Мэтт неожиданно умолк, поняв, что все, что он говорит, относится в общем-то не к этому нахалу Дилозанто, хотя тот ему и не нравится, — просто в нем накипела горечь и сейчас вдруг вырвалась наружу. Он только собрался так и сказать Бретту и извиниться, когда в дверях оранжерейки появилась Барбара. Лицо у нее было белое как полотно.
— Папа, извинись за все, что ты тут наговорил.
Первой его реакцией было упорное нежелание уступать.
— Что-что?
— Все в порядке, — вмешался Бретт, обращаясь к Барбаре; он никогда ничего долго не переживал. — Твоему отцу не в чем извиняться. Мы немного поспорили — и все. Верно, мистер Зед?
— Нет! — Барбара, обычно терпеливо относившаяся к отцу, на сей раз твердо стояла на своем. — Извинись! Если ты не извинишься, я сейчас же уеду. С Бреттом. Я серьезно.
Мэтт почувствовал, что это так.
Ничего-то он не понимает, в том числе и того, что дети вырастают и вот так неуважительно начинают говорить с родителями и что молодежь вообще может вести себя так, как она себя ведет; очень ему недоставало жены, которая умерла год назад и никогда в жизни не допустила бы такого. Он с несчастным видом пробормотал извинение, запер за собой дверь оранжерейки и отправился спать.
Вскоре и Бретт распростился с Барбарой и уехал.
Зима сковала Автосити. Миновал ноябрь, затем — Рождество, и в начале января снег толстым покровом укутал землю, так что на севере штата Мичиган можно было ходить на лыжах, а на берегах озер Сент-Клер и Эри горами наросли ледяные торосы.
С наступлением нового года подготовка к выпуску «Ориона», намеченному на середину сентября, резко усилилась. Отдел производства, уже корпевший не один месяц над планами, подошел к переводу планов в производственный процесс, который начнется в июне, с тем чтобы первые машины модели «Орион» — «первая проба», как это здесь называли, — сошли с конвейера в августе. Затем пройдет еще полтора месяца, окутанных тайной, прежде чем машина будет представлена публике. А пока отдел закупок в лихорадочном темпе подбирал и заказывал уйму материалов, которые должны быть поставлены в определенные дни, в то время как отдел сбыта и рынка начал утверждать свои бесконечно оспариваемые и часто меняющиеся планы по рекламе и передаче машины агентам, которые будут продавать ее. Отдел по связи с общественностью готовил лукулловы пиры, которые будут сопровождать представление «Ориона» прессе. Да и все остальные отделы, в зависимости от выполняемых ими функций, в той или иной мере участвовали в этом процессе.
А пока осуществлялась программа по внедрению «Ориона» в производство, многие уже думали о «Фарстаре», следующей модели, хотя ни время ее выпуска, ни внешний вид, ни то, чем она будет начинена, еще никому не были известны. Адам Трентон и Бретт Дилозанто были среди тех, кто думал о «Фарстаре».
Кроме того, в январе Адам занимался обследованием состояния дел своей сестры Терезы, покойный муж которой вложил деньги в предприятие по торговле автомобилями Смоки Стефенсена.
Адаму потребовалось гораздо больше времени, чем он предполагал, на то, чтобы получить в конфликтной комиссии разрешение вступить, пусть в самый кратковременный, контакт с одним из агентов компании по продаже автомобилей. Разрешение было дано с большой неохотой и лишь после того, как Адам лично поговорил с первым вице-президентом Хабом Хьюитсоном. Однако сейчас, когда подошло время выполнить обещание, данное Терезе, Адам понял, сколь ему нежелательна и обременительна эта дополнительная нагрузка. Работы у него прибавилось, владевшее им раздражение не проходило. Да и отношения с Эрикой не улучшались — правда, и не ухудшались, хотя он признавал, что жена — в последнее время она не раз говорила ему об этом — имеет все основания жаловаться на то, что они почти не бывают вместе. Он решил, что непременно найдет способ все уладить, но сначала должен выполнить взятое на себя новое обязательство.
И вот в субботу утром, предварительно договорившись по телефону, Адам нанес первый визит Смоки Стефенсену.
Магазин Стефенсена находился в северном пригороде, недалеко от границы между Троей и Бирмингемом. Расположен он был хорошо — на перекрестке важных дорог, а Вудворд-авеню, главная артерия, идущая на северо-запад, находилась от него всего в нескольких кварталах.
Как только Адам вышел из машины, Смоки, явно наблюдавший из окна за улицей, тотчас показался на пороге своего демонстрационного зала.
