— Хороший день? — спросил Симус с широкой улыбкой.
— Расчудесный. А у тебя?
— Расчудесный денек — это не то, что хороший день, Бетт! — Симус почти пел от радости.
Интересно, у меня что, особые феромоны, сигнализирующие швейцарам: «Поговори со мной!»?
— Возможно, но «хороший» — слишком смелое заявление. День выдался определенно расчудесный, — сдерживаясь, объяснила я, соображая, не пойти ли пешком на тринадцатый этаж.
— У меня такое чувство, что жизнь у тебя налаживается, — сообщил Симус и — ей-богу, не вру — подмигнул.
— Неужели? — Я в отчаянии смотрела на двери лифта, моля, чтобы они, наконец, открылись. — Вот хорошо!
— Тебе первой сказал. Официально предсказываю: в ближайшие две минуты качество твоего дня существенно улучшится, — уверенно заявил Симус, причем в голосе сквозило «я-знаю-что-то-чего-ты-не-знаешь».
— Ты что-то хочешь мне сказать? Кто-нибудь меня дожидается? — Я ощутила ужас и интерес одновременно — кто может сидеть у дверей квартиры, ожидая моего возвращения?
— Ладно, я сказал достаточно, даже слишком много, — затараторил Симус. — И вообще это не мое дело. Мне пора возвращаться на пост у дверей. — Картинно сняв шапочку, он повернулся. Я в сердцах подумала, как бы найти способ, не обидев, намекнуть Симусу никогда со мной не заговаривать.
Что имел в виду Симус, я поняла, выйдя из лифта и повернув за угол к своей квартире под счастливым номером 1313. Дверь подпирал самый роскошный букет, какой я когда-либо видела или ожидала получить. Первой мыслью было, что цветы доставили по ошибке, а предназначаются они кому-то другому, но когда подошла ближе, увидела свое имя, написанное черным фломастером на конверте, засунутом между цветов под целлофановую обертку. Раз это не накладка службы доставки, значит, цветы от Сэмми, который все осознал и намерен извиниться за свое поведение.
Я знала, что он неплохой парень. Цветы — какой милый, благородный способ дать понять, что он сожалеет о ссоре. «Я тоже сожалею, — мысленно обратилась я к букету, воплощавшему для меня Сэмми, — сама не знаю, с чего меня вдруг пробило на высокомерие и стервозность, особенно если я ни на секунду не могу перестать о тебе думать. Да, я с удовольствием встречусь с тобой за ужином и забуду о глупой ссоре. Кстати, я уже думаю о тебе как об отце моих будущих детей, так что пора познакомиться получше. Малыши с восхищением будут слушать историю, как неумирающая любовь родителей началась со ссоры и целительной цветочной композиции. Как это романтично, я едва в состоянии вынести бурю чувств! Да, любимый, да, я прощаю тебя и тысячу раз извиняюсь сама. Знаю, былая ссора лишь закалит нас и сделает во много раз сильнее…»
Подхватив цветы в охапку, я отперла дверь, настолько довольная сюрпризом, что даже не погладила Миллингтон, обхватившую мою ногу. Особое внимание, уделяемое цветам в любовных романах, делало получение эксклюзивного букета еще приятнее. Здесь было не менее трех дюжин роз разных оттенков — от густо-пурпурных до ярко-розовых и желтых, собранных в невысокой круглой вазе, заполненной черной блестящей мраморной крошкой. Ничего лишнего — ни ленточек, ни бантиков, ни зелени для дополнительного объема, ни кошмарной гипсофилы с мелкими белыми цветочками: букет неприкрыто кичился элегантной простотой и непомерной дороговизной. Карточка тоже оказалась не из заурядных — я даже не сразу смогла извлечь плотную кремовую веленевую бумагу из конверта в красную полоску. Увидев подпись, я едва не упала в обморок.
«Куколка, я ежевично106 проведу ежевичное мероприятие! Мы сделаем из «Блэкберри» праздник года. Ты потрясающая. Большой чмок! Филип».
Как?!.. Я прочитала записку десятки раз, убедившись, что мозг правильно воспринимает буквы, и перечла снова, не в силах поверить написанному. Откуда Филип знает, где я живу? Как, черт побери, он узнал о мероприятии, когда я еще и не заикалась о «Блэкберри»? А главное, где Сэмми с торжественной клятвой в вечной любви? Я запустила карточкой через всю комнату, бросила цветы на кухонный стол и весьма драматически хлопнулась на диван. Спустя секунду одновременно зазвонили мобильник и телефон на тумбочке. Проступившие на дисплеях цифры не обрадовали: Элайза на сотовом, дядя Уилл на домашнем. Не Сэмми.
Открыв мобильник, я велела Элайзе подождать, не дав ей произнести ни слова, затем взяла трубку переносного домашнего телефона и поздоровалась с Уиллом.
