Движение замедлилось и на некоторое время совсем остановилось. Егор выглянул в окно. В темноте тревожно мерцали синие маяки скорой. На дороге что-то случилось. Поток тронулся, и вскоре Егор поравнялся с местом аварии. Это было лобовое столкновение. Второй машины не было видно, ударом ее отбросило далеко в сторону. Черная иномарка, вокруг которой сновали медики и полиция, осталась в своем ряду, но ее развернуло на месте. При виде машины Егор инстинктивно отвернулся, но успел разглядеть, что за рулем была женщина, рядом с ней на пассажирском сидении, откинувшись, лежал мужчина. Окровавленные подушки опали в ноги. Здесь нечего было ловить. Смерть прошла своим чередом. Он уже почти проехал мимо, но в последнее мгновение не выдержал и еще раз выглянул в окно. Голова женщина склонилась к плечу, и мертвые глаза смотрели прямо на него. Пробка закончилась. Егор рывком вывел машину на свободную полосу, нашел волну с пустой и легкой музыкой и прибавил скорость.
Что-то страшное осталось у него за спиной. Но он ехал вперед. Его дорога еще не закончилась.
* * *
Нина быстро захмелела. Она сидела с бокалом за столом и отсчитывала пролетающие стороной фонари. На сорок пятом сбилась. Хотела было начать по новой, но передумала. Подняла бокал и чокнулась с пустотой.
— Приятного путешествия.
Ей казалось, она знала, когда все началось. Несколько лет назад они с Егором оказались в богом забытой деревне, в глуши, между двумя провинциальными городами. Города и сами-то были невзрачными и унылыми, а пространство между ними и вовсе напоминало безжизненный пустырь. Они плутали в поисках заправки, не рассчитали с бензином или масло потекло, уже и не вспомнить. И кривая дорога, на которую они в отчаянии свернули, увела их куда-то не туда.
А потом они застряли в той деревне. Машина встала. Связь барахлила. Вопрос о Wi-Fi вгонял местных в ступор. Егор простыл. Они устроились в избе у какой-то тетки, позвонили друзьям с почты, кое-как объяснили, где находятся и как их спасать, и тут пошел дождь. Он лил, не переставая, и уже к вечеру стало понятно, что никто сюда не проедет и никуда они отсюда не денутся. Это была ловушка Макондо.
Дороги размыло, часто отключали электричество, местные пили самогон и разводили руками. Оставалось ждать. Было тоскливо, они почти не разговаривали. Егор целыми днями чихал и валялся с книгой в постели, часто отвлекался от чтения и что-то писал в телефоне. Что? Кому? Она не спрашивала. Здесь, вдали от суеты привычной жизни, как-то очень заметно стало отчуждение, возникшее между ними. Нина была готова поклясться, что еще немного и, совершив над собой небольшое усилие, он научится различать предметы у нее за спиной.
Она часами сидела в одиночестве на крыльце. Дождь шумел так отчаянно, будто хотел достучаться до нее, о чем-то предупредить, о чем-то напомнить, но она была глухой и глупой и не понимала его тревог. Она попеременно курила, читала, пила кислое вино из местной лавки, наконец, разочаровалась во всем, смирилась и затихла, невидящим взглядом уставившись на дождь. Время словно замерло.
И вдруг где-то между картошкой на обед и картошкой на ужин она поняла, что не хочет возвращаться домой. Это удивило ее. В этой дыре не происходило ничего. Остановившееся время, непролазная грязь, тощие коровы, которые даже молоко давали неохотно, и было оно неаппетитным на вид, вкус и запах. Это место было пробелом, бессмысленным тире в жизненном пространстве. Но сидя на отсыревшем крыльце и глядя на дождь, Нина поняла, что домой ее не тянет. Ее вообще никуда не тянуло. Как будто для нее вдруг не стало места на земле. Незачем было оставаться, и некуда было спешить. Она не была нужна здесь, но не было нужды в ней и где-то там.
Нина сошла с крыльца. Дождь обрушился всей тяжестью, казалось, что ее, как беспомощного жука, смоет с поверхности земли.
Промокшая насквозь, она вернулась в дом. Егор спал или делал вид, что спит. Она позвала его, и, не дождавшись ответа, принялась переодеваться в сухое. Странное беспокойство преследовало ее. Тогда Нина еще не знала, что оно пришло надолго.
* * *
Неожиданно быстро вино закончилось. Нина недовольно потрясла бутылку над стаканом. Горестно, как слеза, упала последняя капля.
— Ну вот это же ерунда какая-то, ну почему все всегда так получается, вот только человек почувствует что-то… ну, какое-то… ну, необыкновень какую-то, сразу все заканчивается? Все так придумано, что… ой! — Нина запуталась в сапогах, споткнулась, чуть не упала, но все-таки как-то вывернулась и выпала из купе в коридор.
