В небольшом костерке корчились и выгибались пожираемые огнём цветные и чёрно-белые фотографии Люды.
Андрей сидел на корточках и подкладывал в костёр то немного хвороста, то фото любимой. Подолгу глядя на улыбающееся лицо сестры, прощаясь, он, наконец, отдавал огню последнее, что у него было.
Последнее письмо, полученное позавчера, пошло на растопку сырого хвороста, который Андрей наспех собрал в утреннем холодном лесу на берегу тихой речки.
Когда от последней фотографии не осталось ничего кроме пепла, Андрей поднялся. Ноги так сильно затекли, что он с трудом распрямил их. Сколько он просидел так? Час? Не меньше.
Он огляделся. Солнце ещё не показалось, но было уже достаточно светло, и костёр вряд ли мог привлечь чьё-то внимание.
Слух постепенно возвращался к нему. Но, всё равно, в ушах ещё противно звенело. Последствия стрельбы в помещении проходят не сразу.
Убрав, наконец, в карман куртки зажигалку, которую всё время держал в руке, Андрей вспомнил, как ещё на первом году службы кто-то из «стариков» сказал ему, что даже если ты некурящий, можешь столкнуться в жизни с таким моментом, когда без спичек или без зажигалки – не обойтись. Спички, нож и иголка с ниткой должны стать постоянно носимыми с собой предметами, – наставлял его «дед».
Неподалёку у дерева стоял автомат.
Увидев оружие, Андрей вспомнил всё. Всё, что он сделал при помощи этой страшной, несущей смерть машины. В это утро он перечеркнул свою жизнь длинной очередью из автомата. Отрезал прошлое…
Ноги ещё не отошли от долгого сидения на корточках, поэтому, прихрамывая и покачиваясь, как пьяный, Андрей подошёл к дереву, около которого стоял автомат.
– Ну что, отведал человечины? – не узнав свой голос, спросил он оружие.
Наговорившийся в это утро автомат, молчал. Только капли росы, как слёзы, падающие с деревьев, звучали по всему лесу, и почти неслышно, словно не проснувшаяся, журчала речка, на берегу которой горел разведённый Андреем костёр.
– Может, ещё хочешь? – Андрей снова попытался разговорить чудовище.
Ставший вдруг живым, автомат оказался совершенно безжалостным выключателем человеческих жизней, и Андрей заметил, что боится теперь взять его в руки.
Осторожно протянув руку к опасному зверю, он, как бы боясь его чем-то разозлить, всё же поднял автомат, удивившись тому, каким вдруг он стал тяжёлым.
«А может, это я выдохся?» – подумал Андрей.
– Ну что, скажешь последнее слово? – снова спросил он железяку, не способную ни на что, кроме убийства.
– Что молчишь? Или у тебя словарный запас кончился?
Андрей отстегнул магазин и, увидев оставшиеся в нём патроны, поставил автомат без рожка обратно к дереву.
Нажимая на гильзу и чуть сдвигая патрон пальцем, он извлёк оставшиеся в магазине патроны и пересчитал их.
– Семь штук, – сказал он, и подумал, что никогда раньше не разговаривал сам с собой.
Вспомнив про «подлый» патрон, Андрей высыпал в карман те, что держал в руке и, взяв автомат, передёрнул затвор.
«Подлый» выскочил из патронника и, упав на землю, спрятался в опавшей листве.
Андрей нашёл его и положил в карман к остальным.
Руки от прикосновения к металлу немного замёрзли и, подойдя к почти прогоревшему костру, Андрей протянул их к огню и стал греть.
Стоять нагнувшись было тяжело, и Андрей снова присел на корточки.
Поворачивая ладони, он сжимал и разжимал пальцы над ещё появлявшимися из остатков костра языками пламени. Руки понемногу согревались. Иногда, поглядывая в сторону автомата, стоявшего у дерева, Андрей прикидывал – как ЭТО лучше сделать. Старое «весло», как называли в части автомат АКМ, не позволит выстрелить в себя. – Длинноват. И неудобен. Надо подумать, как спустить курок.
В качестве упора подойдёт любое дерево, – подумал он. – А вот, сколько патронов зарядить обратно в рожок? – это он никак не мог решить.
Одного должно хватить. Но лучше, чтобы наверняка, – все восемь.
И вдруг он представил себе, что его найдут в этом лесочке, где они с Людой целовались прошедшим летом! Его найдут – объеденного бродячими собаками! Половина головы будет отсутствовать! Вокруг будут валяться стреляные гильзы и куски черепа, а деревья будут забрызганы его кровью и ошмётками мозгов.
А что расскажут его родителям?! А что подумает Люда?!
Он резко встал и начал дуть на пальцы.
– Вот, блин! Не заметил, как сам себя чуть не изжарил! – снова заговорив сам с собой, ругался Андрей.
