Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

Мы жили славно, как полные свиньи. Махало кадило. В красивых пасхальных яйцах завелись короткие черви. Тянуло сдаться. По ночам замученной женщиной всхлипывала черная сероводородная вода, маня и пугая, которые к нам, заплетающиеся, бородатые, изможденные, неподкупные, неопрятные, жалкие серьги, со спущенными, внимали. Подтирки порванные, веночки, кружк и, до утра, и снова до вечера, под столом на кухне, наизусть, до одури, со звездочкой на щеке, щекастые, лиловые, наглеющие, заношенные на подмышках, сколько их? не счесть, длинных и стриженых, крашеных, некрашеных, прямых, попискивающих, подозрительных, вопросительных.

И эта жирная московская пыль на подоконниках, кофейная гуща, сползающая в раковину, и тополиный пух на полу круглый год. Он сбивался в перекати-поле, его поджигали, иногда пользовались как ватой. Окурков млечный путь (в дальние комнаты мы ни-ни, не заглядывали) разлагался мясом и колбасой, цветами, рыбой, диковинными паштетами, помидорами, битыми рюмками в помойном ведре. Юркие мыши охотно дохли от прикосновения веника. В синих цветах вырви-глаз наши стены. Паркетины вздыбились, валялись обломки Манхэттена. Когда засор перебрасывался в уборную, всплывали плакаты, предметы, изделия, как-то: длинная дохлая кошка, неведомо кем и когда умерщвленная. Мы стояли над ней. Мы ее выловили. Как тебя, детка, звали? Мы даже не знали, что делать. Мы. Она еще не полностью протухла (хотя почти что с оторванной головой, по-актерски осклабившаяся): вступить в любовные отношения? спать — да? — как с талисманом? распять? захоронить? оживить? воспеть? Нам, легкокрылым, казалось, что будущее кошки, не замусоленное прошлым, принадлежит нам. Мы принялись ее жарить на постном масле, что было тогда в новинку, забросав сковороду чугунными утюгами, готовые к подвигу, задумавшиеся.

Что убирать нельзя, что будет только хуже, что надо ждать, само собой все расчистится. В немытые окна садилось осеннее солнце, когда вошла Ирма, нелепый сгусток долженствования, взявшийся за пылесос. Он сделал свое потрясающее открытие, которое теперь сравнивают с Ньютоном, Коперником — нет! — с ума сошли люди — он ненавидел пылесосить — мне звук не нравится — говорил он — но бдительность еще не покинула русскую совесть — на Украине тоже не все «за» — он дал, согласен, для этого повод, можно сказать, на моих глазах — он изменил систему позитивностей во всем объеме — во всяком случае, дверь в ванную была не заперта — он не любил запираться — эта привычка меня бесила — откроешь дверь — там он — извинишься — откроешь — он снова — опять — до бесконечности — о том, что его открытие можно будет обнародовать на родине при нашей жизни, речи не шло — но мне хотелось бы разобраться скорее в морфологии, чем в обстоятельствах — невольно сбиваюсь, принимая значение детали — он обладал чертой, присущей многим русским интеллигентам — он был отвратительно нечистоплотен и до безумия брезглив — ему ничего не стоило искалечить или даже убить человека и заснуть сном праведника — проспать до полудня, до двух, до трех — слоняться в халате — он мог схватить из раковины сковородку, обляпанную яичницей — и без особой злобы убить — он этого не делал — насколько я знаю — в нем была беззастенчивая трусость, продукт природной недовоплощенности— с одной стороны, он ничего не желал — не хочется — с другой, хотел все — вынь да положь! — и не то, что он стал знаменит и зазнался — я на это смотрю как на некоторое вырождениечеловечества — юманитэ— по его глумливым словам — с подмигиванием и подергиванием щеки — пухлый чувственныйрот — нет — скорее порочный, по решительному определению его собственной мамочки — порой мне кажется: это я как-то в пьяном угаре подкинул ему идею — ленясь сформулировать — похмелье, как барышня, склонно к забывчивости — но я тоже не потерял бдительности — нас развело по разным углам — была секунда — когда — он был тогда под душем — в резиновых сапогах — от брезгливости — Жуков! — я не шел — Жуков!!! — я просунул голову — ну? — смотри, чтоя нашел! — я заглянул в ржавую мыльную ванну — что стало с привычной конфигурацией? — чего? — на