Было поздно и пусто, весь вагон давно спал. Ворча себе под нос и болтаясь по коридору, как мягкий маятник, Нина прошла в туалет, а когда вернулась обратно, поняла, что не помнит номера купе.
— Номер, номер, какой же у меня номер… — бормотала она, рассматривала зловещий ряд совершенно одинаковых дверей.
Нина не знала, что и делать. Внезапно накатили беспомощность, сонливость и жалость к себе. Захотелось плакать. И воспоминания заспешили, обгоняя друг друга.
Как-то летом они изнывали от жары в Венеции. На Сан-Марко даже в полночь не было воздуха. Егор с Ниной бродили по набережным и мостам в поисках сквозняков. Тщетно. Город словно впал в безумие от недостатка кислорода. Лагуна спала в обмороке, стоячая зеленая вода дрожала, как желе, и ветер забыл дорогу в рай.
Они привычным путем брели на парковку, обратно к Пьяццале Рома. Перебрались через канал, свернули в одну сторону, потом в другую, и вдруг встали. Мелкие улочки и площади здесь мало отличались друг от друга, но это место выглядело совершенно незнакомым. Прохожих не было, и фонарь откуда-то сбоку подсвечивал две одинокие фигуры в каменном мешке. Они переглянулись, пожали плечами и пошли дальше. Это Венеция. Рано или поздно здесь все равно куда-нибудь выйдешь. Как бы не так! Прошло минут двадцать. Они опять стояли на той же площади, и фонарь опять светил им в бок.
Прошло еще двадцать минут. Потом еще. И еще. И словно ловушка захлопнулась. Каким бы путем они не шли, а они опробовали один за другим все выходы, лабиринт пустых улиц упорно выводил их на безымянную площадь. Они попробовали идти по указателям-стрелкам, порой просто нацарапанным на кирпичных стенах, но не тут-то было, в ту ночь все стрелки словно сошли с ума и показывали то на луну, то под воду. Силы были на исходе.
Они опять стояли на той же площади, и не было ничего: ни запахов, ни звуков, ни шагов, ни людей, ни кошек, ни голубей, ни выходов, ни входов. Только жара. И пустые надменные глазницы мраморных ангелов, равнодушно смотрящие мимо людей. Егор с Ниной не знали, как оказались здесь и что надо сделать, чтобы выскочить, вырваться из этого пустого, мертвого и горячего как ад мира. Вернуться в гостиницу. В кровать. В жизнь. Но ночь не унималась. И вдруг стало по-настоящему страшно.
Нина с тревогой и надеждой посмотрела на Егора, но сейчас и он был растерян. Они стояли посреди площади, безнадежно отставшие и потерявшиеся, как вдруг в этой одуряющей жаре… пошел снег. Белые хлопья парили в воздухе и медленно опускались на землю. На секунду Нине показалось, что они давно спят. Кондиционер в номере сломался, и жара навеяла кошмар.
— Diavolo! Che fate, piccoli bastardi?! — раздалось откуда-то сверху.
Они задрали головы. В ночной тишине на балконе палаццо два юных хулигана потрошили огромную подушку. Свободные перья отправлялись в последний полет, кляня курицу за то, что при жизни она была не вполне птицей. За этим занятием кучерявых рагацци застукала толстенная матрона с растрепавшимися косами на полных плечах. Пока она раздавала тумаки и подзатыльники, Егор и Нина встрепенулись.
— Синьора, — закричали они дурными голосами, — синьора! Piazzale Roma? Dove?
Она отвлеклась от расправы и свесила свой клюв с балкона.
— Piazzale Roma? Dritto! Dritto! — Она замахала руками в разные стороны.
И словно мир расколдовали. Из какой-то подворотни пахнуло прохладой и мочой, ударили часы, шевельнулась волна, зевнул то ли невидимый кот, то ли мраморный лев, и нужная площадь появилась за первым же поворотом. Парковка, машина, дорога сквозь ночные поля и стрекот цикад. Они не помнили, как добрались до гостиницы, и вскоре без сил повалились на кровать. И их сон, как и страх, был одним на двоих…
Нина зажмурилась и рванула первую попавшуюся дверь. Это было ее купе.
— Пьянь, — утирая слезы, проворчала она, закрывая за собой замки и отгоняя воспоминания.
Она уже почти спала, когда ей послышалось, что сквозь стук колес кто-то зовет ее.
— Нина-Нина, куда ты, куда ты? — спрашивал незнакомый голос.
— Не знаю. Никуда. Вперед. По кругу.
Нина заснула.
* * *
— Ну почему ты так растрепался? Ну что же это такое? Посмотри, на кого ты похож. Разве так выглядят хорошие мальчики? Нет-нет. Надо навести порядок. Вот так. Вот так. Чтобы все было правильно. И красиво. Вот так шарфик поправим. И пуговицы застегнем. И вот эту, самую верхнюю. Пуговичку… Вот. Все должно быть опрятно. И волосы… И руки… Надо вот так положить. Смотри. Совсем другое дело.
