– А что там с твоими родителями?
– Ужас! Только давайте, об этом не будем! Если мы сейчас ещё и про них начнём…
Я понял, что на сегодня с него хватит. Критическая масса стрессов вот-вот будет набрана, и тогда! А тогда пойдёт цепная реакция, остановить которую, я буду не в силах.
– Ладно, проходи, – сказал я, открывая дверь в комнату на втором этаже. – Не будем об этом.
Объяснив ему, почему не стоит включать в этой комнате свет, и выдав ему свежее постельное бельё, я пошёл в ванную.
Пока при свете небольшого ночника Андрей устроится на ночлег, я успею принять душ, и, если, как он сказал, он ещё не «вырубится», надо будет к нему зайти. Есть у меня к нему пара вопросиков относительно его разговора с Людой. Правда, я ещё их не сформулировал так, чтобы у него не пропал сон.
В ванной комнате меня снова встретил этот запах, исходивший от аккуратно сложенной одежды Андрея. Запах загнанного в угол человека.
Страхом и отчаянием тянуло от его вещей.
Я собрался, было, упаковать его шмотки в полиэтиленовый пакет, но, заметив, что сверху лежат какие-то личные вещи солдата, оставил всё как есть.
Две шариковые ручки, карандаш, что-то похожее на блокнот, пачка фотографий, завёрнутая в полиэтилен и, кажется, военный билет. Всё это я постеснялся трогать.
Струи воды, барабаня по моей коже, уносили в сток неприятности, накопившиеся за этот нелёгкий вечер. Без этой процедуры уснуть мне не удастся. К тому же, я сегодня столько выпил, что впервые за несколько лет почувствовал опьянение.
Да, какие только сюрпризы не готовит нам судьба! Вспоминая все необычные случаи из своей жизни, я пришёл к выводу, что мой любимый вопрос, с помощью которого так легко сбить человека с толку, сегодня сама жизнь задала мне.
Какое событие можно считать главным в жизни человека? – вот таким заковыристым вопросом мне нравилось ставить знакомых в нелёгкое положение. Кстати, большинство женщин почему-то, не задумываясь, отвечали – свадьба. Дуры, правда?!.. А когда я их спрашивал, что, мол, после свадьбы жизнь прекращается, что ли? Они глупо хлопали ресницами и больше со мной не разговаривали, чему я только радовался. Отличный тест на выявление мыслящих по шаблону идиотов.
Так какое же всё-таки событие? А?
В голове моей постепенно светлело. Стрессы уходили в прошлое. Последствия воздействия алкоголя, такие как лёгкая тупость и нездоровая сонливость, уже почти прошли. Организм приходил в себя.
Конечно, пока я не разобрался окончательно с безопасностью Андрея, радоваться жизни рановато. Завтра ещё предстоит нелёгкий разговор с женой и поездка в такую отдалённую губернию, что сейчас об этом лучше не задумываться. Всё равно, всё решится в своё время.
Останутся нерешёнными только проблемы таких людей, как Андрей и Люда.
Толпа, состоящая из борцов за всеобщее счастье, – будет травить их, как заразу.
Люди привыкли потешаться и глупо хихикать при слове «гомик». С интересом изучать свою сотрудницу, узнав, что она живёт со своей подругой. Проезжая вечером по проспектам, указывать друг другу на стоящих вдоль дороги проституток и отпускать при этом пошлые шутки. На всяких «панков», «хиппи», «готов» вообще уже никто не обращает внимание. А почему? Не знаете?!
Всё вы прекрасно знаете!
Потому, что посмеяться над несчастным педом – это в порядке вещей. Он же – опущенец! А девочка, живущая со своей подружкой – несчастная лесбиянка, так и не познавшая радостей настоящего секса – дура, короче говоря!
Проститутки, по мнению толпы, все передохнут от страшных болезней!
Так с кем тут бороться?! Чему возмущаться?! «Они же – грязь подзаборная», – скажет толпа! Они несчастны, и поэтому нас устраивают.
А покажите вы этой толпе брата и сестру, которые друг в друге нашли то, что некоторым из нас пришлось заменить тем, что попалось под руку, пока учились в школе или весело жили от сессии до сессии в институте.
Чужое счастье раздражает нас. Мы сразу становимся его противниками. У нас масса оснований для того, чтобы линчевать заразу, распространяющую вирус счастья.
Поэтому, счастье мы приветствуем, когда оно сказочное, киношное, книжное – ненатуральное! Или, когда оно такое, как наше – внушённое под гипнозом воспитателями.
Вытираясь мохнатым полотенцем, я прикидывал, сколько завтра мне надо будет взять с собой бензина, чтобы не зависеть от заправочных станций, где так возможен ненужный контакт с посторонними людьми. Сколько и какой придётся взять с собой еды, чтобы опять-таки нигде не останавливаться.
