Польский дворовый мальчик подошел к машине и сказал:
— Дайте прикурить!
Я не знал, как поступить. Мальчик был еще маленький. Мальчик наклонился к стеклу машины и сказал:
— За паном следит полиция. Там, наверху, круглосуточно стоит машина.
Сисин уже забыл, как он переволновался — как он боялся, что при переезде границы его накажут — он не забыл подпольного героя — за паном следит полиция — Сисин занимался подрывной деятельностью — у него тогда была моральная основа — она была не артикулирована — как же его безбожная мама, которая всю жизнь легкомысленно посмеивалась над религией, сподобилась? — здесь было не богоборчество, а высшая стадия атеизма: брезгливость — омерзение по отношению к вере — срамной апофеоз — Сисин следил за тем, как Вера Аркадьевна наливает в чашки заварку — мам, мне покрепче, пожалуйста! — еще покрепче! — извечный «Earl grey» — и это безбожное лоно в момент наивысшей негации было засорено Божественной спермой — сегодня Манька ушла навсегда — опять все всколыхнулось — ходил грустный — навсегда — вспомнилось лучшее — но за секунду до того, как она стала выяснять в последний раз отношения, мне самому захотелось сказать: — ну все, хватит — она сидела в машине, постаревшая, подурневшая — Женькин, миленький, я больше не могу — все или ничего — она была, оказывается, трупом после наших встреч, когда я украдкой смотрел на часы, как классический любовник — я уже устал от нее — но она так верно любила меня, что не могла примириться с второстепенной ролью — она хотела жить вместе, родить ребенка — она заплакала — она редко плакала — зараженная мною мелкими насекомыми — она, оказывается, похудела из гордости! — на нее уже не так оглядывались, как раньше — до смешного краток век бабы — она не может больше быть любовницей — ей мама тоже сказала: хватит — пора устраивать свою жизнь — ты посмотри, как я исхудала — юбки падают — просто труп — а я-то думал: блядь, содержанка — вот какие разные точки зрения! — сидя в машине, она поглядывала в боковое зеркальце — ты чего там увидела? — себя — по обыкновению — при расставании — я ее обрадовал: — проверься — ее электрическим током — от кого? — а с женой спишь? — хищно, жадно: — сколько раз? — никогда до этого не спрашивала — я ей неделю не звонил: не хотелось — лень было — подурнела — подарки тянет — деньги — инфантилизм развела — западные девушки поскромнее — не требуют — рады малому — а тут цветы покупай, сигареты, в ресторан води — итого, как блядь на Сан-Дени — Фредерик ходил туда по понедельникам проверить свою уставшую мужественность — взбодрить себя жестким пятнадцатиминутным опытом — почувствовать себя Монтенем — я тебе сосу, и мы делаем любовь — а ты раздеваешься? — нет, я не раздеваюсь за триста — но за четыреста я раздеваюсь — а грудь можно потрогать? — только до сосков не дотрагивайся — я терялся от невозможности влезть ей в душу — залезть в нутро — она была убеждена, что я ее люблю так, как никого не полюблю никогда — но и к себе самому я не мог пробраться — столько завалов — столько хлама — с другой стороны — думал Жуков — как соединить это с отведенной им для себя ролью божества? — много нескладного — почему Сисин должен судить человечество? — Жуков был верным другом — ему передавали разные люди, что Жуков сказал о нем: — мы с ним навсегда — и когда Сисина ругали, Жуков смягчал характеристики — но когда он сам разговаривал с Сисиным, он был строг, как настоящий друг, родившийся на Северном Урале — и тогда Сисин подумал, что ему будет худо, если он провалится — и Жуков его обскачет — Сисин просрет — ему хана — и Жуков его обскачет — значит, самоубийство? — не началось ли оно тогда, когда он лизал жуковский череп и чувствовал себя кенгуру? — Манька его учила: не будь говном, не ходи по посольствам, не ебись с кем попало, пиши — он писал мало — но он писал мало не потому, что болтался