—Утебя все в порядке? Ты опаздываешь. Мы с Саймоном беспокоимся, что ты решила в одиночестве топить тоску-печаль по поводу публичного унижения. Мы считаем, на последнем снимке в «Сенсациях Нью-Йорка» ты вышла изумительно! Давай напьемся вместе! Ты уже едешь к нам?
Черт бы все побрал, совсем забыла об ужине у дяди. Хотя традиция ужинать по четвергам у Уилла с Саймоном берет начало со дня моего окончания университета, в последнее время я пропустила несколько ужинов подряд и собиралась прогулять и сегодняшний.
— Уилл! Извини, что опаздываю, но я буквально две минуты как с работы и забежала домой покормить Миллингтон. Только что вошла.
— Конечно, дорогая, конечно. Я куплюсь на очаровательную маленькую сказку, если это лучшее, что ты в состоянии предложить, но не позволю тебе пропустить сегодняшний ужин. Ты к нам скоро приедешь, да?
— Конечно. Через несколько минут.
Не попрощавшись, я повесила трубку и взялась за мобильный телефон.
— Привет, извини, дядя только что позвонил, и…
— Бетт! Ни за что не догадаешься! У меня лучшая новость в мире. Ты сидишь? Боже мой, я в полном восторге!
Я почувствовала, что вряд ли смогу выдержать сообщение о еще одной помолвке, поэтому плюхнулась на мягкие диванные подушки и молча ждала, зная, что Элайза долго сдерживаться не сможет.
— Ну, ты никогда не угадаешь, с кем я только что говорила. — Пауза означала, что Элайза ждет вопроса. Собравшись с силами, я спросила с кем.
— Не с кем иным, как с роскошным и уже не свободным холостяком Филипом Уэстоном. Он позвонил и пригласил на вечеринку весь наш офис, трубку случайно подняла я и — Бетт, только не сердись, не смогла удержаться, — спросила, не согласится ли Филип вести твое блэкберриевское мероприятие. Он ответил, что с удовольствием! — На этих словах она буквально завизжала.
— Неужели? — спросила я, изобразив удивление. — Здорово. Чего мне сердиться — отпадает необходимость самой звонить и спрашивать. Как тебе показалось по голосу, он действительно обрадовался или согласился из вежливости? — Меня это не волновало, но ничего другого в голову не пришло.
— Ну, строго говоря, я с ним не общалась, но уверена, что Филип в полном восторге.
— Как — не общалась? Ты только что сказала, что Филип позвонил и…
— Я так сказала? Ой! — хихикнула Элайза. — Я имела в виду, что позвонила его секретарша, и я провернула все через нее. Та ответила, мол, конечно, Филип будет рад заняться. Это абсолютно то же самое, Бетт, не сомневайся. Ну, как, отличная работа?
— Пожалуй, все так и будет, ведь я только что получила от него букет цветов и карточку с уверениями, что он примет участие в мероприятии, так что, похоже, сработало.
— О-о-о-о-о-о, Боже мой! Филип Уэстон прислал тебе цветы?! Бетт, он точно влюбился. Поразительный парень. — Долгий вздох в трубке.
— Угу. Элайза, мне пора бежать. Спасибо, что все уладила. Правда, я очень благодарна тебе за помощь.
— Куда тебе пора бежать? У вас с Филипом пылкое свидание?
— Нет, у меня ужин с дядей, а потом здоровый сон. С тех пор как работаю на Келли, я не приходила домой раньше двух часов ночи и гожусь лишь…
— Я знаю! Разве не здорово? Я хочу сказать, какая еще работа потребует от нас посещать светские мероприятия и веселиться на вечеринках? Мы очень счастливые! — Новый вздох и секундная пауза, в продолжение которой мы обе размышляли над этой истиной.
— Да, точно. Еще раз спасибо, Элайза. Хорошей тебе вечеринки.
— Как всегда, — игриво пропела она. — И еще, Бетт… Пусть ты получила работу благодаря дядиной протекции, но работаешь отлично.
Уф. Элайза в своем репертуаре: двусмысленный комплимент, преподнесенный якобы искренне и позитивно. У меня не было сил отвечать лестью на лесть, и я сказала:
— Ты так считаешь? Спасибо, это для меня много значит.
— Сама посуди: ты встречаешься с Филипом Уэстоном и уже самостоятельно организуешь мероприятие. У меня почти год ушел, прежде чем я сама начала.
— Что именно? — поддела я.
— И то и другое, — не осталась в долгу Элайза.
Отсмеявшись, мы попрощались, и я повесила трубку прежде, чем Элайза смогла издать еще какие-нибудь жизнерадостные звуки. В ту минуту она казалась почти подругой.
Наскоро потрепав за ухом Миллингтон и еще быстрее переодевшись в джинсы и свитер, я с горечью бросила взгляд на цветы и побежала вниз ловить такси. Саймон и Уилл как раз ссорились, поэтому я тихо подождала в ультрамодернистском зале, усевшись на некое подобие гранитной скамьи под ярким Уорхолом, которого мы проходили на истории искусств и о котором я абсолютно ничего не помню.
