— Мужик? — переспросил я, вспомнив юношеские прыщи упыря, — там разве мужик был?
— Ну, такой пропитой лысоватый, лет сорока, — подтвердил Дима, — похож на нашего подполковника в отделе, такое же хлебало раздувшееся.
Я чуть было не уронил свою телефонную трубку в кружку с горячим кофе.
— Лысоватый? Сорока лет? Серьёзно?
— Ну да, на кадиллаке чёрном, — уверенно стоял на своём Дима, — разорался ещё, типа, ты, что Баева не знаешь? Баев… Да мне хоть Разъебаев!
— Ну да, ну да, — повторил я машинально.
Голова у меня пошла кругом. Это что ж получается, сначала он при мне помолодел, а потом при Диме снова постарел? Это что за личность такая у нас в городе обитает? Я вообще, где? В Сибири или в мексиканской Соноре? Это что за Нагвали Хулианы вокруг?
— Так, ты не забудь, завтра с платами, как договаривались, — напомнил мне Дима, видимо, преспокойно обитавший в нормальной реальности, — пусть ребята твои подвозят.
— Конечно, Дима. Обязательно, — на автомате ответил я.
— Тогда, пока, до связи, — и трубка прощально загудела короткими гудками.
Я аккуратно положил телефон на стол, отхлебнул кофе, откинулся на спинку стула и задумался. «Всё-таки это случилось», — спокойно подумал я, — «всё-таки домедитировался, спасибо вам, Валерий Александрович, большое за Карлоса Кастанеду». Я перевёл взгляд на полку, где стоял томик его «Силы Безмолвия». Вроде, как раз там описывался некий Нагваль Хулиан, который мог по желанию превращаться то в старика, то в молодого человека. На самом деле (как утверждает автор) это просто: берёшь и сдвигаешь свою точку сборки. Где она, кстати, у меня, повыше или пониже пупка? Ах, нет, там же другое, — там энергия Кундалини…
Я ещё бессмысленно шевелил губами глядя в потолок, когда ко мне заглянула верная Онучкина.
— Алексей Владимирович, — сказала она, — Саша Гоцман заболел, сказал дома денёк посидит.
— Что ж он мне не позвонил, — с неудовольствием сказал я, — не предупредил?
Ленка сделала изумлённое лицо:
— Прямо с работы, сказали, ушёл, мол, плохо ему стало. А с утра я его видела, он нормальный был.
Я раздражённо набрал Гоцмановский номер. Что-то много стал он себе позволять в последнее время, симулянт проклятый. Как так можно резко заболеть? Или может его понос прохватил?
Мобильный моего заместителя «был вне зоны досягаемости» и предложил мне перезвонить его хозяину «попозже».
Я интеллигентно выругался и бросил свой телефон на стол. Онучкина продолжала маячить в дверном проёме и смотреть не меня странным взглядом. Каким-то сердобольным что ли. Как будто сейчас седьмое декабря сорок первого года, а она меня на налёт в Пёрл-Харбор провожает.
— Чего ещё? — подозрительно спросил я. Не понравился мне её взгляд.
— Николай Алексеевич приехали, — сказала Ленка, и её взгляд стал совсем жалостливым, — вас к себе зовут.
— А позвонить этот хрен не мог? — с грозным видом спросил я и пристукнул ладонью по столу; всё-таки надо иногда показывать своим сотрудникам, кто здесь на самом деле в авторитете.
Онучкина просто застыла на месте от моих слов, как каменное изваяние, словно памятник в назидание народам древности. Но я не успел насладиться произведённым на неё эффектом, потому что из коридора раздался знакомый противный голос.
Крайне недовольным тоном этот голос сказал:
— Занят у тебя телефон, не дозвонишься.
И отодвинув побелевшую Ленку, в кабинет заглянул сам Николай Алексеевич, собственной персоной. Вернее появилась его голова. Где-то в районе Ленкиной подмышки.
— Пошли, надо поговорить, — голова моего компаньона мотнулась в сторону своих апартаментов, — молодой, — голова сделала секундную паузу и многообещающе на меня посмотрела, — молодой ты наш хрен.
У себя в кабинете шеф долго молчал. Он только сопел в своём кресле и слушал мою речь. Я же, как раз, пользуясь моментом, высказал очень много слов соболезнования, сочувствия и поддержки относительно того положения, поведанном мне Рашидом (естественно о самом Шагинурове я упоминать не стал), в котором оказалось дружественное мне предприятие. Заодно и за «старого хрена» извинился мимоходом.
— Да ерунда это, — махнул рукой Красников и вытащил из ящика стола металлическую фляжку, — пережить можно.
Я облегчённо вздохнул: есть всё-таки у меня дар убеждения.
— Президентская программа — ерунда, — уточнил шеф, — а «старого хрена» я тебе ещё припомню, не переживай.