Уже влезая в пижаму, которую я прихватил с собой в ванную, я примерно прикинул километраж. Выходило где-то – около тысячи километров! Это – туда и обратно. Ни разу в своей жизни я не предпринимал таких отдалённых поездок на своей машине, нигде не останавливаясь и не выходя размяться. Да и не искал никогда окольных дорог, избегая постов ГАИ. Как я всё это осилю после бессонной ночи?! Но, взялся за гуж, как говориться, полезай в кузов.
Из ванной я выходил совсем уже в другом настроении! Неприятные мысли, конечно, ещё приставали ко мне, но посеять панику или, хотя бы, скептическое настроение, им не удалось.
Я поставил будильник компьютера на девять часов, но всё рано знал, что выспаться не удастся. Физически за короткое время отдохнуть ещё можно, а вот истрёпанные нервишки требуют продолжительного лечения.
Постелив себе на диване и собираясь уже заглянуть на второй этаж к своему гостю, я прислушался к тому, что происходило вокруг.
На улице царила тихая и даже, я бы сказал, какая-то мёртвая ночь. Или просто я редко ложусь так поздно? Теперь уже скорее – рано!
Надо мной, на втором этаже, там, где я поселил Андрея, тоже было тихо. Жаль, конечно, если он уже «вырубился», хотел я его кое о чём спросить!
Я, стараясь не шуметь, стал подниматься по лестнице. Пройдя один коротенький пролёт, я посмотрел наверх. Дверь была приоткрыта ровно на столько, чтобы проникающий отсюда свет позволял ориентироваться в комнате, но горящего ночника я не увидел.
Неужели уже спит?
– Андрюша? – тихонько, почти шёпотом позвал я. – Андрей…
Никакой реакции. Ну, ладно, значит, и мне пора. Да и чего я к парню привязался?! Он побольше меня за день перенёс! Пусть спит.
Какое же это блаженство, забравшись в постель осознать, что сегодняшний день, со всеми его кошмарами и ужасами – позади! Как там, у этих древних евреев? – «Возблагодарим Господа своего..» Ну, и так далее…
Самый лучший на свете доктор – сон. Он не лечит только от смерти. От смерти нет лекарства.
Запрыгнувшая на постель кошка, пощекотав мне лицо усами, тут же устроилась на моей груди и заурчала, нагоняя на меня сон.
Поглаживая тарахтящую на манер трактора кошку, легко забыть дневные заботы и погрузиться в объятия сна. Выбросить из головы нерешённые вопросы, накопившиеся дела, и – спать!
Греки считали сон – братом смерти и сочиняли в его честь гимны! Не пойму, они уважали его или боялись?
– Морфей! – шёпотом позвал я. – Эй, Морфеус! Приходи, я тебе гимн спою…
Бог с ними с греками. Спать! Спать. Спать…. Ехал грек через реку… И чего-то там в реке он увидел. Так что ли?
Интересно, как это Андрюха так быстро заснул?
Неужели, после такого… после такого дня, можно уснуть?
Хотя, я-то вон, засыпаю. Но у меня-то такого дня не было! А может, и был?..
Разве мог я подумать, что провалюсь в сон с такой лёгкостью! Буквально одной минуты хватило мне, чтобы мерное тиканье часов и урчание кошки подействовали лучше любого снотворного. Я уснул почти мгновенно или, как сказал бы Андрей – вырубился.
Андрей не спал.
Он выключил ночник и, прикрыв дверь так, чтобы проникало немного света, растянулся на полу. На кровать он ложиться не стал, – очень уж она скрипела. А ему хотелось тишины. Тишины и покоя. Покоя и тишины.
На улице, где-то совсем далеко, не переставая, лаяла собака. С такого расстояния её лай почему-то напоминал плач какой-то истерички. Тишину в доме нарушало только тиканье часов. Обещанного хозяином храпа пока ещё не было слышно.
Андрей не спал.
Он даже не пытался уснуть. Он никак не мог избавиться от сменявших друг друга слайдов, которые, как жадный фоторепортёр, «нафотографировал» его мозг за прошедший день.
О чём бы он ни думал, стоявшие перед глазами картинки жили своей жизнью. Что бы он ни пытался себе представить, мысли всё равно возвращались к событиям сегодняшнего дня.
Сегодняшнего? Нет, теперь уже – вчерашнего. Особенно – вчерашнего утра. События, перечеркнувшие две жизни, и в корне изменившие всё его будущее. И не только его…
В небольшом костерке корчились и выгибались пожираемые огнём цветные и чёрно-белые фотографии Люды.
Андрей сидел на корточках и подкладывал в костёр то немного хвороста, то фото любимой. Подолгу глядя на улыбающееся лицо сестры, прощаясь, он, наконец, отдавал огню последнее, что у него было.