и шлялся — нет, поэтому тоже — и все ему говорили: пиши — все девки — как одна — кроме Рыжего Крокодила и Бормотухи — те не говорили — Крокодила все больше начинали волновать секреты власти — культуры ей уже было мало— Бормотухе было недоступно пересказать происшедшее с ней накануне — не получалось у девушки — все к лучшему — заговори она членораздельно, мир покрылся бы сыпью — Манька исчерпала себя — но он знал, что нет — что в последний день — в последнюю минуту — она поймет его лучше — а пока не наступила для него — он останется один — лучше Маньки он никого не найдет — ему эта мера отпущена — пресытился — стану Божьим внуком — мои отношения с судьбой дают мне некоторые основания — конечно, энергии поубавилось — отсосали энергию — струя мочи бьет все слабее — но все равно — реквием по Маньке не удался — что-то магическое исходит от тебя — писала немецкая фарфоровая свинка — я вышла прогуляться в соседнем лесу — еще не настала ночь — было много светлячков — они летали в траве — казалось, звезды спустились на землю — когда я думаю о тебе, мое тело омывается Гольфстримом — когда я уходила от тебя в ту ночь, ты мне улыбнулся, такой молодой и красивый — мое тело тоже омывается Гольфстримом — когда я читаю твое письмо — мне не хватает земного тепла — человеческого солнца — оно погасло для меня — я размазываю говно — бежала с подносом через вечерний сад — бокал разбился — счастливая-пресчастливая — с таким задорным лицом — гутен абенд! [34]— она сделала на десерт дыню с куантро — вышло очень невкусно — Сисин мужественно съел дыню — только в Париже не говори, что ты ел дыню с куантро! — милая! — мне было хорошо с тобой! — держите меня за руки — я обсираю самых близких людей — мне не хватает тепла — родители не дали — так считала Ирма — но детство было счастливым — я помню — спасибо за это тепло — мне не хватает тепла — согрейте меня — я заплачу от благодарности — похлопайте меня по плечу — подбодрите — почему вы меня не любите? — мое тело омывается Гольфстримом — подари мне свои фотографии — думай обо мне — мне ничего больше не надо — мое тело омывается Гольфстримом после твоего письма — спасибо — спасибо — думал Сисин — но я проскочил жизнь — я перерос ее маленькие прелести — покажите мне светлячков — нет сил остановиться, рассмотреть пустяки — по дороге родители потерялись — они хотели доказать, что не зря прожили жизнь — Господи, как они постарели! — вот они стоят — а вот их немногочисленные разбитыедрузья — некому прийти на день рождения — делать вид, что не хочется хлопотать в юбилей — пара поздравительных открыток на видном месте в прихожей — некому вынести гроб — они не так прожили жизнь — не в то верили, не верили в Бога — папа, ты встретил меня на вокзале — вот ты стоишь, совершенно седой и сутулый — со своей оптимистической бородавкой на лбу — с полуоткрытым ртом — ты задыхаешься — ты уже не играешь на бильярде — болит рука — я всегда боялся обыграть тебя в шахматы — в пинг-понг — я никогда этого не сделал — я специально никогда как следует, не научился — кто я такой, чтобы их судить? — но почему они не смотрят в мою сторону? — почему семейные праздники с каждым годом все больше похожи на остопиздевший театр абсурда? — мы никогда не объяснимся — мне нужны светлячки — мои старенькие родители — как они стеснялись — как гордились мною! — дайте мне силы их любить — дайте мне силы их пожалеть — дайте мне сказать им нежные слова перед смертью! — почему я должен только уничтожать? — что за должность такая? — я пошел на Мясницкую к слепцу — научи — объясни — мы с тобой мужики хитрые — но тот уже умер — я не успел — сегодня в минуту расставания я ее снова сильно любил — не дожив нескольких дней до семилетия — не захотела — а ведь ритуальщица — в знак вечной дружбы Рыжий Крокодил обстригла Бормотухе куст пизды — в субботу понаехали милого вида художнички — стали пить — выебли Бормотуху — ее голландскую подружку заодно с ней — некрасивую — Рыжего Крокодила тоже выебли — потом все уехали — пахло окурками — мозг пропитался запахом окурков — ухо заложило — в машине очень холодно — Сисин стал ее заводить — не заводилась — Жуков нервничал — он думал: сейчас выбежит Софья — Софья не выбегала — машина завелась — они выехали и тут же провалились в сугроб — зови Феликса — сказал Сисин — зови! чего сидишь! — Жуков побежал в дом — где будем ночевать? — вышел в пижаме и валенках Феликс — телохранитель ебаный — давай, помогай — Сисин не жалел машину — залез на крышу — стал танцевать — все смотрели, как на придурка — крышу продавишь! — было лето — рядом на даче — в том же поселке — Рожнов пил водку — Сисин напился — Феликс толкал — развевалась пижама — машина ревела — Рожнов лежал мертвый — как же так? — усы у Феликса дрожали — убить человека — воскреснет — заверил Сисин — какое там воскреснет! — усомнился Феликс — не ной — сказал Сисин — толкай! — Жуков тужился — снег летел из-под колес — толкай! — орал Сисин — убийцы — командиры жизни — тужились и толкали — снег летел им в нервные морды — выехал из сугроба — неси сигареты — сказал Сисин — он был как вождь, как учитель — Феликс побежал в дом за сигаретами — ну что, не воскрес еще? — спросил Сисин, затягиваясь — уже разлагается — зашептал Феликс — появились трупные пятна — чего это он так быстро протух? — удивился Сисин — еще и получаса не прошло — может, Софью с собой возьмем? — куда? — в Москву — я в Москву не поеду — сказал Сисин — найдем, где переночевать — где найдем? — найдем — они уехали, не сказав Феликсу ни спасибо, ни до свидания — Феликс трусливо смотрел им вслед — они стали стучаться в дачи — никто не открывал — было шесть утра — было красиво вокруг — фонари догорали — зима — удовлетворенно сказал Сисин и потрогал голову — вдруг вдалеке появился умерший Рожнов с дочерью — они приближались — воскрес! — обрадовался Жуков — будем драться опять — сказал Сисин — Рожнов подскочил — ударил Сисина в лицо — Сисин пропустил удар — Жуков схватил Рожнова за руки — Сисин достал из багажника монтировку — Рожнов схватил Жукова за шапку и, к удивлению Сисина, забросил ее за забор в снег — в детстве Сисина так поступала милиция с мальчишками — хватала за шапки — когда они подглядывали голых баб в бане в переулке — с шайками — в дырки в матовом стекле — одна загрустила, сидя на мыльной лавке — опустила головку — на грязном диване лежали четыре голые бабы — это было сладкое подглядывание — они ходили специально гулять к бане — на прогулку — к бане — Вера Аркадьевна поощряла: дышит воздухом! — выскочил мент — схватил приятеля Сисина за шапку — и тот остался — не побежал — было очень жалко шапки — не побежал — Сисин посмотрел на это и поразился психологической оснащенности милиции — он пригрозил монтировкой — Рожнов ударил Жукова — Жуков хоть и большой, но нескладный — с маленькими аристократическими ручками плебея — он все время поскальзывался — и тогда Рожнов его больно бил — Сисин не ввязывался — дочка смотрела — глядя на Сисина с преувеличенной ненавистью — Сисину надоело — он толкнул Рожнова — ему было противно, что тот сорвал у Жукова шапку — а Жуков сорвал у него — и тоже бросил — они дрались без шапок — Сисин толкнул Рожнова — тот упал — Жуков ударил Рожнова — дочка пронзительно закричала на дорожке — она бросилась на Жукова — Жуков взял ее и выбросил в кювет — как ненужную, непрактичную вещь — она долго там ползала — как будто задумавшись — Рожнов полез к Сисину в машину — двигатель работал — Сисин думал, что Рожнов хочет куда-нибудь уехать — но Рожнов просто хотел испортить машину — он нажал изо всех сил на газ и так держал, пока не запахло резиной — ремень порвался — Сисин выволок Рожнова из машины и стал больно бить его за то, что тот сломал машину — он