Сейчас у нее было плохое настроение и ей хотелось досадить бедному Антону, она бы назло ему тихонько прошла мимо, пусть стоит тут зря, но этот его собеседник глаз не сводил с нее. Откуда он ее знал — Антон, что ли, их когда-то знакомил? Было неловко пройти, когда вот так, в упор, на тебя смотрят. Что-то в нем угадывалось знакомое, но Сашка никак не могла вспомнить, кто же это, и, пока подходила к ним, напряженно думала. И тут ее осенило — это же брат Антона, у него еще какое-то странное имя, автомобильное, Пежо, что ли, а нет, Рено!
Антон повернулся, увидел ее и просиял так, что Сашке стало стыдно своих намерений шмыгнуть мимо. Конечно, он тут же обнял ее и чмокнул в щеку. Ну, это еще куда ни шло, терпимо. А сама она тем временем глаз не сводила с его брата, чем-то он сейчас поразил ее.
Летом, на той даче, Саша не особенно разглядывала его, да тогда она вообще никого не видела, а уж мужчин и вовсе. Поскольку Антон с ней хотя бы разговаривал, а Рено нет, она на него толком и не смотрела. Сейчас он ей показался красавцем, таких парней в реальной жизни не бывает, только на картинке или в рекламе можно увидеть. Этот образец мужественности стоял перед ней и так же, как она, ошарашено смотрел на нее — он тоже был очень удивлен.
Рено запомнилось какое-то убогое, забитое существо, вечно в темном уголочке, с затравленным взглядом, а тут — интересная девушка! В первый момент, увидев ее в толпе, он не узнал Сашку, но невольно вернулся к ней глазами. Высокая, нос великоват, но глаза потрясающие, такой взгляд не забудешь.
— Невероятно! Неужели это и есть Саша?! Ты же была совершенно другой! Антон, ты, случаем, не подменил ее?
— Саша, а ты узнала Рено?
— Нет, я бы прошла мимо.
— Вот видишь, дарагой, тебя тоже не узнали, — Антон заговорил с кавказским акцентом.
Там, на даче, он тоже вот так дурачился со своим братом.
— Интересно, вы вроде бы братья, но ты — русский, а Рено — грузин… — спросила позже Саша.
— Да он такой же грузин, как и я. Его бабушка Софико наполовину грузинка, мать на четверть, а в нем грузинской крови — одна восьмая, какой он грузин?! Это мы просто так шутим… Хотя ради его бабушки даже я в детстве учил вместе с ним грузинский язык.
— Ну, поехали, там Клавдия Сергеевна уже занимается обедом, остынет — будет сердиться.
— Чтобы мама готовила сама, должно случиться что-то из ряда вон выходящее, например, приезд Рено, любимого сына. Теперь начнет мне весь вечер ставить его в пример. Представляешь, Саша, вот так было всегда. Вместе играем, но мама всегда найдет, за что похвалить Рено: «Видишь, Антон, Рено не испачкал свои ботинки, а ты?!» А что, я виноват, если постоянно куда-то проваливался!
— А я всегда его вытаскивал — то из лужи, то из проруби, а то он как-то сел в чан с винным суслом! Ты помнишь это?
— Конечно! Я слезал со шкафа, не помню, что я там делал, но пока я на нем сидел, кто-то придвинул чан с бродившим виноградом. Я же не видел, что он там стоит, слезал задом, чуть попятился, ну и сел в него! Скорее всего, Рено и придвинул этот чан. И этот предатель потом так хохотал, что дед услышал и выглянул, а я сижу в чане! Дед сначала вытащил меня, потом ремень из брюк и огрел по спине!
— Ну, во-первых, не по спине, а ниже, а во-вторых, и вовсе не стеганул — он только погрозил, а вытащил тебя я. Антошка все с перепугу перепутал и додумал!
Они оба так смеялись, что Сашка тоже не смогла удержаться от улыбки. Рено сидел сзади и она все время чувствовала на себе его взгляд.
— А где твоя собака? — повернулась она к нему.
— Бонифаций со мной, я с ним не расстаюсь. Бабушка не может его выгуливать. Приходится кого-то просить, нанимать, так что лучше с собой возить. Тем более что я сейчас надолго приехал.
— А я думала его звать Бонни…
— Это сокращенно от Бонифация.
У Антона они пообедали, и Антон с братом, споро убрав посуду со стола, стали ее мыть. Заметив Сашкин удивленный взгляд, Клавдия Сегеевна пояснила:
— Бабо Софико так их приучила: поели — сразу за собой надо убрать. Они и готовят вдвоем хорошо, Рено все умеет. Это я Антона тут избаловала, самой некогда да и его жалела. Питаемся полуфабрикатами, посуду складываем в посудомоечную машину…
— Как бабушка? Как ее нога? — спросила она у Рено.
— Уже лучше, ходит с костылем.
— А что с ней? — Сашка вспомнила его бабушку.
— Ногу сломала, измучилась, бедная, в таком возрасте кости плохо срастаются, но самое страшное уже позади.
