– Так кого из них думаешь оставить? – спросила Беверли.
Фредди и Тоска с тревогой ждали ответа.
– Да как тут можно выбирать? – воскликнула Камилла. – Фредди такой чудесный мужичок, и Тоска совершенная лапочка.
– А Лео? – спросила Беверли.
– И Лео славный, конечно. Большой добряк.
– Но он вообще‑то Чарльзов пес, так ведь? – вкрадчиво спросила Беверли.
Когда вернулся Чарльз, Камилла ничего не сказала ему о визите соседки и не призналась, что в курсе готовящихся ограничений для собачников. Она видела, что Чарльз не в духе и чем‑то озабочен. И понимала: он страшится объявить ей, что им придется выбрать, какой из трех собак жить, а каких двух обречь на гибель. Ведь Камилла не умела смотреть неприятностям в лицо. Тогда жизнь становилась реальной, а ей больше нравилось жить в призрачном мире самообмана.
Все три собаки стали необычайно смирными и даже послушными. Камилла пораньше легла спать, оставив дверь спальни отворенной, чтобы Фредди и Тоска могли войти и выйти когда захотят.
Чарльз остался внизу и вечером сел к маленькому бюро написать ответ Николасу Сомсу.
Мой добрый старый друг,
Не могу передать, как рад я был твоему письму. Бывает, уже отчаешься получить весточку в ответ на многочисленные письма, которые я отправил тебе и многим другим людям.
Мы с Камиллой сокрушительно здоровы и бодры. Кажется, мы процветаем на своих бедствиях, хотя на то, чтобы быть бедняком, уходит немало сил и времени. Ужасная куча бумаг и всякой бюрократической бессмыслицы, через которую нужно пробиться, чтобы получать государственное пособие. Впрочем, я всегда тосковал по простой жизни, и вот теперь я ее получил, так что грех жаловаться.
Камилла сейчас под домашним арестом за несоблюдение нескольких статей соглашения о пребывании в зоне изоляции, которое она подписала. И я, и все наши соседи по переулку Адеборо (здесь мы привыкли называть его переулком Ад) понесли коллективное наказание. Мою бедняжку грызет совесть, и она уверена, что все и каждый поносят ее.
Признаюсь тебе, Ник, я несколько обеспокоен будущим. Мама заговорила об отречении, и, если быть безжалостно честным, перспектива стать королем вселяет в меня тревоги и отчаяние.
Уильям, мой дорогой мальчик, вызвался занять трон. Однако тут возникло затруднение: выяснилось, что у нас с Камиллой есть сын, Грэм Крекнелл, он родился во время нашей первой любовной связи в 1965-м. Мы его еще не видели. Но документы, которые он вложил в свое письмо, выглядят убедительно, и Камилла подтверждает, что и вправду тогда родила мальчика.
Ник, я знаю, что во время свержения монархии законы о наследовании и бастардах изменились, не мог бы ты справиться о них у того парня из «Берка», в срочном порядке, и сообщить мне, есть ли какая? нибудь возможность, чтобы наш сын, Грэм, мог наследовать трон? Он старше Уильяма на семнадцать лет.
Были ли вкусны куропатки и пирог с жаворонками? Я однажды ел такой, когда гостил у короля Испании на Майорке. Он показался мне изрядно вкусным, но Уильям тогда подавился крохотным жавороночьим клювом и всех нас перепугал.
Я хотел бы еще многое тебе сказать, но пока ограничусь этим.
С любовью, друг мой,
твой Чарльз.
P. S. Пожалуйста, свяжись с детьми Камиллы и заверь их, что матушка в превосходной форме.
P. P. S. Пожалуйста, продолжай писать мне на адрес Дуэйна Локхарта. Если бы мы с тобой были в бондовском фильме, я бы попросил тебя съесть это письмо, зная тебя за человека с гаргантюанским аппетитом. Ну а так я просто прошу держать нашу переписку в секрете.
P. P. P. S. Еще одна приписка, если ты еще можешь вынести. Тревожные новости про закон об одной собаке. Какова вероятность, что его одобрят? Тебя это тоже должно тревожить, как и меня. У тебя ведь их по? прежнему четыре?
Джин с Тоником сидели в гостиной бок о бок на красном коврике с узорами – спиралями. Они не сводили глаз с Грэма, который заполнял бланк запроса на посещение зоны изоляции. Пропуск, который он запрашивал, открывал возможность повидать кровных родителей.