— Да я и не переживаю, — померкнул я. — А что тогда тут за жертвоприношение утром было? Я сначала подумал, что на кладбище приехал, а не на работу.
— Ну, погорячился я немного, с кем не бывает, — буркнул Алексеич, отвинчивая пробку на фляжке, — переживут. Как раз-то с этой долбанной президентской программой проблем особых нет. Я ж на совещании был у полпреда с губернатором.
— И? — удивился я, — у нас же там что-то со сроками не срастается.
— Я тоже так сначала думал, — шеф приложился к своей фляжке и не слабо так побулькал находящейся в ней жидкостью. Потом он прокашлялся, вытер ладонью губы и посмотрел в потолок, как будто проводя оценку своему состоянию. Потом с озабоченным видом приложил левую руку к своему сердцу.
— Надо поменьше нервничать, — вынес он, наконец, вердикт, — а то никакого здоровья не хватит с этими совещаниями.
— Я всегда так говорил, — с готовностью поддержал я, — нельзя в таком зрелом возрасте, так себя расходовать. Надо это…. Надо давать дорогу молодым. Пусть лучше они своё здоровье гробят.
Шеф спрятал фляжку в стол и показал мне вместо неё фигу.
— Успеете ещё выйти, — сказал он, — на большую дорогу, бандиты.
— Так, что было-то у губернатора? — спросил я, возвращаясь к основной теме беседы, — и у полпреда?
— Да, нормально всё там, — сказал шеф, раскручивая фигу обратно, — нет, сначала-то я думал, что всё — приплыли, просто так в такие места не вызывают, — он на секунду задумался, вспоминая, — а на самом деле, мы же не одни в программе, там ещё два местных завода участвуют. Я-то про них совсем позабыл, думал, меня одного за яйца вешать будут. А оказалось-то, наоборот, по сравнению с ними, мы ещё самые первые! У тех, вообще ничего не готово: как обычно деньги распилили, а на остатки студенты, что-то мастрячат. Так, что полпред меня ещё похвалил, что у нас хоть какой-то серьёзный задел есть. Понял?
— То есть зря Янукович худел на собрании?
Красников погрозил мне пальцем.
— Никому ни слова! Рано ещё расслабляться, — сказал он. — Скоро приедет сам, — и шеф посмотрел на висящий на стене портрет Путина, — будет кнопку нажимать. А на чём?
— Так значит, успеваем сделать? — удивился я.
— Коробку с кнопкой точно успеем, — сказал старший компаньон, — всё равно и у провайдеров линии не готовы. Придётся 2G модем туда пихать, с Билайном уже договорились. Короче, показуха, как всегда, — хмуро, но философски резюмировал он.
— Ну, модем подойдёт, он же не будет порно в режиме онлайн смотреть, — согласился я, тоже посмотрев на президента. ВВП ответил мне бесстрастным взглядом, в котором ясно читалось, «делайте что хотите, меня эти ваши дела никак не касаются, для нашей страны главное — стабильность».
Красников посмотрел на меня сурово.
— Я тебя, собственно, по другому поводу позвал, — сказал он, — вернее по двум. Не отвлекайся.
Я принял крайне деловой и внимательный вид и даже подался несколько вперёд со стула, на котором сидел. Где-то я читал, что эта поза характерна для человека полностью сосредоточенного на собеседнике.
— Помнишь, мы обсуждали покупку третьей линии для сборки? — шеф, похоже, удовлетворился моим видом, — есть решение, что надо её уже брать. По любому, если нам придётся ещё и за эти два завода работать, однозначно новая линейка потребуется. К тому же, мы её сразу в новое здание и поставим. И удобно будет: пока мы те две, которые у нас здесь стоят, станем перевозить, то третья нас прикроет на это время.
— Удобно? — возмутился я, — это же ещё пятнадцать миллионов как минимум! А мы и так без штанов с новым зданием.
— Двадцать, — уточнил Красников, — двадцать миллионов.
— Охренеть!
— И чего ты разгорячился? — мой компаньон сделал непонимающий вид, — с тебя всего-то шесть с копейкой требуется. Я проверил, по нашим квартальным прибылям, — он пошелестел бумажками у себя на столе, — у тебя есть. Даже больше есть.
— Они мне самому требуются, — злобно сказал я, — мне квартира нормальная нужна здесь, в Питере…. И ещё яхта.
— Надо в бизнес вкладываться! На кой хрен тебе яхта в нашей луже? Здесь что, Монако?!
— Скромная, двадцать метров, что я хуже других что ли? — я залез в дот и ощетинился пулемётами, как японский пехотный офицер на острове Тарава перед атакой американских морпехов, — устал я уже этот бизнес вкладываться, пора и о себе подумать.