не видел его лица, но бил по нему очень метко — наконец Рожнов сказал, что он хочет поговорить — зачем ты бьешь своего учителя? — спросил Рожнов — если разобраться, он был не прав — Сисин никогда не держал его за учителя — пахло резиной — Рожнов дал ему некоторую уверенность в том, что в мире бывают умные люди — Рожнова влекло к Богу — он как-то неловко нашел его слишком скоро — не находил, не находил — а тут вдруг взял и перекрестился — а потом опять потерял — см. выше об этом статью — и Жуков тоже туда — женился на Софье — Сисину было грустно: — И. X. оказался бледной копией самого себя — но люди-то кто? — мытари да рыбаки — Сисин сказал: — оживет — и Рожнов ожил, и стал его пиздить — Сисину было скучно с людьми — он нашел женщин как средство от скуки — но надоело побеждать — работать в режиме конвейера — Рожнов сел в машину, и Сисин сказал: зачем сломал? — зачем ты меня убил? — в свою очередь задал вопрос Рожнов — Сисин сказал: — ничего подобного — зачем машину сломал? — Жуков ходил вокруг машины и говорил: мне холодно! я простужусь — я без шапки — враги не обращали на Жукова никакого пристального внимания — Сисин подумал немного и снова ударил Рожнова — но не монтировкой — а просто кулаком — они стали драться в тесной кабинке — непредвиденно громко включилось в машине радио — они с отвращением его выключили — голова Сисина опять стала кровоточить — он замазал кровью весь потолок — обозлившись, он стал бить слабеющего Рожнова изо всех сил — Рожнов взмолился — его дочка выползла из сугроба и смотрела на Жукова — Жуков снова выбросил ее в сугроб на всякий случай — папа, меня бьют! — крикнула школьница — не ври, девочка! — строго сказал ей Жуков — при дочке бить папу было, наверное, нехорошо — но Сисин бил папу — Рожнов наклонился к руке Сисина и укусил — Сисин больше удивился, чем заорал от боли — он не знал, что Рожнов так близок темной стихии блатных — он не знал, что свой первый мандарин девятилетний Рожнов съел с кожурой — Сисин схватил его за волосы — академик все-таки прокусил ему руку — испортил машину — Сисин добил Рожнова и выволок его из машины на снег — Рожнов лежал на снегу — на месте лица у него было месиво — ну, все — сказал Сисин — он посмотрел на прокушенную руку и долго мочился с паром на колесо, не стесняясь старшеклассницы — наконец Рожнов встал и предложил Жукову мир — они оба были со слабыми нервами — а Сисин, дрожавший от возбуждения, был с сильными нервами — у него они были сильнее — Жуков хотел было помириться — Рожнов это увидел — Жуков принадлежал к тем людям, что готовы мириться в самых неподходящих условиях — объятие вышло неловкое — они разговорились — Сисин почувствовал себя преданным, бесчеловечным — он стал прислушиваться к голосам перед сном — они говорили банальности — но иногда по этому каналу связи Сисин угадывал иные миры и инструкции — голоса жаловались и обсуждали подробности жизни — Воркута в наушниках тоже слушала бесполезные разговоры — любовь к боли (любовь на всю жизнь) была заразительна — только раз до того Сисин встречал ярко выраженную любовь к боли — об этом в Детяхэзоповым языком — ну, пожалуйста — Манька полюбила вылизывать кал из сисинской жопы — пожалуйста, не мойся перед свиданием — а та — он хранил о ней милые воспоминания — из Детей— она уже стала старухой — с разросшимся тазом — постепенно Сисин понял, что он не совсем человек — он стал думать: кто я? — они все считали его бесчеловечным — кто был Сисин? — Рожнов удалялся — так было всегда — с Жуковым он почти помирился, несмотря на шапки — слышал? — слышал последнюю шутку Венички? — пукать надо картаво, с еврейским акцентом — Рожнов и Жуков захохотали, наклонившись вперед — сжимая ладони коленями — Сисин знал: с ним такого никогда не случится — ему запрещено так мириться — так обниматься после драки — счастливые — с завистью думал Сисин.