ЗАЯВКА НА ВРЕМЕННЫЙ ПРОПУСК
(ЗОНА ИЗОЛЯЦИИ)
Имя: Грэм Крекнелл
Адрес: «Кукушки», 17, Сады висельника,
Руислип НА4
Дата рождения: 21.07.65 Номер удостоверения личности: С7494304
Род занятий: Инспектор по безопасности быта Имена посещаемых лиц: Чарльз Виндзор и миссис К. Виндзор
Адрес: 16 переулок Адеборо, зона изоляции поселок Цветов, EZ 951, Ист – Мидлендс Продолжительность пребывания: 4 дня Причина посещения: Професс. Оценка на месте рисков пожара, наводнения, стихийных бедствий.
Джин прорычал:
– А ты понимаешь. Тоник, что для нас будет значить, если родители примут его и он войдет в королевскую семью?
Тоник залился в ответ мечтательным лаем:
– Мы будем много путешествовать, я всегда хотел увидеть мир.
У Грэма выработалась привычка перед уходом на службу включать Би – би – си-4[57]. Однажды ему под дверь сунули буклет о предотвращении преступлений, и в нем Грэм прочел, что взломщик, услышав столь культурные интонации, тут же развернется и отправится грабить какой‑нибудь менее просвещенный дом. Дневную программу о вероятном возвращении королевской семьи Джин и Тоник прослушали с увлечением.
Джин пролаял:
– Если новые консерваторы пройдут, мы будем как дома и в Букингемском дворце, и в садах!
– Мы станем знаменитостями. Джин, на обложке «Собачьего мира» появимся! – сочно гавкнул Тоник.
Разволновавшись, они вскочили, забегали по гостиной и носились, пока у них не закружились головы и Грэм не прикрикнул:
– А ну хорош там!
Грэм устал от собак в доме. Они были глупы и непредсказуемы, ему надоело убирать грязь, которую они тащили из сада, и тошнотворные говешки на безукоризненной лужайке. Но таково было условие его вступления в наследство – заботиться о собаках, пока они не околеют. Так что Грэм заволновался, услышав от сослуживца (забитого мужичка по имени Леонард Вульф, чья жена держала трех пекинесов), что правительство объявило об ужесточении норм содержания собак. Разрешать, мол, будут не больше одной собаки в доме. Леонард Вульф горестно поведал Грэму:
– Моя жена собирается уйти от меня и поселиться отдельно с пекинесом, второго отдать нашей взрослой дочери, а третьего оставить со мной.
Джин с Тоником перекатились на спины и замерли кверху лапами, показывая, что они в полной власти хозяина.
Грэм знал, что в графе «Причина посещения» мог бы написать любую заумь или стеб. Например, «участие в церемонии поклонения дьяволу» или что‑нибудь непроизносимое вроде «вальсирование с аксолотлями».
«Вулкан», государственный монстрокомпьютер, которому доверили выписывание удостоверений личности, пособий, пропусков, медицинских страховок и не одну тысячу других бюрократических процедур, из рук вон плохо справлялся со своими задачами и работал на таком непостижимо запутанном программном обеспечении, что ни один наемный специалист и ни один правительственный чиновник не мог в нем разобраться. Пытливая журналистка недавно написала в «Таймс», что ей удалось смастерячить себе шесть удостоверений личности на имена Саддама Хусейна, Иосифа Сталина, Осамы бен Ладена, Микки– Мауса, доктора Франкенштейна и Уильяма Шекспира. Все шесть удостоверений пришли на указанный адрес одной и той же почтой.
– По – моему, дешевле было бы нанять десять тысяч тупеньких девочек и мальчиков делать эту работу вручную, – сказал Грэм, обращаясь к Джину.
– Чтобы по улицам не шлялись, – тявкнул Джин.
– А пенсионеров засадить за биометрию. – Грэма понесло, это была его любимая тема. – Каждый дурак может взять пробу ДНК, сфотографировать сетчатку или откатать пальчики.
Джиново ворчание Грэм истолковал как «На жалованья уйдет прорва денег».
– Нет, Джин, никакая не прорва. Малолетним дурням можно платить ровно столько, чтобы покрывало проезд на работу, и назвать это профессиональным обучением, а старичье не грех и даром заставить работать, а иначе пенсию не платить. С какой стати им сидеть сложа руки?
Тоник глухо зарычал и даже оскалился.
– Ты мерзкий кусок человечьего говна, Грэм, – злобно рыкнул он. – А мне пора колоть инсулин.
Грэм пнул Тоника, так что пес отлетел к дальней стене.
– И когда ты сдохнешь?
Тоник приземлился на лапы, тряхнул головой и, подбежав к Грэму, укусил его за лодыжку.
Грэм схватил пса за ошейник и потащил к задней двери, приговаривая:
– На мыло тебя, шкура серая. Во – первых, ты мне никогда не нравился, во – вторых, ты не стоишь тех денег, которые я трачу на твой инсулин, и в – третьих, ты извращенец. Не думай, будто я не в курсе твоих отвратительных половых игрищ с беднягой Джином.
