— Ну, покажи мне хоть одного человека в нашей конторе, у которого есть яхта? — шеф отправил в мою сторону лёгкий самолёт-разведчик, — и между прочим, новой квартиры у меня тоже не имеется.
— Ладно, яхту, согласен, можно потом, а квартира мне нужна сейчас! — подбитый американец свалился в штопор и воткнулся в землю, — сколько мне ещё в студии жить? Ты-то в нормальной четырёхкомнатной обитаешь, тебе можно и не торопиться особо. А мне что?
Красников, уже потрёпанный в сегодняшних сражениях снова взялся за сердце, но не отступил и начал новую наступательную операцию.
— Пойми, — увещевал он меня, подводя десанты к берегу и наводя на цель морские орудия, — если мы не перехватим заказы у этих двух облажавшихся заводов, то они ведь и уйти могут легко. В Москву, например. А квартира твоя и через год никуда не денется, так и так купишь. Надо снимать урожай, пока погода хорошая. А если какой-нибудь кризис? Как в девяносто восьмом, а?
— Если будет кризис, то мы с этими тремя линейками, как раз и окажемся в полной заднице, — резонно возразил я и пара эсминцев шефа ушли на дно, — а с квартирой ничего не сделается.
— Да, про кризис это я так, к слову — мой компаньон сделал обходной манёвр, — какой нафиг кризис с такими ценами на нефть. Семьдесят долларов за баррель, это же опухнуть можно. Но, ты пойми, всё равно сейчас лучшее вложение — это современное оборудование. Деньги делают деньги, — но только пока мы впереди по технологиям.
— Ну, ладно, допустим, перебьюсь я с квартирой, — мои войска оставили первую линию обороны и отступили вглубь острова, — но ты сам меня поддержал, когда я про Питер заикнулся. Мы же хотели там филиал делать в ближайшем будущем. И в бюджете было жильё для сотрудников…. то есть для сотрудника. Для особо ценного сотрудника.
— Хорошо, — сказал шеф и подвёл к берегу линкоры «Колорадо» и «Мэриленд», — убедил. Но! — стволы орудий главного калибра линейных кораблей угрожающе поползли вверх, — даю тебе слово, могу даже расписку написать — эти вложения будут последними. Потом на три года, нет, — поправился он, — на два года мораторий. Будешь распихивать прибыль только по карманам.
— Ну, если расписку напишешь, — я немного подумал и выкинул белый флаг, — то на таких условиях можно капиту… согласиться.
Красников тут же убрал руки от области сердца и довольно потёр ими. Расписку, впрочем, писать, тоже не бросился.
— Ну, значит, договорились, — подвёл он итог, — коммерческий отдел тебе сегодня смету вышлет.
— Да я и без него могу калькуляцию составить, — ответил я, мрачно раздумывая над своими потерями, — а второй вопрос у нас на сегодня какой? Надеюсь не финансовый?
Мой компаньон приоткрыл рот, как будто хотел что-то сказать, но вдруг остановился и настороженно на меня посмотрел.
— Э-э, да, в общем нет, — сказал он, — да, даже и не вопрос совсем, а… — он снова остановился, раздумывая, — так просто, хотел тебя спросить…
— Чего спросить? — я впервые видел у Алексеича такое странное для него выражение лица: то ли пытается подобрать подходящие слова, то ли старается не ляпнуть лишнего.
— Да насчёт… — шеф всё никак не мог разродиться. — Ты ничего странного не замечал в последнее время? — наконец выдал он.
Я даже вздрогнул от такого вопроса, но нашёл в себе силы сначала уточнить:
— В смысле странного? Вообще или по работе?
Красников повертел толстыми пальцами:
— Ну, по работе, скажем…. Да и вообще…
— Да сколько угодно! — я вспомнил кокаиновых москвичей, клуб престарелых лесбиянок, молодеющего и стареющего на глазах упыря, — вот хотя бы сегодня… — но тут я тоже остановился и в свою очередь настороженно посмотрел на шефа.
— Э-э, да, в общем…
Тут я остановился в раздумьях, а надо ли вообще знать Алексеичу обо всех этих диких фантасмагориях? Наверное, нет.
— Ну, вот, к примеру, Гоцман сегодня заболел.
— Это что странное? — быстро спросил мой старший компаньон.
— Ну, а как же, — нашёлся я, — сказали, заболел прям на работе и исчез. Вот и телефон не отвечает.
— Ну, да, — шеф почесал в затылке, — это очень необычно.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно отвели взгляды. Кажется, каждый из нас пришёл к убеждению, что его компаньон о чём-то умалчивает. Я-то ладно, мне допустим, просто нести бред про кокаин, лесбиянок и упырей, само по себе как-то неудобно. А Красников-то, что недоговаривает? Неужели, с ним тоже что-то похожее произошло, о чём и говорить вроде как серьёзным людям неприлично? Или нет? Вообще-то хотелось бы знать и поточнее, особенно в свете намеченных им капиталовложений с моей стороны.
