, в чем ты и сам убедился. Вот только какова ситуация с ее истинным Я – это совсем другое дело. Высшие боги все это схватывают элементарно, но и мы, грешные, я имею в виду даже самого середнячка из нашего роду человеческого, можем это понять, только для этого надо крепко выпить…
Все немедленно согласились, что выпивка поможет кой-кому сравняться с богами. Смех в связи с этим не смолкал, пока Виктор вдруг не упомянул ни с того ни с сего об НЛО. Тут уж многие замахали ручками: опять об этой ерунде. И Виктор сам хитренько улыбнулся. Но все-таки раз вспомнили об этом, то нужно было как-то реагировать, и на этот раз вмешался Егор.
– Ну, вариант инопланетян мы оставим для отдела юмора в газетах, – только начал он, но Виктор его прервал:
– Но факты – вещь упрямая. По-видимому, что-то есть.
– Тогда, возможно, из параллельных миров!!! – вскрикнул Егор. – Только плохо верится: прежде всего, при чем здесь технология, летающие аппараты, в параллельных мирах – другая субстанция, иная материя, время, пространство, мышление – все иное, они обычно отгорожены друг от друга почти непроницаемой стеной…
– Но все-таки, есть же, по существу, более близкие к нам! – возразил Виктор.
– Воля ваша, но воздействие из этих миров, скорее всего, – энергетическое, в смысле психической, невероятной мощной энергии, а не каких-то нелепых НЛО! И вот здесь-то человек действительно, как дите, беспомощен! – и Егор почему-то захохотал. – Бросьте, Виктор! Это удовольствие еще предстоит, оно впереди…
– А, к примеру, когда? – нахохлившись, прошамкала толстая старушка.
– Не могу знать. Надеюсь, не доживу. Даже Рене Генон не уточнял дату. Но не дай бог попасть туда… Это вам не НЛО… Сестра китайского императора… пять тысяч лет назад примерно, недаром своим великим искусством воспрепятствовала этим ребятам из параллельных миров попасть к нам. Но по дороге к прогрессу это искусство, само собой разумеется, потерялось.
– А у меня, мальчики и девочки, другое объяснение, – вмешалась Танечка, откушивая наливочку. – Очень простое: если они есть, эти типы в НЛО, то они – конечно, наши, родные гуманоиды, с этой планетки, только из светлого будущего… Из такого «светлого», что они только и думают лишь о том, как из него сбежать в прошлое, в частности, к нам… Видно, крепко этих ребят прихватило, что они так надрываются… Да и на фотографиях, если это действительно правда, они гуманоидны, но так хрупки, малы и безобразны, как раз из будущего.
– О, Господи… Ну и наговоришь ты, Танечка, – обомлела Ульяна. – Нам только таких гостей не хватало, на нашу голову…
– Ну понять их можно, – задумчиво проговорил Егор. – Поди и Антихрист у них где-нибудь на горизонте маячит…
Между тем Никита уже закончил свою пляску и впервые вдруг громко запел, прислонившись к дереву, на своем языке будущего. Все тут же замерли.