стыке XIX и XX веков началось всеобщее размягчение материи — мне хотелось сказать ему: — это я тебе, дураку, неделю назад — в пьяном угаре — помнишь? — но вместо того, не отдавая себе отчета в последствиях — не предвидя их — когда он мне сказал, я загоготал — он тоже заржал вслед за мной — голый — в сапогах — под душем — с припухшим хуем — с поджарыми яйцами — которые так полюбились Саре — она-то, видно, знала в яйцах толк — в его карих глазах стояло бешенство откровения — невразумительные такие глазки — волосатые ноздри раздулись — разжижение личности унизило разум — он трясся от хохота — анализ раскрыл связь — он шлепал себя по ляжкам — подпрыгивал — Век Пизды! — возвестил он — я судорожно сглотнул — Жуков! ангел мой! — Век Пизды! — он вырвал шаткую стойку душа из кафельной стены — резко направил струю — я захлебнулся — закашлялся — струя сбила меня с ног — я головой ударился об унитаз — ушиб копчик — тяжелый флакон одеколона разбился об пол — мне стало и больно, и смешно — кончай! — в ответ он до предела раскрутил кран горячей воды — он окатил меня крутым кипятком — я взвыл — задергался — брюки обжигающе прилипли к ногам — я защищал глаза ладонями — он поливал — я полз на коленях в угол ванной — по осколкам флакона — распорол локоть — пошла кровь — я поднял волосатые ошпаренные руки — Век Пизды — я малодушно признал его правоту — в банном густом тумане — в одеколонных парах — он удовлетворенно облизнулся и выключил воду — полотенце! — потребовал он — XX веку было найдено определение.

Что есть Вселенский потоп? — катаклизм мирового значения, когда гибнет все живое или сохраняется лишь его минимум — минимум, Жуков! — я смотрел на него охлажденно — после всех этих лет он изменился — успех и Запад научили его мягкой повелительности — минимум, необходимый впоследствии для возрождения жизни на Земле — вот основная схема: — Бог насылает на людей потоп в наказание за плохое поведение, нарушение табу, убийство животных и т. п. или без особой причины— последнее особенно заманчиво — хохотнул Сисин — хочешь выпить? — я напрягся — так русский не спрашивает русского — не те интонации — не откажусь — я слегка поджал губы — некоторые люди — обычно, праведники — заранее извещенные о потопе — принимают меры к спасению: — строят корабль (ковчег, плот, лодку, аэроплан) или укрываются от опасности на горе, высоком дереве, на плавающем острове, на панцире черепахи, на крабе, в большой тыкве или скорлупе кокосового ореха — ливень, приводящий к потопу, продолжается в течение сакрально отмеченного периода времени — семь дней — сорок — полгода — в ряде случаев, как у индейцев тоба, потоп объясняется нарушением менструального табу — как тебе это нравится? — орешки жри! — подсунул мне орешки — я не дотронулся — мне не нужен, положим, соленый огурец, но и орешкимне не нужны — мы жили вместе полтора года, и я никогда не мог понять, как он ко мне относится — скорее всего он меня одновременнолюбил и был ко мне равнодушен до бесконечности — или даже меня презирал — у него так со всеми — недовоплощенное — отсюда заманчивое — верная гибель бабам — нам баба сдавала квартиру буквально за гроши — когда он мне назвал сумму, я вытаращил глаза, не поверил — он предупредил, чтобы я не рассказывал — я, конечно, молчал, не в моих интересах — он тут же всем рассказал — как будто хвастался — он хвастался во вред себе — всегда во вред — но выходило, что на пользу — с ним было легко жить — легкость казалась мне подозрительной — я туго кончал — мимо него это не прошло — но все равно — что-то мешало мне плюнуть — уйти — у него еще не было этого благополучного брюшка — калифорнийских загаров — он еще не отъелся на Западе — и это открытие затвердилось за ним персонально — я не попал в соавторы — оно все дальше отплывало от меня — он тоже удалялся — но не сразу — в соприкосновении с ним был всегда момент глубочайшей неопределенности — хотелось в это вникнуть — болезненно хотелось понять — еще сильнее хотелось его развенчать, запретить, отменить — иногда потоп насылают существа подземного мира — Сисин посмотрел на меня поверх узких очков — он стал надевать очки для чтения — разумеется, узкие, чтобы