— Рад вас видеть! Рад вас видеть! — прогудел бывший гонщик, заросший бородой и с возрастом изрядно прибавивший в весе. На нем был темно-синий шелковый пиджак, тщательно отутюженные черные брюки и широкий яркий галстук.
— Доброе утро, — сказал Адам, — я…
— Можете не говорить мне, кто вы! Я видел ваше фото в «Автомобильном вестнике». Заходите! — Агент придержал дверь в демонстрационный зал. — Мы всегда говорим, что человек заходит в эту дверь, либо чтобы спастись от дождя, либо чтобы купить себе колеса. Вы — явно исключение. — И тотчас добавил: — Через полчаса мы с вами будем называть друг друга по имени. Так что, как я всегда говорю, зачем откладывать? — И он протянул свою медвежью лапу. — Меня зовут Смоки.
— А меня — Адам. — Он постарался не сморщиться, когда тот пожал ему руку.
— Давайте сюда ключи от вашей машины. — Смоки поманил молодого продавца с другого конца демонстрационного зала, и тот мигом подскочил к ним. — Запаркуй машину мистера Трентона да смотри — не продай ее. И относись к нему с уважением. Его сестре принадлежат сорок девять процентов акций нашей шарашки, и, если к полудню дела у нас не пойдут, я отправлю ей по почте остальные пятьдесят один. — И он подмигнул Адаму.
— Все мы нынче на нервах, — сказал Адам. Он знал по сводкам отдела сбыта, что в этом году после праздников наступил резкий спад в делах, который ощущали все автомобилестроители и их агенты. А ведь если бы покупатели только знали — это же было лучшее время для выгодной покупки. Демонстрационные залы агентов ломились от машин, навязываемых заводами, и они отчаянно старались побыстрее их сбыть, так что ловкий покупатель мог выиграть не одну сотню долларов, приобретя средней стоимости машину сейчас, а не месяц спустя.
— Лучше бы мне продавать цветные телевизоры, — буркнул Смоки. — Вот куда эти идиоты денежки всаживают под Рождество и под Новый год.
— Но вы же неплохо заработали на смене моделей.
— Еще бы! — Агент повеселел. — Вы видели цифры, Адам?
— Сестра прислала мне сводку.
— Тут дело верное. Казалось бы, люди могли чему-то научиться. Но, к счастью для нас, ничему они не учатся. — В это время Смоки и Адам пересекали демонстрационный зал, и Смоки искоса бросил взгляд на своего спутника. — Вы, конечно, понимаете, я говорю с вами без утайки!
Адам кивнул:
— По-моему, мы оба только так и должны себя вести.
Он, конечно, понимал, о чем шла речь. Стоит появиться новой модели — а это происходит между сентябрем и ноябрем, — торговцы мигом распродают все машины, какие поставляют заводы. Больше того: они просят дать им еще, тогда как в другое время года всячески отбиваются от машин. Дело в том, что публика, несмотря на все плохое, что пишут и говорят об автомобилях, по-прежнему устремляется в магазины, стоит появиться новой модели или существенно видоизмениться старой. Однако покупатели не знают — а может быть, не хотят знать, — что для агентов это «сезон охоты», когда они не идут ни на какие уступки клиентам; а кроме того, что первые машины, сошедшие с конвейера, неизбежно хуже тех, которые появятся на рынке несколько месяцев спустя. При выпуске каждой новой модели всегда возникают недочеты, которые устраняются по мере того, как инженеры, мастера и рабочие-почасовики обкатывают производственный процесс. Бывает, что не хватает составных частей или компонентов машины, и это приводит к импровизациям, когда уже никто не думает о качестве. В результате машины, сошедшие с конвейера в начале запуска серийного производства, часто бывают просто плохими.
Люди знающие, решив приобрести машину новой марки, выжидают четыре-шесть месяцев. Тогда они могут получить уже куда лучше сделанную машину, так как недочеты будут устранены и производство модели налажено — за исключением понедельников и пятниц, когда во все времена года ощущается нехватка рабочей силы.
— Здесь все открыто для вашего обозрения, Адам, — объявил Смоки Стефенсен. — Как если бы взяли и сняли крышу в борделе. Можете посмотреть наши книги, картотеку, инвентарные списки — что хотите. Ведите себя так, как вела бы ваша сестра, имея на то полное право. Спрашивайте — получите исчерпывающий ответ.
— Вопросы, можете не сомневаться, у меня будут, — сказал Адам, — а потом я посмотрю все то, что вы тут перечислили. Мне хотелось бы также — это потребует, конечно, больше времени — получить представление о том, как вы работаете.