Рено все поглядывал на Сашку и Антона. Он видел: младший брат по уши влюблен в эту девушку: ловит каждое ее слово, каждый взгляд. Раньше такого за ним не замечалось, хотя он и собирался жениться на Ире.
Рено и Антон с Клавдией Сергеевной продолжали разговаривать, предаваться воспоминаниям, чему-то смеяться, и Сашка ушла в кабинет — ей надо было заняться переводом. Антон немного помялся и пошел следом:
— Ну, что? Мучаешься?
— Так много задали…
— Давай я тебе покажу электронный словарь, сейчас сканером снимем текст и включим переводчик… — Антон показал ей, как все это делается.
Не очень-то переводчик помог, получалось что-то вроде «класть вода на лопата», а попавшееся слово «поезд», компьютер почему-то перевел как «длинный шлейф платья». В общем, Сашке работы хватило надолго.
— Ты видишь, что происходит? Вот так всегда следом за ней ходит, как привязанный. Он просто одержим этой девчонкой! Иру жалко, Антон говорит, что давно ее не видел… — рассказывала Клавдия Сергеевна, пока Антон помогал Саше.
— А почему вы так против Саши? Она такая интересная девушка, своеобразная, что-то в ней есть притягательное… Москва ее сильно изменила.
Клавдия Сергеевна подозрительно взглянула на него:
— Ну, ты-то не влюбись…
Она скоро ушла домой, и Сашка тоже засобиралась, Антон неловко попросил: «Останься!», — но она категорически отказалась, и братья вдвоем пошли ее провожать. По дороге уговорили девушку зайти в ночной клуб, и Сашка не устояла: да что, перевод-то готов.
Они забрели на Арбат и там выбрали кафе «Хард-рок». Прошли наверх, на третий этаж, сдать вещи в гардероб, а потом вернулись на второй. Спускаясь, Сашка разглядывала вывешенные по стенам лестничной шахты в стеклянных витринах вещи звезд — Мадонны, Оззи Осборна, Шер, еще чьи-то. Столики все были заняты, и они прошли к барной стойке, бармен подал им бокалы и попросил отодвинуться. Он освобождал стойку, на нее уже поднимались девчонки — официантки. Было так забавно смотреть, как они там танцуют, потом музыка увлекла Сашку, и, забыв об официантках, она сама стала танцевать вместе с ребятами. Иногда Антон или Рено приносили Сашке бокал воды или коктейля, но Сашка и без алкогольных напитков пьянела от оглушающей музыки, шума толпы. Она двигалась и двигалась, ребята все время были рядом.
Вдруг зазвучала музыка медленного танца, Рено тут же ее пригласил. Они танцевали, и Сашка в его объятиях все время пыталась скрыть дрожь, охватывающую от его прикосновений. Когда танец закончился, она почувствовала слабость и поторопилась сесть. Рено провожал ее к диванчику, как какую-то принцессу: он шел сзади и руками с двух сторон предохранял ее от толчков веселой толпы. Никто бы так не сумел проводить ее — ни Саня, ни Стас, ни даже Антон… Какой он… После этого танца Сашка старалась не смотреть на Рено и тем более не дотронуться случайно: она боялась, что со стороны будет видно, как он действует на нее…
Дома, уже лежа в постели, Сашка все вспоминала танец с Рено и то, как он ее провожал, и ей хотелось еще раз испытать те ощущения — непередаваемую смесь надежности и чувственности. Никогда руки Антона не приводили ее в такой трепет…
Всю неделю Сашка усердно занималась, не хотела пропускать лекции, вечерами сидела над конспектами. Стас и Саня не могли вытащить ее погулять, они безуспешно уговаривали ее до тех пор, пока кому-то из них не пришла идея съездить на воскресенье в Петербург. Сашка радостно изумилась, неужели это возможно?! Побывать в Петербурге, здорово! Итак, они едут. Майку тоже позвали с собой, но она такие вопросы обсуждала с родителями. Вот и сейчас, она замялась, сказала, что ей надо позвонить и вряд ли она поедет… Сашка, как всегда в таких случаях, испытала какую-то горечь: ей не у кого было отпрашиваться. Мальчишки затеребили:
— Пошли сразу за билетами, пока не передумала.
— Куда? Сейчас уже десять, касса закрыта.
— Поедем на вокзал, там кассы до двенадцати точно работают, а может, и круглосуточно.
Сашке не хотелось никуда выходить, лучше всего было бы завалиться на кровать, но тут ведь все равно поспать не дадут, в общежитии в это время только начиналась жизнь. Она влезла в свои тяжелые бутсы.
— Ну и кто мне будет шнурки завязывать, долго мне так стоять? — спросила она.
Саня тут же кинулся было к ее ногам, но потом вдруг смутился и начал хохмить: так, не вставая, снизу, залаял на нее. Сашка испуганно шарахнулась, он — за ней с лаем, на четвереньках. Сашка так натурально пугалась, что все расхохотались. Она бросилась убегать, а Саня догонял и хватал зубами ее джинсы. Вышло так смешно, что все в комнате лежали от хохота. Сашка влезла в ботинках на стул, а Саня, устав бегать на четвереньках за ней, завязал ее шнурки.