всем было ясно, что они только для чтения — он стал короче и чаще стричься — входил в возраст, когда короткая стрижка молодит — безошибочно выдавая возраст — он сидел за столом на даче в темно-сером шотландском свитере — я был неожиданно приглашен — я не сразу согласился приехать — у арауканов потоп — результат соперничества и поединка чудовищных змей, которые, демонстрируя свою силу, заставляют вздыматься воды — радуга — залог того, что потоп не повторится — фамильный бриллиант в левой ноздре — минеральные пузыри лопались на икрах — брачуясь с миром, она танцевала — в круглой горячей ванне — в сумерках — сам Сисин при лампадах в эвкалиптах — горы, густозвездное небо, океан с китами — киты с фонтанчиками — и весь их вегетарианский стол, превращающийся в здоровый стул, и вся ее прошлая жизнь, уложенная в побег на дальний Запад мюнхенской террористки, ставшей местной звездой массажа — он заставлял себя наслаждаться — принуждал — он пичкал себя ее телом — уже тронутым океанской солью и возрастом — тряс головой — поднимал большой палец — чтобы не обидеть ее — чтобы выглядеть нормальным — он скорее терпел, чем участвовал — зрение двоилось — не разглядеть ни ее, ни ее промежность — расслабь шею — сказала она — пыталась помочь ему пальцами — он пробовал — он старался — не мое! — русский семинар закончился под стук тамтамов — Сисина взялся подбросить до Сан-Франциско автор сочинения о жизни без цели, женившийся на денежном коннектикутском мешке по любви — Кевин верил в рынок как в регулятор мирового отчаяния — отправились после обеда — не спеша — стояли мосты — с детства знакомые каждому американцу по открыткам — а скалы? — тянулись пляжи — колокольчики, будды, лимоны — я хотел там остаться — пахло лимоном — бестелевизорный дом — спал, как в детстве — бездонно, бесцельно — Кевин улыбнулся любимому слову — я не узнавал себя — утром, бреясь, спас муху, попавшую в раковину — аккуратно расправил ей крылышки — смутясь от содеянного, щелчком отправил ее в окно — пахло нагретым на солнце деревом — я играл в волейбол с голыми людьми и перестал находить в этом что-нибудь странное — я стал называть стайку голливудских актрис, плававших в бассейне над океаном, сестрами— на всякий случай, я сказал, что я из России — им было все равно — ну, кажется, пронесло, подумал я — и, продолжая бриться, умилился — я сошелся с директором прекрасной богадельни — мы совершали с ним прогулки вверх по руслу ручья — я болтливо растворялся в природе — под сенью секвой — размахивал руками — директор вскрикнул — больно схватил меня за локоть — я чуть было не сорвался с обрыва — он был немногословен — я просил взять меня на работу садовником — да просто подстригателем газонов — я хотел ходить босиком за косилкой — как тот мужик с седой косичкой — дышать запахом скошенной травы — пожалуйста, сказал я, возьми меня к себе посудомойкой — я буду думать об этом — ответил директор — выйдя из ресторана, мы обнаружили бархатную ночь — сели в машину и ехали дальше — Кевин достал из кармана травку — ну, это не простаябогадельня — сказал он — не зря там идут увольнения и перетасовки — я хочу подстригать газоны — твердо сказал Сисин — Кевин поморщился от русской многозначительности — и все-таки — к предмету семинара — как примирить американский локомотив с русским Богом? — в ответ Сисин нетерпеливо и таинственно заерзал — марихуана его не забирала — только горло драла — но он, из русской вежливости, не отказался — попали в пробку — сине-красные вертушки выли где-то впереди — Кевин вытряхнул пепельницу — ты чего? — шмонят — Кевин вынул маленький спрей, побрызгал во рту — побрызгай — Сисин побрызгал — вроде бы в Калифорнии наркотических шмонов не устраивают — хотя кто знает? — они приближались к полицейским машинам — кажется, кто-то перевернулся — посмотрели на обочину, на колеса, висящие в прохладном ночном воздухе — я же говорю, в Калифорнии не устраивают наркотических шмонов — сказал Кевин — Сисин закурил обычную сигарету — это уже было— сказал он недовольно — вези меня обратно в богадельню — pardon me? [1]— подальше от греха — добавил Сисин — Кевин успокаивающе похлопал его по колену.