— Понятно, — пробормотал тем временем Алексеич, — а, кстати, как там у вас с налоговой? — вдруг спросил он, — с последней проверкой?
Я только пожал плечами в ответ:
— Да, кажись, всё нормально, обычная камералка. Моя Галина Викторовна обеими грудями на амбразуре лежит. Должна закрыть вроде.
— Это хорошо, — согласился шеф и снова о чём-то задумался.
— А мне тут, кстати, недавно историю рассказали про налоговую и Газпром, — попытался я развлечь Алексеича, — я одного знакомого недавно встретил в правительстве области. Говорит, мол, у них… В Газпроме, естественно, а не в областном, — поправился я, — так вот, там, говорит, недалеко от бухгалтерии стоит заведённый газик. И типа, в случае чего, если налоговики или менты вдруг нагрянут, то все документы туда и за город палить.
— Ага, и все про него знают, про этот газик, — тут же усомнился Красников, — даже мы здесь, за пять тысяч километров. А московские менты, значит, как дураки, одни не в курсе. И тем более там не газик нужен для перевозки, а товарный вагон. Ты представляешь, сколько у них отчётность за три года может весить?
— Я ему тоже самое сказал, — попытался оправдаться я, — вернее, не стал говорить, но подумал. Знаешь ли, с министром не спорят.
Брови моего компаньона полезли вверх от удивления.
— Откуда у тебя знакомые министры? — у него даже голос охрип.
Я снова пожал плечами, но теперь уже скромно.
— Соседями по комнатам были в общаге, — пришлось открыть тайну, — кто ж тогда знал что Ваня Стругов до министра экономического развития области дорастёт. Но, ведь дорос же падла. А так, приятелями даже были.
— А почему ты молчал до сих пор! — возмутился шеф и прибавил крепкое словцо, — мне… то есть, нам такие люди, — он провёл ребром ладони по горлу, — во, как нужны!
— Да, я только недавно узнал, что его министром назначили, тогда и позвонил, — отбивался я, — в последний раз, когда я его видел, он вообще бензозаправкой командовал. А у тебя и так в знакомых полпреды с губернаторами.
Красников посмотрел на меня как на последнего, оставшегося в мире умственно отсталого человека.
— Я же с ними в одной общаге не жил! Ты разве не понимаешь, что ты можешь ему дверь в кабинет пинком открыть по старой памяти?
— Ну, да, — подумав, приосанился я, — это, пожалуй, могу. Да и поджоп… хотя нет, это уже лишнее будет.
— Очень своевременно ты с министром появился, — мой компаньон с озабоченным видом шерстил свой ежедневник, — это мне на руку.
— А что происходит-то? — заволновался я, — ты можешь объяснить?
Красников опять открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но снова остановился и на пару секунд задумался.
— Не парься, — наконец соизволил он меня успокоить, — ну, есть небольшие проблемы, но пока всё решается. Просто они такие, — он снова повертел пальцами, — какие-то, короче, пока неопределённые. Вот, через неделю, другую всё прояснится и я тебе уже всю точную информацию, как самому главному и уважаемому акционеру, полностью предоставлю. Понял?
— Ага, а деньги значит сейчас.
— Само собой.
— Блядь!
*****
Раз десять я прокручивал в памяти этот разговор на своём йоговском коврике: и сидя и лёжа и даже стоя на голове. Это вместо того, чтобы Валерия Александровича слушать, но откровенно говоря, даже в самых закрученных асанах, вместо мыслей об Атмане и наполнении чакр, мне почему-то вечно лезут в голову мысли о работе. Тем более, если я только что с неё на занятия припёршись. И видимо, каким-то образом они, эти мысли, транслируются Великому Абсолюту, который потом устраивает мою жизнь. Такое небольшое открытие в области метафизики, которым я ни с кем не делюсь. А-то все начнут надоедать высшим силам своими мелочными просьбами и загадят, так сказать, чистый духовный родник.
И что получается, мы имеем на сегодняшний день? Какие-то проблемы у нашего громогласного огрызка определённо имеются. В первый раз его таким загадочным увидел. И он пока, гад, молчит, их не озвучивает. Хотя, если он интересовался последней налоговой проверкой, то может у него тоже самое? Например, внезапно возникший к «Астеху» хищный интерес государственных контролирующих органов. С другой стороны, а мне оно надо, чтобы он со мной этими проблемами делился? Он, чего доброго, и решение их на меня свалит! А мне и так уже надо к нашему министру экономического развития в гости ехать, потому, что один человек маленького роста очень хочет с ним познакомиться. Капут Ване Строгову, потом Красников с него не слезет. Ну а мне, что самое главное? Мне, главное, чтобы деньги, которые мой компаньон у меня выдирает, как Остап Бендер у Кисы Воробьянинова на аукционе со стульями, принесли в итоге народу пользу, а не пропали бездарно. Вот и всё. А так, бизнес, есть бизнес, в нём разные проблемы периодически возникают, но ведь Красников и не такие шторма проходил. Короче, решил я в итоге, он сам во всём разберётся, на то он и генеральный директор.