Боль от ожога подействовала отрезвляюще.
– Так нельзя! Так поступают только думающие о самих себе и чувствующие себя виноватыми слабаки! Люда должна всё знать! Надо!.. Надо прямо сейчас!..
Через тонкую ткань Андрей почувствовал металлический холод, исходящий от лежавших в кармане патрон.
Как будто избавляясь от спрятавшихся в кармане страшных мыслей, Андрей стал судорожно выгребать патроны и бросать их в реку. Как-то по-особенному, зло булькая и, сверкнув напоследок латунным боком, зубы железного чудовища исчезали в глубине.
Потом, как будто боясь передумать, Андрей подбежал к автомату и, схватив его за ствол, размахнувшись, зашвырнул почти на середину неширокой речки.
Боясь сам себя, боясь этого места, на котором приходят в голову такие ужасные мысли, и боясь автомата на дне речки, Андрей побежал, натыкаясь на кусты и дико озираясь.
Он долго бежал вдоль реки, но берег казался везде одинаковым, и спрятавшийся в речке автомат, казалось, мог заставить его остановиться и!.. Казалось, он мог всё! Этот страшный зверь был способен заставить человека убить даже самого себя!
Андрей свернул в лес. Подальше от реки! Подальше от самого себя! Дальше! Ещё дальше!
Когда он начал задыхаться и уже не бежал, а еле волок ноги, лес вдруг резко кончился и перед ним, как непреодолимое препятствие, возникла насыпь шоссе.
Андрей, чтобы не упасть, обхватил дерево и, жадно хватая ртом воздух, пытался понять, где он сейчас находится.
На шоссе показалась машина. Андрей, не удержавшись на ногах, упал и отполз за куст.
Теперь, когда его не было видно с дороги, он, немного отдышавшись, стал впадать в какое-то сноподобное состояние. Усталость и стресс – взяли своё.
Он не спал. Но всё равно, лёжа с открытыми глазами и глядя сквозь ветви деревьев в небо, видел похожие на короткие сны фрагменты сегодняшнего утра. А утром было…
А утром, когда ещё даже на востоке была темень непроглядная, Андрей, войдя в «предбанник» караульного помещения, полулёжа устроился на широкой длинной скамье, стоявшей вдоль стены, и только тут почувствовал, как сильно устали ноги.
Ещё пятеро солдат, бывших с ним в наряде, остались на улице покурить. И хотя вели они себя не по уставу, считалось, что деды могут позволить себе некоторые вольности.
«Да и кто сейчас устав не нарушает! – подумал Андрей. – Да и не только устав! Все всё нарушают. Даже с точки зрения этого урода Петухова, – я тоже нарушитель. Так-то!»
Прошла уже целая неделя после инцидента с пьяной компанией и краденой тушёнкой, а Гладышев и Петухов вели себя так, как будто ничего не случилось.
За дверью послышался взрыв смеха.
– Вон, Петухов на улице народ веселит и в ус не дует! – сказал Андрей стоявшему рядом у стены автомату. Но железяка, как и положено – молчала.
Андрей, отстегнув тяжёлый подсумок с полными магазинами, облегчённо вздохнул и, отодвинув подсумок, закинул на скамью вторую ногу, – отдыхать, так отдыхать.
Но ни отдохнуть, ни дать волю мрачным мыслям, у Андрея не получилось. Громыхая задевающими за дверной проём прикладами, в «предбанник» ввалились Гладышев и Петухов.
– Хорош загорать, Дрон! – рявкнул Петухов.
Стоявший рядом с ним Гладышев, видимо, засыпая, что называется, на ходу, щурился от электрического света, неприятно бившего в глаза вошедшим с темноты.
Андрей сел, и ловко подхватив автомат, положил его на колени.
– А подсумок я за тебя таскать буду? – прогнусавил своим дебильным голосом Петухов.
– Хорош спать! – скорее сам себе, чем Андрею сказал Гладыш. – На дембеле отоспишься!
Андрей лениво подтащил подсумок за ремень.
– О! Кстати! Насчёт дембеля у нас с Гладышем к тебе коммерческое предложение! – нехорошо оживившись, начал Петухов.
Андрей замер, предчувствуя очередную гадость. Мысли путались. Видимо, он действительно начал засыпать.
– Что ещё за предложение? – спросил он Петухова таким тоном, чтобы у того пропало всякое желание продолжать.
– А мы с Гладышем решили на недельку в Москве заторчать! Сечёшь?
– Ничего я не секу.
– А мы тебе сейчас всё и объясним! Непонятливый ты наш.
Интонации в голосе Петухова заставили Андрея окончательно стряхнуть сонливость.
– Ты, Дрон, нас со своей симпатишной сеструхой познакомишь. Понял?
